Валерий Юабов - Долгая дорога

С моей одеждой обошлось ещё легче: по моему настоянию, Светины родители не покупали мне костюм, а взяли в аренду. Красивый – белый, с атласными лацканами и полосками на брюках… Я был очень доволен, но полагал, что без грусти расстанусь с ним после свадьбы: незачем свадебному костюму всю жизнь томиться в шкафу!

Дни бежали, бежали… И вот наконец…

Осенний воскресный день. Мы со Светой выходим из лимузина у подъезда Еврейского центра и останавливаемся, почти ослепленные: с крыши двухэтажного здания прожектора шпарят такими огненными лучами, будто воздух пылает… Ничего, сейчас привыкнем… Беру Свету под руку, а сам кошусь вниз: хорошо ли она закинула на другую руку свой шлейф? Только бы не споткнулась, ведь будем сейчас подниматься по довольно высокой лестнице. Там, наверху, под колоннадой, у ярко освещенных дверей, нас уже ждут… Как много знакомых лиц! Ну, вперед!

Уж не знаю, как Свету, но меня в первый раз в жизни столько обнимали, целовали, благословляли. Из объятий я переходил в объятия. Мне было хорошо и весело: смотрите-ка, мы прямо кинозвезды! Снова и снова вспышки фотоаппаратов, огни кинокамер! Волнуясь, смеясь, непрерывно останавливаясь, мы пробирались сквозь толпу гостей.

Начало торжества было назначено на шесть часов – с расчётом, что свадьба продлится часов шесть-семь. Народу уже собралось довольно много, однако же больше половины приглашённых ещё не явилось. Бухарские евреи – народ не слишком пунктуальный, мы не раз убеждались, что люди будут подходить и подходить, иные опоздают даже на час-другой. Но те, кто уже собрался, не скучали, не томились ожиданием. Гостей, как только они входили, приглашали в один из подсобных залов ресторана. Здесь звучал смех, звенели бокалы, лилась негромкая, мягкая музыка кларнета. Гости толпились возле баров или сидели за столиками, уютно расставленными вдоль стен. Над столиками поднимался лёгкий пар (блюда всё время подогревались снизу), в нужную минуту появлялся официант и наполнял тарелки. А в центре зала уже вовсю танцевали…

Да, Ледерман и впрямь всё делал красиво, с выдумкой, с размахом! Все, кто пришел на эту свадьбу, чувствовали себя… Ну, что ли, людьми из высшего общества, такими, каких показывают в кино. А разве это не мечта многих и многих? Не зря же постарались гости и одеться соответственно: мужчины в элегантных костюмах из модной лоснящейся ткани, женщины… Женщин так коротко и не опишешь! Начиная с причёсок и макияжа, кончая туфельками, почти все они, невзирая на возраст и комплекцию, словно сошли со страниц модного журнала. Не говорю уж о золотых украшениях, о бриллиантах. А платья, платья! Действительно, можно подумать, что сюда приглашены миллионерши и звезды Голливуда. Собираясь небольшими группками, они ревниво осматривают друг друга, обсуждают фасоны платьев и прочие важные проблемы, связанные с модой, прическами, магазинами… Кстати, зайдите-ка через день-другой в самый большой магазин Квинса «Александрс», в отдел возврата вещей, и вы непременно встретите там нескольких «миллионерш». Оказывается, платье жмёт в талии. Или не понравилось мужу. Придется его вернуть. Да, в магазинах Америки новые вещи, если с них не срезаны ярлычки, можно возвращать обратно… Какое удобство для небогатых модниц!

Но сейчас ярлычки хорошо запрятаны в платьях, и нарядные дамы со своими нарядными мужьями веселятся на свадьбе. Нам же со Светой до венчанья не полагается появляться вдвоем среди гостей, веселье пока не для нас. Проскользнув по коридору, мы оказались в специальной комнате для невесты. Здесь тоже прекрасно: красивая мебель, трюмо, зеркала, яркие люстры… Поглядев, как Света снимает фату у трюмо (до чего же хороша, не нужны ей ни помада, ни румяна, ни тушь! А уж сейчас, в свадебном белом платье…) – я, как и полагается жениху перед венчаньем, расстаюсь со своей невестой…

У разных народов, естественно, свои свадебные обряды и правила поведения. Мы со Светой к церемонии венчания должны были являться порознь. А пока, полный энергии и нетерпения, я решил заняться делом: помочь приготовлениям к хупе… Что это значит, постараюсь объяснить. Правда, за точность не ручаюсь, я не слишком большой знаток обрядов.

Венчание происходит в синагоге. Бухарские евреи именуют его хупой потому, что так называется большое молитвенное покрывало, под которым стоят жених с невестой. Возле них – раввин. Он читает благословения, помогает надеть кольца, зачитывает и разъясняет ктубу – свадебный договор или контракт, уж не знаю, как точнее назвать. Обряд довольно прост. Но бухарские евреи сумели его усложнить: к участию в хупе у нас принято приглашать близких родственников. Эти приглашённые, в отличие от остальных гостей, не сидят в синагоге, как зрители, а стоят на помосте, окружая жениха и невесту. Проходят они сюда по списку, по значимости, так сказать, по степени близости к новобрачным и их родителям… Не знаю, когда возник такой обычай, но сколько сил он отнимает и сколько доставляет волнений! Вы только представьте себе, легко ли составить такой список, никого не обидев! А чего стоит выстроить этих избранников перед входом в синагогу, растолковать каждому, кто за кем идет, добиться понимания и послушания…

Вот именно этим я и решил заняться.

Когда церемония начнется, вызывать участников хупы к помосту будет специальное лицо – церемониймейстер. Но я хотел еще до этого расставить всех по порядку, чтобы избежать суеты и задержек. Со списком в руках я вышел в вестибюль и вдруг увидел своих родителей. Они стояли возле лестницы и, судя по разгоряченным лицам, о чем-то ожесточённо спорили. У меня сердце ёкнуло, когда я увидел злое лицо отца. Вены у него на шее так вздулись, что, казалось, вот-вот лопнет воротничок и отлетит галстук-бабочка…

«Только не сегодня!» – с отчаянием подумал я и подбежал к ним.

– Что случилось?

Оба заговорили разом.

Причиной скандала было то, что среди гостей оказались мамины родственники, муж с женой, с которыми отец поссорился. Люди хорошие, добрые, но, как известно, отец маминых родственников вообще не жаловал, а эти имели неосторожность открыто занять мамину сторону в одном из острых конфликтов с ним…

– Ты зачем их пригласила? – кричал отец.

– Они пришли ко мне, к Валере, а не к тебе!

– Так вот: либо они уйдут, либо я!

«Уйдет с моей свадьбы? Нет, не может такого быть», – подумал я и, взяв маму за руку повел было её в сторонку. Но тут же увидел, что отец накинул пальто и бежит к дверям. Я поглядел на маму, она на меня. «Так я живу почти тридцать лет», – прочёл я в её глазах.

Огни вокруг меня померкли. Я был в отчаянии. Отец ушёл с моей свадьбы… Ведь скандал, позор! Да, в той сумятице мыслей, которая началась в моей голове, эта, вероятно, была главной: «Позор! Что скажут люди!» Злость и обида на отца и даже досада на бедную маму – почему с ним раньше не договорилась, всё это мелькало, конечно, тоже, но подавлялось, отодвигалось. Что теперь делать? Как объяснить людям?