Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Конечно, многие насекомые досаждали нам. Но мы к этому привыкли, как к неизбежному злу. Например, к мухам. Зато к осам у меня, как и у многих других знакомых мальчишек, была какая-то особая ненависть. В общем-то понятно, почему: осы кусаются ужасно больно. Я испытал это на себе. Как-то бабушка Лиза, готовя обед, попросила меня принести из подвала, что во дворе, картошку. Возвращаясь, я заметил на дорожке гниющий расплющенный урюк и пнул его ногой. Именно в эту секунду на урюк села оса, так что вместе с урюком я наподдал и ей. Но в долгу оса не осталась. Я услышал короткое «вж-жик!», что-то промелькнуло у меня перед глазами, и тут же мое темя обжег острый и жгучий укол. Боль была такая, что я взвыл, бросил картошку и помчался к бабушке с воплем: «Оса укуси-и-и-ла!» Бабушка схватила меня за руку, потащила к холодильнику и приложила к уже распухающей макушке разрезанный помидор.

– Держи и натирай, – сказала она довольно спокойно. Очевидно, с укусами ей приходилось иметь дело не в первый раз. – Да, а картошка где? Пойди принеси.

Вот с этих пор моя ненависть к осам стала беспредельной. Один вид желтого в черную полоску тельца вызывал у меня дрожь отвращения. Я жаждал мести. И лучшим местом для мщения была лужа у водопроводного крана на 5-й Кафанова. С раннего утра к этой луже, как на водопой, слетались насекомые и птицы, прибегали попить свеженькой воды бездомные собаки и кошки. Бегали по луже пауки-водомеры, от их ножек расходились по воде мелкие круги. Словом, замечательная была лужа!

Интересно, что посетители водопоя пользовались им не враз, не вперемешку, а соблюдали, как нам казалось, некоторую очередность. В утренние часы, например, сюда слетались осы. Покружившись немного над водой, оса находила какой-нибудь камушек или веточку, усаживалась и начинала пить. Рта ее не было видно, но усами она водила по воде, а попка подрагивала от наслаждения.

– Тони, сволочь! – Я изо всех сил нажимаю на водомет, и сильная тугая струя сшибает осу прямо на середину лужи. Сначала она еще подрагивает крылышками, барахтается беспомощно. Налюбовавшись ее муками, я снова выпускаю струю из водомета, и оса затихает.

– Так ее! – это Яшка. Он тоже ненавидит ос, но еще больше – шмелей. Личные счеты у него именно с ними. После шмелиного укуса Ахун долго ходил с заплывшим глазом.

Опустошив свои водометы, мы бежим к крану и снова наполняем их. Сегодня у нас, у водометчиков (так мы себя называем на этой охоте), замечательный день. Даже не сосчитать, сколько ос мы перебили. Да и еще кое-кому досталось.

Наши водометы – это литровые бутылки из-под шампуня. В их крышках проделаны дырки, но по шире, чем у брызгалок, которыми мы пользуемся в обычных играх, в сражениях друг с другом. Поэтому и струя вылетает мощная. Мы с Яшкой наловчились пользоваться этим оружием не хуже, чем герои из морских повестей Джека Лондона, которые, кажется, только и умеют, что метко стрелять. Вот и мы тоже: бьем без промаха.

– Бойцам привет! «Опять ерундой занимаетесь?» – говорит с усмешкой Кирилл, Яшкин сосед и однолетка. – Я вот со стройки иду, туда знаете, что завезли? Вату. Мягкую-мягкую. Огромнющие рулоны! На них прыгаешь, как на батуте. Прямо летаешь… Во, какой класс!

И подняв в подтверждение своих слов большой палец, Кирил удалился. Шел он, чуть прихрамывая.

Мы переглянулись.

– Пошли, что ли? – сказал я.

– Пошли. А чего это он прихрамывал? – спросил подозрительный Яшка.

– Небось перепрыгался.

И мы побежали на стройку. Как не поглядеть на какие-то удивительные рулоны, тем более, что сегодня воскресенье, ни рабочих, ни сторожей на стройке нет.

– Ух ты! Вот они… Да сколько! – воскликнул Ахун, когда мы подошли к стройке.

Действительно, возле стен здания лежали розовато-коричневые рулоны материала, который называется стекловатой (почему – мы никогда не задумывались) и используется для теплоизоляции, на вид мягкие, пухленькие. Не теряя времени, мы забрались на них. Кирилл не соврал. Вата оказалась такой пружинистой, что при каждом прыжке нас и вправду, как на батуте, подкидывало вверх. Особенно наслаждался Ахун. Он прыгал на штабель из окна, что было повыше. Иногда ему удавалось спрыгнуть плавно и удержаться на ногах, иногда так подкидывало, что Яшка опускался на четвереньки, утопая в вате и руками. Наверно, поэтому он первым почувствовал беду… Спрыгнув со штабеля, Ахун принялся почесывать руки. Потом нагнулся к ногам. Но тут и у меня начали как-то странно зудеть ноги, горело и пощипывало все тело.

– Ахун, что это с нами?

– Что, что, – плаксиво ответил Яшка, скидывая с ног сандалеты. – Это Кирилл, сволочь такая! Нарочно заманил нас на стекловату. Помнишь, сам хромал… Ну, я ему гаду такое сделаю… – И Яшка принялся ладонями обтирать и обмахивать ноги, чтобы удалить с них невидимые осколки стекла. Но, судя по его лицу, это нисколько не помогало.

Тут меня охватила паника. Мы прыгали на вате с осколками настоящего стекла, думал я с ужасом, вдруг они проникнут в тело? Жжение, особенно в ногах, все усиливалось.

– Пошли мыться! – крикнул я, и мы помчались домой.

Все, конечно, окончилось благополучно. Не помню уж, как рассчитался Яшка с Кириллом.

А что касается математики, Яшка завалил ее снова и остался в пятом классе на второй год. Так что сбылось предсказание его сестрицы Раи насчет смеха…

– Три, четыре, пять… – отсчитывал я, подкидывая ногой лянгу. Она взлетала вверх и падала, перекручиваясь, делая в воздухе сальто, а я снова подставлял под нее ногу.

Не знаете, что такое «лянга»? Странно. Да будет вам известно, что во времена моего детства эта замечательная вещь имелась у каждого мальчишки. Лянга – это маленький, в детскую ладонь величиной, клочок меха, к которому прикреплен кусочек свинца.

Лянгу подкидывают ногой, не дают ей упасть, снова подкидывают. Игра вроде бы простая, но требует ловкости и сноровки. В ней тринадцать конов и в каждом лянгу нужно подкинуть по-особому, делая движения более сложные, чем в предыдущем коне. И каждый раз лянга должна взлетать и опускаться определенным образом, иначе, чем прежде…

Кусочек меха для лянги каждый добывает, как может. Кто у друзей выменивает на что-нибудь, столь же ценное, кто на базаре покупает кусок старой бараньей шкуры, кто дома находит изношенные меховые сапоги, изодранный воротник или шапку. Раздобыть свинец еще проще. У нас в Чирчике, как, наверно, и в любом советском городе, обрывки проводов, куски металла валялись и на заводских дворах, и на свалках, и просто на улицах. Оставалось только придать свинцу нужную форму. Это и было самое интересное…