Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Тишина взрывается внезапно. Первым ее прерывает звонок. Он еще продолжает звучать, а длинные коридоры уже наполнились топотом ног, стены задрожали от хохота и криков, лестничные клетки загудели, как прерия под копытами бизонов, бегущих к водопою. Кажется, будто даже переливающиеся светом оконные стекла так и ждут, чтобы в них поскорее залетел мяч: разлетевшись вдребезги, они своим звоном присоединятся к общему веселью.

Это – в школе. Ну, а вокруг? Нет, не зря, не зря именно разгар осени выбран для конца каникул! Разостлав возле школы свой многоцветный ковер, заставив пламенеть листья, сама осень поздравляет нас с первым днем занятий. И, конечно же, напоминает: не забывайте, сколько удовольствий вас ждет за школьным порогом!

А мы и не думали забывать! Как бы ни радовалась школа нашему шумному возвращению, как бы ни жаждали учителя поскорее набить наши головы школьными премудростями, все равно школьный двор был гораздо притягательне!

Вж-ж-ж!.. Вж-ж-ж!.. Вж-ж-ж! – разносится над круглой школьной клумбой.

Большая перемена. На школьном дворе вокруг этой самой клумбы – десятки детей. Но тишина стоит такая, будто идет урок и строгие учителя следят за тем, чтобы никто не разговаривал. На самом же деле около клумбы происходит своеобразная охота. И она требует тишины.

Охота идет на «музыкантиков». Так мы называем маленьких шмелей. Они размером с осу, но волосатые и по пояс желтые, как бы одетые в нарядные жилетики. Их очень много, музыкантиков. Они с жужжанием кружатся над желтыми цветами медовицы, неторопливо выбирая место посадки, чтобы, усевшись на пестик, приступить к сбору нектара… Конечно, на клумбе пирует множество других насекомых, в том числе и большие грузные шмели, и осы. Но мы охотимся именно на музыкантиков. Они такие веселые, такие энергичные, стремительные, шумные – честное слово, кажется, что мы с ними близкие родственники! Достаточно прислушаться к их звонкому жужжанию, чтобы это родство почувствовать. Мелодия музыкантиков так же чиста и пронзительна, как детский голос, музыкантик без труда меняет частоты, что создает ощущение разнообразия звуков… Словом, музыкантики – наши любимцы. И мы, конечно же, не сомневаемся, что в школьные дворы они прилетают специально для нашего удовольствия.

– Сейчас сядет, – шепотом говорю я.

В моих руках – бумажная ловушка. Это хитро сложенный листок из школьной тетради, напоминающий сейчас широко открытый клюв голодного птенца, который захлопнется в ту же секунду, как только мать вложит в него букашку.

Бумажная ловушка – лишь одно из многих технических новшеств, с изучения и изготовления которых мы, мальчишки, деятельно начинаем учебный год. Почти каждый из нас, возвращаясь в школу после каникул, рассказывает о какой-нибудь новинке, с которой познакомился летом. Это могут быть новые типы бумажных самолетиков, бумеранги, хлопушки, пилотки или те самые ловушки, одну из которых я держал сейчас в руках. Что-то мы усовершенствовали, что-то изобретали сами. Родители только руками разводили: почему это так быстро закончилась у сына толстенная общая тетрадь, совсем недавно купленная? И успокаивались, услышав, что пришлось писать много черновиков, а потом много раз начисто переписывать. Успокаивались, радовались даже: старается сынок, не ленится.

Сыновья, действительно, не ленились. Правда, не на той ниве, если так можно выразиться. Но, может быть, это было не так уж и плохо?

– Сейчас сядет, – шепчу я, стараясь даже дышать негромко.

Мы с Женькой Андреевым, моим одноклассником и корешом, замерли возле клумбы. Музыкантик, тот, что ближе всего к нам, все парит над желтым цветком, то ли разглядывая его, то ли наслаждаясь полетом, то ли выполняя определенный шмелиный ритуал. Мало сказать, что мы с Женькой следим за ним, мы и сами словно бы парим вместе с музыкантиком. Мы не видим и не слышим ничего, кроме этого маленького существа, жужжанье которого звучит уже возле самых наших ушей, а крылья крутятся так быстро, что по бокам желтенького жилетика видны лишь размытые матовые пятна.

Вж-ж-ж-з… Чуть дрогнул, чуть закачался цветок… Приземлился! Сложив крылышки, музыкантик вытянул хоботок и направил его туда, где был приготовлен для него вкуснейший, сладкий нектар. Но уже раскрылась в моей руке ловушка, уже напряглось мое плечо, моя мышца… Хлоп! Готово. Он пойман. О, счастливейшая минута!

Да, так уж мы устроены: азарт охоты таков, что каждая ловля кажется первой, что каждая удача одаряет мгновением ликованья.

Белые стенки ловушки вибрируют в моей руке. Музыкантик то бьется о них, то жужжит, жужжит возбужденно, особенно громко и звонко.

– Во дает! – смеется Женька. Мы с ним приставили уши к ловушке и наслаждаемся концертом. Теперь можно похвастаться удачей, дать другим мальчишкам послушать, как поет наш музыкантик, а самим послушать, как поют их пленники. Некоторые охотники – те, кто половчее, изловили в одну ловушку двух, а то и трех шмелей. Ну, уж там играет целый оркестр! Такой концерт все сбегаются послушать.

– А ты поплюй, поплюй на руку – и потри. Вот подорожник приложи, – советуем мы Витьке Шалгину.

В пылу охоты он и не заметил, что его ужалил музыкантик. Теперь на шее вздулся красный волдырь. Очень больно! И чешется просто ужасно. Долго будет чесаться. На уроке весь класс будет с сочувствием смотреть на муки охотника, а учитель… Да, вот учитель… У нас ведь сейчас урок истории! Эх…

Громко звенит звонок. Уже? Как быстро! Мы выпускаем на волю своих пленников. Легкомысленные созданья тут же принимаются кружиться над клумбой с таким видом, будто ничего не произошло, и деловито продолжают свой промысел. Им-то хорошо…

А мы разбегаемся по классам…

В нашем 5 «Б» было тридцать человек. Семнадцать девочек и тринадцать мальчиков. Мы против такого соотношения ничуть не возражали: к этому времени мы уже начали ценить женское общество. А наши девочки были, как мы считали, очень симпатичными. На уроках по партам ходили записочки, летали бумажные голуби, не говорю уж о переглядывании, хихиканье и прочих знаках внимания. Почти на всех уроках, но не на истории!

На уроках истории царит мертвая тишина. На уроках истории все внимание, все взгляды направлены на учителя – и только на него! И попробуй только нарушить тишину, попробуй отвлечься! Ты тут же получишь двойку за поведение и будешь вызван к доске. Где тебя, естественно, ожидает мало приятного…

Историю нам преподает Георгий Васильевич. Но в нашем классе, как, впрочем, и в других, его называют коротко: «Гэ-Вэ»… Достаточно точно. Вставь куда надо еще одну согласную – и будет уж совсем ясно. Но мы считали, что прозвище и так достаточно понятно и выразительно.