Ким Корсак - Предел погружения

Артур фыркнул, закатил глаза:

– Нашёл что спросить.

– Ладно, – Гриша покачал головой, – я в любом случае в твоей карте посмотрю. Но я надеюсь, до уколов не дойдёт. Ещё препараты на вас, долбоёбов, разбазаривать.

– Ох и жмоты вы, докторишки, – поморщился Артур. – Только брому вам не жалко.

– Ну, это ж я перед старпомом такой щедрый, – усмехнулся Гриша. – А что, возникла надобность?

Артур помолчал, губы тронула ответная усмешка.

– Нет, спасибо, – он крутанул блистер в руке, таблетки стукнули внутри. – Я как-нибудь сам.

– До Северного полюса три кабельтова.

Василич, штурман, рапортует негромко, спокойно, словно между делом напоминает о какой-нибудь мелочи, особого внимания не стоящей, но никуда не денешься – положено о ней сказать. Ещё бы: у Василича на одну автономку больше, чем у него самого, командира, и Северный полюс для них обоих вещь вполне привычная.

Так лучше – без надрыва, без юношеского задора, хлещущего через край. Жаль, этого не усвоишь, не походив на корабле лет пять, а лучше – десять. Достаточно взглянуть на Диму-штурманёнка: сменился с вахты – шёл бы спать, пока в отсек не вызвали. А он до сих пор в центральном штаны протирает. Формально – для помощи штурману, а на деле Василич прекрасно обошёлся бы без него.

Народу набилось, как шпрот в банке. Ладно ещё командиры боевых частей, но особист с замполитом – неужели они считают своё присутствие необходимым? Или боятся проспать полюс? Василич по «Каштану» объявляет, всем отсекам слышно.

Особиста не сразу удалось заметить среди толпящихся фигур в синем, а вот замполит в кремовой рубашке с погонами прямо-таки сияет солнечным бликом. Дать ему, что ли, на досуге НРБ ПЛ почитать? Глядишь, вспомнит воспитатель коллектива, что в центральный пост положено входить только в спецодежде.

Раскраснелся весь, глаза блестят, как у мальчишки-лейтенанта. Конечно: Северный полюс, торжественная речь, знамя Родины, вбитое в сугроб. Только перед этим не мешало бы ещё и всплыть. А чтобы всплыть…

Что нам выдаёт гидролокатор?

Ну разумеется. Лёд, лёд и лёд на мили вокруг. Можно подумать, хоть кому-то удавалось поймать полынью тогда, когда она больше всего нужна.

– До Северного полюса два кабельтова.

Ладно. К юго-востоку – слой тонкого льда. Двадцать сантиметров, кое-где – двадцать пять. Лодка продавит его снизу и выйдет.

Всплывать по пять сантиметров в минуту, не быстрее. Проламывать лёд аккуратно, не помять лёгкий корпус, не повредить рубку. Такая точность вполне достижима. Он уже проделывал всё это дважды, один раз – на «Белуге». Главное – терпение.

– До Северного полюса один кабельтов.

Из-за плеча вахтенного выглядывает белокурая голова. Полюс хочет высмотреть?

Щёки порозовели, белесые пряди падают на глаза, но Вершинина не пытается их убрать. Она замечает его взгляд, и уголки её губ приподнимаются в ответ, из глаз так и брызжет: «Мы здесь! Наконец-то!».

Сразу царапает под ложечкой.

Не торопитесь, Саша. Мы ещё не «здесь», мы подо льдами, и дай нам Бог…

– Товарищ командир! Подводная лодка находится в географической точке Северного полюса.

Кочетов поднимает голову, улыбается, обводит взглядом людей, сгрудившихся вокруг его кресла. Тянется к «Каштану»:

– Товарищи подводники! Поздравляю вас с достижением Северного полюса!

Троекратное ура перекатывается в центральном, как горошины в жестяной банке. Кричат все.

Палыч наклоняется к креслу и негромко спрашивает:

– Ждать не будешь?

А что толку ждать полынью? Течение здесь такое, что она может появиться через полчаса или не показываться неделями.

– Двадцатисантиметровая корка, – Кочетов пожимает плечами. – В восьмидесяти кабельтовых. Прямо как подарок нам готовили.

Палыч молча кивает. Если он и не согласен, в центральном он этого не покажет.

– Будем всплывать? – это Вершинина. Спрашивает, видимо, у своего соседа, штурманёнка, но Кочетов отзывается вместо него:

– Будем. Всплытие, скорее всего, займёт несколько часов. Вы пока можете отдохнуть у себя в каюте.

– Спасибо, товарищ командир, я не устала, – снова улыбается, и улыбка тут же пригасает:

– Или вам будет удобнее, если я уйду?

Судя по сжатому рту Палыча, он готов ответить «да, уёбывайте, ради всего святого». Кочетов качает головой:

– Разницы нет. Оставайтесь, если хотите.

Палыч вздыхает, а Кочетов может разве что усмехнуться уголком рта. Дело ведь не в девчонке. И не в слое льда, о который так легко с размаху размазать лодку.

Просто внутри до сих пор поскрёбывает. Что-то не предусмотрел? Ошибся?

Ещё раз мысленно прокручивая предстоящее всплытие, Кочетов отодвигает неприятное ощущение в самый дальний уголок разума. Всё под контролем – насколько это возможно на борту атомной подводной лодки подо льдами.

– Курс сорок пять, скорость пять узлов.

Откинувшись на спинку кресла, он поводит плечами, пытаясь расслабить ноющую спину.

– Акустик, осмотреть горизонт.

Вдруг в последний момент откуда ни возьмись появится полынья и не придётся подставлять под лёд собственные головы?

Смешно, да.

Выдвинув ящик стола, Гриша взял в руку пухлый томик в мягкой чёрной обложке, отложил, потянулся за вторым. Он не мог припомнить, на каком детективе он остановился: «Выстрел для любовницы» или «Стриптиз для киллера». Кажется, там было что-то с наркотиками… и кого-то подставили, посадили в тюрьму, и опер пытался выбить признание, а ещё была красивая и стервозная баба… проще сказать, где всего этого не было.

– Знаешь, что тяжелее всего в автономке? – он повернулся к фельшеру Серёге, играющемуся в телефоне. – На третий месяц Агата Кристи и Конан Дойль уже прочитаны, и даже Маринину с Незнанским ты кое-как пролистал под котлеты и компот. Остаётся только вот это, – он бросил на стол «Стриптиз для киллера», и желтоватые страницы раскрылись веером. Фельдшер оторвался от телефона, повернул голову:

– О, я, кажется, читал. Там в конце он получит нефтяную компанию и трахнет следачку.

Гриша вздохнул.

– Знаешь, мне даже сердиться неохота за то, что ты слил мне концовку.

– А вы возьмите у замполита ещё каких-нибудь книжек. Ну, раз детективы закончились.

– Да к детективам я как-то привык… – Гриша пожал плечами. – Каждый раз вроде ничего не понятно, а с другой стороны, сразу всё ясно: есть убийца, есть сыщик, и в конце вроде как всё раскроется. Ладно, – он снова вздохнул, – пока всплываем, всё равно нельзя покидать боевой пост. Может, в картишки? Или лучше делом займёмся, – он выдвинул верхний ящик, с бумагами. – У нас до сих пор нет в компьютере медкарт матросов.

– Виноват, тащ док, – фельдшер встрепенулся. – Я собирался их перебить, но то комп подвисал, то люди приходили на осмотр…