Адель - Хрущёвка

Ото дня в день профессор Круглов выполнял исключительно монотонную работу, как в научном центре, так и за его пределами. Рано утром, с первыми петухами он наливал себе чашечку крепкого кофе, приступал к утренней трапезе, наводил марафет, затягивал потуже ремень, укрывал горбатый нос длинным шарфом и топал на работу. В отпусках он бывал редко, а если и бывал, то всякий раз посещал именно Лондон и жил там от недели до месяца. Вечные дожди, запах рыбы на пристани и относительно большие траты на проживание, его ничуть не смущали. Он предпочитал дождливый Лондон, солнечным курортам, и терпеть не мог отдых на пляже. «Сидеть на берегу, среди толпы незнакомых мне людей и при этом пялиться на солнце, я и дома могу, зачем мне попусту время тратить. «Ведь настоящий отдых, это перво-наперво отдушина для ума и, само собой разумеется, иностранная кухня», заключил однажды, профессор Круглов и покинул трап самолёт.

Временами профессор Круглов считал нужным дать потомство и выполнить одну из немногих обязанностей перед обществом, но отыскать среди кучи фианита достойный бриллиант тяжело. Опять же, в подборе женщин профессор Круглов был крайне осмотрительным, у первой нос излишне длинный, у второй ноги весьма коротки, а у третьей так вовсе ягодки в поле не уродились. Несомненно, профессор Круглов находил явную потребность в женской ласке. Работа и впрямь занимала большую часть свободного времени, но ему очень хотелось видеть на кухонной плите кастрюлю горячего борща, а под боком жену красавицу. Временами профессор Круглов думал о личной жизни, чаще всего это случалось за обедом в фешенебельном ресторане. Профессор неохотно полагал, что работая круглыми сутками, он невольно стремится заполнить душевную пустоту, перекрыть клапан одиночества и окончательно притупить хроническую боль на сердце.

Подчас он вяло дрыхнет на диване, отдыхает после трудовых будней и ладонью ищет по соседству женскую ручонку, но из раза в раз находит лишь пустоту и отчаянье. Перед сном, профессор Круглов, не прочь слегка приобнять женскую талию, уткнуться носом в изящное плечико, всем телом прижаться к ней и ощутить себя любимым. Но всякий раз, ложась на боковую, профессор Круглов неизменно обнимает холодную подушку и грезит поскорее найти даму сердца. А с утра пораньше он наливает чашечку крепкого кофе и топает на работу. Он любил женское тело, и терпеть не мог мужское, а в особенности своё откормленное брюхо, и грудь, и талию. Профессор Круглов смотрелся в зеркало, но чрезмерной любви к себе, он, увы, не питал, скорее тупое презрение. «И как же собой любоваться, если твоё тело сплошь и рядом – кусок жирного сала», ругался профессор.

С малых лет, Круглов был склонен к полноте, он отнюдь не находил себя излишне толстым, но и стройным телом похвастаться не мог. Кругом сплошные недостатки, думал профессор, брюхо из штанов выпирает, талия широкая, как у бегемота, а грудь самая что ни на есть, первого размера, хоть лифчик надевай. Он понятия не имел, как ему с такими данными укрощать дамские сердца и быть всюду желанным гостем. Профессор Круглов стыдился в особенности посетить на досуге городской пляж и искупнуться в речке. Оголившись до трусов, он ощущает себя беспомощным и слабым, ему кажется, что люди смотрят на него и в уме осыпают грязью, мол, поглядите до чего огромное пузо, большая грудь и жирные бёдра.

Профессор Круглов слишком стеснялся знакомств с женским обществом и причина тому, боязнь получить отказ и стать вечным посмешищем для всего рода мужского. Но в то же время он находил себя весьма привлекательным, в особенности ему нравились черты холёного лица. Профессор лукавить не станет, он действительно заплыл жиром и былая красота, неохотно прячется за сальной мордой. Но и сейчас в нём проясняется некий шарм, и если завтра Круглов примет окончательно решение – на корню изменить образ жизни, то он вполне может сгодится на роль видного жениха.

Профессор Круглов, до того был неуверенным в себе человеком, что помимо собственных изъянов, он глубоко стыдился всего на свете. Он считал, что тот или иной гражданин, любит хвастовство и занимается исключительно притворством. Профессор терпеть не мог зазнаек и испытывал стыд, когда знакомый ему человек либо умничает, либо говорит излишне мудрыми словами. На людях он вёл себя скромно и рот держал под замком, как рыба в воде, боясь прослыть перед публикой навязчивым человеком. Чрезмерная робость в общении привела к тому, что среди знакомых он имел дурную репутацию нелюдимого паренька.

Друзей профессор менял часто, и, как правило, величал их поголовно – приятелями. И на вопрос, а есть ли у него под боком родственная душа, он отвечал предельно коротко и сухо – нет. Объясняет профессор это тем, что близкие связи, уместны только на работе, а за его пределами исключительно общение для поддержания морального духа. В свободное от работы время, профессор Круглов, как правило, набирался духу, поднимал трубку и звонил давнему товарищу – доценту кафедры теоретической физики. В мешковатом костюме и с массивной тросточкой, профессор Ливнёв, не первый год учит уму разуму молодых студентов и слегка хрипатым голоском объясняет им основные законы теоретической физики.

Под рукой у профессора, есть лишь две вещи, которые беспокоят его на каждом шагу, и если первая, это извечный гастрит, то вторая, это массивная тросточка в исхудалом кулаке. Много с тех пор воды утекло, и дни те былью поросли, однако массивная трость, который год подряд, исправно сопровождает хозяина на каждом шагу. Давным-давно, в бытность аспиранта, молодой профессор лениво встал с кровати и метнул резкий взор на часы. «В глазах, что ли двоится!?», Ливнёв сощурил оба глаза, и смерил взглядом минутную стрелку часов.

«О нет!», шёпотом вымолвил профессор, на ходу натянул штаны, поверх накинул рубаху, завязал наспех ботинки и очертя голову побежал на работу. Он мчал по тротуару, уверенно сносил на своём пути менее расторопных граждан, тотчас же просил прощения и сверкал пятками, будто убегал от своры диких собак. Время на исходе, и считанные минуты оставались, прежде чем зазвенит звонок и студенты, все как один, побегут на пары.

До института рукой подать, и знакомая профессору черепичная крыша лихо маячила на горизонте, надо лишь поднапрячься и он наверняка успеет вбежать в пыльную аудиторию. Тогда профессор Ливнёв, собрал волю в кулак и срезал путь, но стоило ему смахнуть с тротуара, как чёрный внедорожник насадил его на капот. Он мигом свалился на тёплый асфальт, расшиб себе лоб и потерял сознание.

Сильнее обычного пострадала лодыжка, а в остальном же профессор Ливнёв отделался парой ссадин и тяжёлой гематомой на лбу. А вот машине пришлось не сладко, удар головой оставил на чёрном капоте солидную вмятину и опять же водитель, резко нажав на педаль тормоза, носом клюнул о твёрдый руль и понятно дело, случился перелом.