Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

Сейчас микрофильм при мне, в чашечке бюстгальтера, возле испуганно бьющегося сердца.

К сожалению, выходя от Ника, я не заметила номера на двери. Теперь мне пришлось спросить портье, в какой комнате остановился мистер Престон. Мой голос спокоен, лицо ничего не выражает.

Но рука все-таки трясется.

Женщина за стойкой звонит Нику. Не слыша того, что он говорит, я пытаюсь угадать его реакцию. Удивлен ли он моим возвращением? Сердится ли на меня за утреннее бегство? Или, проснувшись в одиночестве, он решил поставить крест на наших отношениях? Вдруг он убедился в том, что мы по-прежнему друг другу не пара?

– Я приглашу ее подняться, сэр, – говорит портье в трубку, и я облегченно вздыхаю.

Я прибежала сюда не только потому, что попала в беду. Я примчалась, потому что мне нужен он.

Назвав номер комнаты, портье с вежливой улыбкой указывает на лифты. С трудом сдерживая нервную дрожь, я вхожу в один из них. В руках сумка с наскоро собранными вещами – мне предлагали помочь донести багаж до номера, но я отказалась.

Лифтер нажимает на кнопку, и мы поднимаемся на этаж. Кроме нас двоих, в кабине никого нет.

Вот я стою в конце длинного коридора, перед дверью Ника. Стучу и опять вижу на собственной руке то неотмытое пятнышко крови.

Я убила человека и пока даже не поняла, что чувствую.

Дверь распахивается, я подскакиваю от неожиданности. Никогда еще я не видела Ника таким растрепанным: белая рубашка выбивается из брюк, светлые волосы взъерошены, лицо изможденное.

Я открываю рот, чтобы извиниться за свое внезапное исчезновение, но ничего не успеваю сказать: Ник делает шаг вперед, обнимает меня обеими руками за талию и прижимает к себе.

Как только за нами захлопывается дверь, его губы нетерпеливо захватывают мои, но в груди у меня нарастает плач, колени подгибаются.

Я убила человека.

Ник выпускает меня.

– Беатрис… – Прищурившись, он заглядывает мне в лицо. – Что случилось?

– Я убила человека, – шепчу я. – Кубинского шпиона. Вчера на вечеринке мне кое-кто кое-что передал, и он это увидел, а когда я вернулась к себе домой, он ждал меня там.

В первую секунду Ник выглядит потрясенным, но шок быстро проходит.

– Ты в опасности? Что с телом?

– Не знаю. Я передала людям Дуайера, чтобы прибрались в квартире. Утром у меня была назначена встреча со связным из ЦРУ – потому-то я и убежала от тебя так рано, – но он не явился. Я не знала, что делать, и пошла домой. А там Рамон. С пистолетом.

Я рассказываю все, как было, ожидая увидеть в глазах Ника осуждение и разочарование. Но он смотрит на меня спокойно, как будто всегда знал, чем все это кончится. Не зря он обо мне беспокоился, не зря говорил, чтобы я не связывалась с ЦРУ.

Теперь вот я действительно влипла в ужасную историю и…

Я убила человека и даже не испытываю чувства вины.

Испытываю только бесконечную радость оттого, что он не убил меня.

Закончив свой рассказ, я извиняюсь перед Ником:

– Я приношу одни беды. У тебя тоже будут проблемы, если это дело выплывет наружу. Может быть, ты хочешь со мной расстаться? Я пойму…

– Никогда не извиняйся за то, что пришла ко мне. Я с тобой. Всегда.

Мои глаза влажнеют.

– Спасибо. – Я просовываю руку в ворот кофточки и достаю из лифчика микрофильм. – Вот это я должна передать людям Дуайера. У нас есть почтовый канал связи. – Сделав глубокий вдох, я все рассказываю Нику. – Вчера на вечеринке я получила эту пленку от советского полковника.

Ник меняется в лице.

– От советского полковника?

– Да.

– Когда ты постучала, я как раз собирал вещи. Кое-что случилось, и теперь я должен вернуться в Вашингтон. – Подумав, он продолжает: – На снимках с самолета У-2 видно, что Советский Союз установил на Кубе баллистические ракеты, способные переносить ядерное оружие.

– Насколько это опасно? – спрашиваю я.

– Это опасно. Ракеты могут долететь до Соединенных Штатов. Я должен вернуться в Вашингтон, на случай, если…

Ник обнимает меня, и я позволяю себе к нему прислониться, чувствуя, что внешний мир, бешено крутясь, выходит из-под нашего контроля.

Пытался ли тот полковник предотвратить нападение? Мысль об атомной войне…

Использует ли Фидель ядерное оружие? Сделают ли это Советы?

Я должна немедленно передать микрофильм в ЦРУ.

Моя семья, мои сестры – все они во Флориде, в девяноста милях от Кубы. А на Кубе у меня тоже остались и родные, и друзья. Там Эдуардо страдает в тюрьме, там столько ни в чем не повинных людей, которые подвергаются опасности!

Что предпримут Соединенные Штаты в отместку Фиделю за размещение ракет? Сколько крови прольется в результате усиления напряженности между двумя странами, если политики, угрожая друг другу, так мало думают о потенциальных жертвах с обеих сторон?

Я хотела войны, хотела, чтобы американцы сделали что-нибудь, но не это. Из этого ничего хорошего получиться не может. В школе нам рассказывали про бомбы, которые Америка сбросила на Японию, и я холодею при мысли о том, что такие ужасные разрушения угрожают моей стране.

Вдруг в ситуации противостояния двух держав Куба окажется между молотом и наковальней?

– Советы могут использовать это оружие для нападения на США?

– Не знаю, – отвечает Ник мрачно. – Надеюсь, что не используют. Но сама опасность… само то, что они установили ракеты у нас на заднем дворе, – это, мягко говоря, очень тревожит.

Какие секретные данные содержатся на пленке? Вряд ли Дуайер по простому совпадению поручил мне достать их именно сейчас.

– Что намерен предпринять президент?

– Он готовит обращение к гражданам. Обсуждает ситуацию с исполнительным комитетом Совета государственной безопасности. Я должен ехать домой.

– Я с тобой.

– Ни в коем случае. Если Советский Союз нас атакует, здесь ты будешь в большей безопасности.

– А труп, который я оставила в своей квартире?

Вспомнив об этом обстоятельстве, осложняющем дело, Ник бормочет под нос ругательства.

– К тому же во Флориде у меня семья, – продолжаю я. – А в Вашингтоне ты. Если начнется война, я хочу быть в Соединенных Штатах. Рядом с теми, кто мне дорог.

– Беатрис, это небезопасно.

– Когда же мы наконец перестанем из-за этого пререкаться? Я еду либо с тобой, либо одна. В любом случае здесь я не останусь. Я могу понадобиться сестрам. И тебе.

И ЦРУ.

Помолчав, Ник говорит:

– Пообещай мне, что, если ситуация обострится, ты уедешь в безопасное место.

– Обещаю.

Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из нас двоих воспринял мое обещание всерьез. Больше я ничего не говорю, поскольку предвижу ответ Ника, но мне кажется, что решить проблему можно не только войной.

Мистер Дуайер хотел использовать меня как оружие против Фиделя. Настал подходящий момент.