Лариса Порхун - Женский клуб [калибрятина]

Время шло, а история с клубом продолжала буксовать. И практически не сдвинулась с того места, на котором застряла, оставаясь всё на той же нулевой отметке. Нет, окончательно от этой идеи мы не отказывались. А в каком-то смысле даже совершенствовали и развивали. Правда, снова лишь чисто теоретически. Так, Светка, например, которая среди нас совершено заслуженно считалась самой обеспеченной, за немыслимые, по нашим представлениям, деньги посещала известного в городе диетолога и предлагала ввести в женский клуб консультации этого специалиста. Причём по льготному, разумеется, тарифу, исключительно для членов клуба. Светка уверяла, что договорённость с этой женщиной уже достигнута, так как в плане дополнительной рекламы и самопрезентации это выгодно и ей самой. Ольга, внимательно слушая доводы Светки, заметила, что используя актовый зал центра, в котором планировалось размещаться нашему никак не рождавшемуся детищу-проекту, можно проводить спортивные занятия под музыку, нечто среднее между аэробикой и тренажёрным залом.

Всё это нами всерьёз рассматривалось, обсуждалось, и с восторгом принималось, обрастая всё новыми дополнительными идеями и вариациями. Уже почти готов был приблизительный список первых десяти-пятнадцати человек, составленный из лояльного нам круга знакомых: не обременённых семьёй и проблемами сотрудниц, парочки-другой скучающих домохозяек-соседок, ну и, собственно, нас самих. Мы уже обдумывали рекламный слоган: это должно было выглядеть броско, но не вульгарно, стильно, но без претенциозности и впечатляюще, но без навязчивости.

У меня уже была практически готова программа первого тренинга. Я представляла себе этот процесс, как нечто яркое, динамичное и ошеломительное. Это должно было быть то, что захватывает с первой минуты и не отпускает до самого завершения. Мы уже спорили о том, как часто будем проводить эти встречи. Девчонки говорили, что это должно быть один, максимум два раза в неделю. Я, перебивая всех, доказывала, что работу тренинговой группы прерывать нельзя, иначе нарушается целостное восприятие, появляются разрывы и в них теряется взаимосвязь каждого со всеми, общее видение и осознание себя, других, окружающего мира. Светка возразила, что не будет таскаться из-за моих говённых тренингов, которые ещё неизвестно нужны ли будут кому-то или нет, в наш женский клуб каждый день. И слушать там битых несколько часов эту самую околопсихологическую муть, которую я только что несла. А я в ответ высказалась по поводу того, что думаю про людей, которые берутся критиковать чью-то работу, ни в малейшей степени в этом не разбираясь, и не предлагая ничего конструктивного кроме проталкивания на авансцену клуба своего мифического диетолога, и организуя, таким образом, бесплатную рекламу этому специалисту, грубо говоря, за счёт нашего заведения. Светка вспыхнула, как лампа накаливания мощностью в 1000 ватт, и мне даже показалось, что у неё начали светиться недобрым светом глаза и потрескивать волосы. Она гневно смерила меня взглядом и заявила, что конкретно её диетолог никакой не мифический, а самый, что ни на есть настоящий, который совершенно не нуждается в рекламе посредством несуществующего клуба. Это востребованный профессионал, не в пример мне и моим тренингам, о которых они, дескать, все только слышали, но ни разу не удостаивались чести быть приглашёнными в качестве участников или хотя бы зрителей. И даже не знакомы с отзывами непосредственных, так сказать, живых участников этого действа. Если таковые, вообще говоря, имеются. После некоторого колебания Светка добавила, что если мне угодно говорить о мифических объектах, то самым мифическим является, если, разумеется, я готова услышать её мнение, наш чудесный, воображаемый клуб. Последняя её фраза явно застала меня врасплох и я, задохнувшись от обиды и гнева, даже забыла про заготовленное ехидное замечание, о некоторых, с позволения сказать, специалистах, которые считают, что на тренинге возможны зрители. А ещё я могла бы добавить, что по моему скромному мнению, следует делать с такими работниками образования. И публичное лишение диплома – было самое мягкое наказание из моего перечня. Но я не успела, так как она схватила сигареты и выскочила на лоджию.

Такие пикировки случались между нами время от времени, но мы, как ни странно, довольно быстро мирились. Долгие обиды или множественные претензии – это было не про нас. Любой незначительный предлог годился для того, чтобы примирение состоялось. И мы обе его принимали незамедлительно, легко и с видимым облегчением. Мне, по крайней мере, тогда казалось, что эти короткие, не слишком серьёзные размолвки исчезают, растворяются без следа. Сейчас я понимаю, что это было не так. И что всё это было предвестником, многоступенчатым, последовательным вектором, ведущим к полному и окончательному разрыву.

Наш клубный бизнес-проект, между тем, не двигался с места. Нам постоянно что-то мешало. То у меня возникнет параллельная тема создания частного психологического кабинета. И я с головой уйду во всё это. То Ольга пропадёт на неопределённый срок, без всякого даже самого элементарного уведомления и мало-мальски правдоподобного объяснения причин, и уж, тем более, без всяких там живописных подробностей и пикантных моментов. То вдруг к Наташке нагрянут родственники из Магадана и раскинут разношёрстный, матрасно-полевой лагерь в её квартире на полтора месяца. А дяди Коли к тому времени уже нет, квартира его продана и собираться нам, понятно, негде. И хотя Светке, вернее её отцу, от продажи дяди Колиной квартиры кое-что всё-таки перепало, и это кое-что, в довесок к собственным накоплениям, позволило купить ей, наконец, собственное микроскопическое жильё, радовались мы недолго. Как только поутихли все восторги и поздравления с новосельем, Светка объявила однажды внеочередное заседание в своей новенькой квартирке и вечером, оглядев нас, усевшихся за накрытым столом, долгим, нежным и каким-то благостным взглядом, сообщила, что беременна. На тот момент ей было сорок два года. Светка заявила, что очень счастлива, так как встретила достойного человека. Но что ей необходим наш совет и дружеская поддержка, в отношении её нынешнего положения. Разумеется, мы тут же загалдели, что это шанс, который ни в коем случае упускать нельзя. Что ребёнок, это счастье, что она, наконец, заслужила это. Я помню, что совершенно искренне сказала тогда, что если она испугается осуждения, нехватки денег, того, что, возможно, придётся растить малыша одной, да мало ли чего ещё, и откажется от возможности, скорей всего последней, родить, она будет жалеть об этом до конца жизни. Не знаю, имела ли я право так говорить, но тогда, во всяком случае, я сказала ровно то, что думала, что чувствовала в тот момент. У Светки в глазах блеснули слёзы. Она села ближе и взяла меня за руку. Подошли Ольга с Наташкой. Какое-то время мы сидели обнявшись, касаясь головами друг друга. Кто-то несколько раз протяжно вздохнул. Я прижала к лицу носовой платок. Светка беззвучно плакала.