Валерий Юабов - Долгая дорога

– Пора, гостей зовут в синагогу… А где папа?

Эмма со своим Беней прибежали за нами, и это немного привело меня в себя.

– Не волнуйтесь, – деловито сказал Беня, услышав наш с мамой сбивчивый рассказ. – Бегу за ним… Приведу, приведу! А перед вашими гостями, очи-мо, что делать, придется извиниться…

Мама закрыла лицо руками.

– Какой стыд!

– Ничего, ничего, извинимся, всё объясним! – и Беня убежал.

«Какой стыд!» – продолжала шептать мама. Мне тоже было стыдно. Но… Сильнее стыда было огромное чувство облегчения: если отец вернется, свадьба пройдет гладко.

Сегодня, многие годы спустя, этот стыд мучает меня гораздо сильнее, чем тогда. Почему же я не сказал маме: «Пусть отец уходит, скатертью дорожка!» Как допустил, чтобы выгнали маминых друзей?

Только это и было настоящим позором.

Мамины родственники были так добры, что простили нас, остались друзьями. Спасибо им.

Отец вернулся. Неугодные ему гости были изгнаны. С венчанием мы опоздали всего только на час.

Гости уже рассаживались в синагоге – отдельно мужчины, отдельно женщины. Со списком в руках я крутился в вестибюле, собирая приглашённых участвовать в хупе.

– Дядя Ёсеф, стойте здесь, вы с тетей Саррой заходите первыми… Тётя Маша, где же ваш супруг? Как это – пошёл покурить?.. Ах, вот он! Вы следующие, вот сюда, пожалуйста, за дядей Ёсефом. Не отходите! Борис, а вы тут зачем? Нет, нет, это ваш мальчик понесет сейчас к хупе кольца, а вы идите в синагогу, садитесь с гостями! Так, теперь…

Охрипший, мокрый от пота, я заглядываю в список, выкликаю, разыскиваю, уговариваю стоять спокойно и не шуметь, ведь церемония вот-вот начнётся… Ох, да и мне самому пора приготовиться!

Действительно, из синагоги уже доносится возглас церемониймейстера. Эту роль по совместительству исполняет один из музыкантов-духовиков. Плотный, с лоснящимися усами и празднично сияющим лицом, с могучей грудной клеткой и таким зычным голосом, что никакой микрофон не нужен, он возглашает:

– Пр-р-о-ошу войти-и-и многоуважаемого раввина Шамуили! (Аплодисменты.) Пр-р-о-ведшего сотни обр-рядов венчания! (Снова аплодисменты.) И ни одного р-разво-о да!

Бурные аплодисменты, при этом вполне заслуженные, так как ведущий не соврал, сопровождают энергично шагающего по проходу между рядами ребе Шамуили. Невысокий, с седоватой бородкой ребе очень эффектен в своём белом облачении и белой кипе. А громкоголосый музыкант-духовик уже приглашает избранников. Подбегая к родителям, я слышу за спиной трубные раскаты его голоса:

– Са-а-амые дор-рогие и близкие…

Мне немножко смешно: «самые близкие»… Уж кому-кому, а глашатаю, эти люди вообще не знакомы, но послушать его эпитеты, так он провел с ними рядом всю жизнь…

Под громкие звуки музыки приглашённые, пара за парой, шествуют к хупе. Посреди прохода они останавливаются. Поза напряжённая, лица растянуты в улыбке – «чии-из» – и вспышка фотокамеры… Готова ещё одна фотография, которая будет пылиться в альбоме… Теперь – вперед, на помост!

Доводилось мне на свадьбах видеть такие переполненные помосты, что казалось: толпа избранных уже задавила новобрачных, а помост вот-вот рухнет. Нередко проходило полчаса, а то и больше, пока к хупе вереницей двигались бабушки и дедушки, братья и сестры – сначала родные, потом двоюродные, племянники и племянницы… Словом, все «родственники и друзья кролика»… Ну, у нас-то, к счастью, такой толчеи не наблюдалось: многих наших близких не было в Америке.

– Ты готов? – Шепчет мама.

И как раз вовремя.

– Прошу войти…

Да, это уже нас… Меня…

Я в вихре необычайных ощущений. Я словно со стороны вижу, как вхожу между родителями в синагогу, вижу красивые, яркие витражи в окнах… Вижу, как ступаю по чему-то белому, чем застелен проход… Вижу повёрнутые ко мне лица… Я волнуюсь – и я спокоен. Оказывается, и так бывает.

Мы прошли, и в проходе появляется мальчик. Торжественно, словно императорскую корону, он несет кольца на бархатной подушечке…

– Прошу войти…

Это уже Свету приглашают!.. Перед ней появляется девочка с корзиной лепестков… Разбрасывает их по проходу… А вот и Света… Плывет, как белое облачко, между родителями… Спускаюсь к ней навстречу, под руку ввожу на помост… Вот мы под хупой – уже не рядом, нас разделяет маленький столик… Раввин берет с него раскрытый молитвенник… Произносит – нет, скорее поет – благословения, приподняв голову, громко и протяжно… Красивый язык – иврит, не зря дед старался меня научить… «Амен» – вместе с реббе выдыхает весь зал… Молитвенник в руках у дяди Ёсефа… С какой радостной улыбкой поет он благословение! Милый дядя, хорошо ему живется с такой глубокой, чистой верой! И у мамы – она стоит с ним рядом, – тоже такое светлое, счастливое лицо! А на отца я не гляжу. Не хочется…

Как тихо, все будто замерли… Ребе берет с подушечки кольцо. Светино. Передает мне:

– Повторяй за мной: «Гарей ат мекудешет ли бетабаат зо кедат моше вейисраэль»…

– Гарей ат мекудешет, – повторяю я, а сам занят тем, чтобы не уронить кольцо и аккуратно надеть его на Светин безымянный пальчик… «Гарей ат мекудешет»… Почему же я, готовясь к свадьбе, погруженный во всяческую, мягко скажем, ерунду и суету, не удосужился узнать, что же я буду говорить? А ведь именно в них, в эти древних девяти словах, заключен был весь смысл того, что происходило сейчас со мной и со Светой: «Этим кольцом ты посвящаешься мне по закону Моше и Израиля» – вот что они гласили.

Хорошо, что хоть теперь я это узнал. И понял, что слова не солгали – ни я, ни Света не изменили клятве.

Потом и моя юная жена надела мне кольцо. Я приподнял её фату, и мы поцеловались. Поцелуй был какой-то особенный, будто мы не делали этого уже много раз… Потом нам дали отпить вина из бокала. Потом ребе торжественно развернул плотный бумажный свиток – древний супружеский контракт «Ктуба», у нас, бухарских евреев, называемый «Кидуш». Полагают, что договор этот, написанный на арамейском языке, был составлен еще за два столетия до нашей эры… Какой же высокой культурой, не только религиозной, но и гражданской, обладал уже тогда еврейский народ! Каким уважением к женщине! Ведь Ктуба возлагает на мужа огромную ответственность: он должен обеспечивать жену пищей, одеждой и всем необходимым, оберегать её. Мало того, у мужа есть финансовые обязательства и перед вдовой, и в случае развода. Договор подписывается свидетелями, нарушение его равносильно преступлению…

Раввин читал нам Ктубу по-арамейски и тут же переводил на английский. Наконец он произнёс еще семь благословений, освящающих наш брак.

Прежде чем мы вышли из синагоги мужем и женой, я выполнил еще один ритуал. Тоже древний, имеющий в Талмуде даже разъяснения, почему он возник, но теперь ставший просто веселым обычаем.