Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

И вот, немного поразмыслив над предложением дяди Жоры, изрядно захмелевший МПС согласился заменить прапорщика Галкина, чтобы хорошо заработать на перевозке краденого топлива.

Пошатываясь, он покинул конторку дяди Жоры и направился в автопарк на стоянку автомашин батальона. Но бензовозов там не было, одиноко стояла лишь пустая водовозка. Само провидение сопутствовало нашему герою. План перевозки у МПСа созрел быстро, он сел в автомашину и поехал к заправке ГСМ, где его дожидался хмельной дядя Жора, который заключил:

– Ну что же, водовозка тоже подойдёт для перевозки бензина, главное, ее цистерна пуста.

Кобылин и МПС наполнили водовозку бензином, и МПС отогнал ее назад на стоянку, чтобы рано утром с Кобылиным реализовать похищенный бензин аборигенам на станции Тюратам. Спал в эту ночь МПС после выпитого рома крепко и не видел, что происходило на территории складов батальона.

А произошло следующее: поздно ночью загорелся из-за короткого замыкания электропроводки вещевой склад. По тревоге подняли личный состав, комбата и всех офицеров батальона. Пытались тушить огромный склад своими силами, но огонь становился все сильнее. Рядом находилась автостоянка, на которой одиноко виднелась водовозка. Комбат с зампотехом подбежали к этой автомашине, постучали по баку – цистерна была полная. Естественно, на ней была надпись «Вода».

Комбат своим зычным голосом приказал автомашину подогнать к горевшему складу и, включив насос, тушить пламя.

Приказ бати был незамедлительно исполнен, но когда включили насос, произошло невероятное: раздался взрыв, и пламя охватило всё здание и прилегающие постройки, водовозка также загорелась. Трудно воспроизвести те слова комбата, которые он произнёс после этого. Такие слова мужики произносят, когда неожиданно при столярных работах молотком бьют себе по пальцам или роняют на ноги тяжелую гантель. В эту ночь как-то не сложилось потушить пожар. Сгорели вещевой склад, постройки и автомашина водовозка. На следующий день после разборки полётов и упоминаний какой-то матери комбат МПСа и дядю Жору погнал взашей из рядов Советской армии. Да и те были этому рады: «Могли бы и привлечь к уголовной ответственности», – говорили они.

МПС со слов своего отца-хромого Касымхана и Темиртаса-аги знал, как за подобные дела наказывали в лихие тридцатые и сороковые годы.

Так и закончилась недолгая армейская служба для нашего героя и для его друга дяди Жоры Кобылина.

После позорного изгнания из рядов Вооруженных сил Советского Союза МПС приехал в родной город, где жила его многочисленная родня. Младший брат хромого Касымхана (отца МПСа) Куаныш тянул лямку «трудной» службы в областном комитете партии. С его помощью МПС Касымханович и устроился в ряды сотрудников советской милиции. Причём, учитывая его прошлую службу в Советской армии, он был принят начальником службы участковых инспекторов.

Вся жизнь МПСа Касымхановича была подобна извилистой советской железной дороге – то она его бросала вправо, то влево, а то делала непостижимые зигзаги. Такова судьба человека, которому было дано такое странное имя при рождении.

Но вернёмся к новоиспечённому милиционеру. Руководить МПС любил с детства, но его авантюризм и сумасбродство со временем нисколько не поубавились, и даже наоборот… Подчиненные его побаивались, зная его связи, да и так, на всякий «пожарный» случай. Неизменным атрибутом МПСа была папка красного цвета, которую он бережно носил и никогда с ней не расставался. Красная папка придавала ему важности и деловитости.

В один из летних дней МПСу позвонил его начальник из областного управления. Ему сообщили, что в соседней области в пассажирский поезд незаконно сел табор цыган-безбилетников, которые, вполне возможно, сойдут на железнодорожной станции родного города МПСа. Вся орда цыган может натворить много бед – ждите краж, грабежей и прочих неприятностей на головы мирных жителей и милиционеров.

МПС понял, что для него наступил звёздный час. Он быстро собрал своих подчинённых участковых на автомашинах и двух автозаках (машины, на которых перевозили заключенных) и дал команду выдвигаться к перрону железнодорожного вокзала. К сожалению, они подъехали с опозданием – несмотря на включённые проблесковые маячки, больше шестидесяти километров в час служебные старые автомашины двигаться не могли. Пока колонна ехала с «крейсерской» скоростью, в голове у МПСа созрел дальнейший план действий.

Когда участковые подъехали к поезду, женская половина табора уже разбрелась в поисках цыганского счастья. А вот сильная половина ещё обсуждала план своей операции по захвату города, смолила цигарки и смачно материлась.

Вот тут-то их и захватили подчинённые МПСа. Вид у них был устрашающий – в бронежилетах, касках и с автоматами. Справедливости ради скажу, что автоматы были заряжены холостыми патронами. Вот этот-то вид и произвёл фурор среди цыганского мужского населения.

МПС в каске, бронежилете и с неизменной красной папкой в руках дал зычную команду на погрузку цыган в автозаки. Погрузить ромалов удалось быстро, воспользовавшись замешательством в их рядах. После этого МПС приказал двигаться всей колонной за город в сторону заброшенного каменного карьера. Цыгане в автозаках пели свою бесконечную песню и балагурили:

Но вот у края карьера автомашины остановились, открыли двери. МПС – большой начальник в этой местности (он был с красной папкой) – стал требовать, чтобы цыгане его познакомили со своим бароном. Ромалы указали на колоритного крепенького, маленького росточка мужичка лет пятидесяти, белобородого, в хромовых сапогах.

МПС потребовал, чтобы тот представился. Мужичок ответил ему:

– Батенька, я барон, я самый главный в таборе, а зовут меня Николай, по фамилии Чёрный.

МПС, обращаясь к Николаю Чёрному, потребовал, чтобы тот вышел из будки автозака. По указанию МПСа участковые закрыли двери автомашин.

Бедного Николая Чёрного поставили у края карьера, который плавно переходил в глубокое ущелье. МПС выстроил участковых в шеренгу и громко приказал им взять на изготовку автоматы. После этого он открыл свою знаменитую красную папку, в которой было три чистых листа бумаги. Но этого, естественно, никто не видел.