Александр Бизяк - Клубника под хреном

– Хорошо, ты клепай сценарии, а я займусь подбором контингента. На сколько человек рассчитывать?

– Насколько хочешь. Я денег не считаю.

– Счастливый… И все-таки?

– Саня, даю тебе карт-бланш, – сказал Ежов. – Полностью полагаюсь на тебя. Пригласи, кого захочешь.

Карт-бланш, полученный от классика, придал энергию в поисках участников банкета. Когда еще, подумал я, многие из моих вгиковских друзей, смогут побывать в ресторане ЦДЛ?! Лично я никогда там не был. Для выпивок с друзьями скитался по пельменным и закусочным, прятался от зорких глаз буфетчиц в столовке гостиницы «Турист», в кустах на ВДНХ…

Уже к вечеру список на 100 персон был написан. В нем было представлено все руководство ВГИКа, доцентура, профессура, все заведующие кафедрами, рядовые педагоги. Кроме того, я пригласил буфетчицу с братом, приехавшим к ней в гости из Воронежа, начальницу отдела кадров, двух сотрудниц из бухгалтерии, костюмершу из учебной киностудии, двух киномехаников, библиотекаршу, трех машинисток, физрука и тётю Нюру – повариху студенческой столовой. Вот только ректора в список я не внес. «Почему»? – спросил Ежов. «Он язвенник, не пьет. Испортит всю обедню».

На банкете машинистка Таня настойчиво пытала классика:

– Валентин Иванович, а это, правда, что Восток – дело тонкое?

– Гульчатай, рот закрой! – Прикрикнул на нее киномеханик Николай.

Брат буфетчицы Светланы приписал Ежову авторство «Семнадцати мгновений весны».

– Валентин Иванович, у нас в Воронеже мужики толкуют, что роль Штирлица была поручена Евгению Леонову. Это так?

– Так, – подтвердил Ежов. – Но Леонов отказался, и роль отдали Вячеславу Тихонову.

– Жаль… – расстроился Светланин брат. – Леонов был бы в самый раз.

… В заключении банкета в честь Ежова все хором запели песню из фильма «Тридцать три»:

На речке, на речке, на том бережочке

Мыла Марусенька белые ножки. Мыла Марусенька белые ножки,

Белые ноги, лазоревы очи. Плыли по реченьке белые гуси.

Ой, вы плывите, воды не мутите…

К нам подошел сидевший за соседним столиком Евгений Евтушенко. Классики обнялись.

Песня о Марусеньке резко оборвалась и зазвучала песня Евтушенко «Хотят ли русские войны».

Помню, как будучи студентом ВГИКа, я увидел, как за барной стойкой в Доме журналистов в обнимку стояли Евтушенко и Ежов. Подойти к классикам я, конечно, не решился. И вот сейчас прославленный поэт Евгений Евтушенко стоял в шаге от меня! Я набрался храбрости и сказал ему: «Как жаль, что у меня с собой нет ни одной из ваших книг. Я попросил бы вас подписать ее». На что Евгений Александрович с готовностью ответил, что одна из книг случайно лежит в его кармане, и он готов сейчас же мне ее подарить. Он вынул из кармана книгу и надписал: «Декану Александру Бизяку с поклоном от поэта Евтушенко». Этот сборник до сих пор стоит на почетной полке моей библиотеки.

А еще помню приключившийся со мной конфузный случай. Как-то я важно шествовал по коридорам ВГИКа. Ко мне подошел студент и на ухо шепнул:

– Александр Григорьевич, извините, у вас сзади на брюках разошелся шов, и видны трусы.

Что делать?! Я бросился в кабинет своего товарища, доцента операторского факультета Олега Родионова, у которого в костюмерной на учебной киностудии имелся блат.

– Олежек, выручай!

– Снимай штаны и жди меня! – Скомандовал Олег и помчался с ними в костюмерную, чтобы ликвидировать прореху.

Я послушно сел на стул, дожидаясь друга.

Он так спешил, что забыл запереть на ключ дверь кабинета. А нужно заметить, что в этот злополучный день Родионов проводил экзамен, и поминутно двери открывались.

Увидев в кабинете сидящего на стуле в трусах декана сценарно-киноведческого, они растерянно пятились назад.

Через пять минут эта весть разнеслась по институту. От студентов не было отбоя, каждому хотелось поглядеть на полураздетого декана. Смотрины продолжались не меньше получаса, пока Родионов вернулся в кабинет и возвратил мои зашитые штаны…

Став деканом, мне посчастливилось впервые побывать за рубежом. Я возглавил студенческую группу для поездки в ГДР. Хоть какая-никая, а все-таки Германия. Отлично помню дату, когда мы приехали в Берлин – аккурат 7-го ноября 1989-го.

Поселились мы в Берлине. Нас разбросали по квартирам гэдээровских студентов. Мне достался Курт, прекрасно владеющий русским языком. Шесть лет он провел в Москве, где его отец работал собственным корреспондентом газеты немецких коммунистов «Нойес Дойчланд».

Ночью 8-го ноября мы с Куртом перед сном вышли на прогулку. На узкой улочке тускло светились фонари. Рядом с домом Курта поперек улицы высилась ограда из бетона.

– Ремонтные работы? – Спросил я Курта.

Тот замялся, помолчал, затем ответил:

– Это Берлинская стена.

– Та самая?! – воскликнул я . – Хочу ее потрогать! Вернусь в Москву, похвастаюсь.

– Александр, – взмолился Курт, – не смейте близко подходить к ней!

– Но почему?

– По кочану! (Вот что значит, парень жил в Москве!).

– Никто и не увидит. Ведь рядом – ни души! – Сказал я Курту. – Александр, я вас предупредил. Вас ждут большие неприятности.

Но находиться рядом со Стеной и не прикоснуться к ней я не мог себе позволить. Когда еще выпадет такая редкая возможность?!

Не послушав Курта, я двинулся к Стене. И тут меня ослепил прожектор, раздался окрик:

– Whoa! Bewegen Sie sich nicht! Hände hoch! (Стоять! Не с места! Руки вверх!).

Из кустов вышел офицер и направил на меня автомат Калашникова.

Я замер.

– Опустите руки, Александр, я сейчас ему всё объясню, – успокоил меня Курт.

Но я настолько был напуган, что рук не опустил. Так и продолжал стоять с воздетыми руками, пока Курт на немецком языке объяснялся с офицером.

Наконец, Курт перевёл мне:

– Офицер требует показать ему ваш паспорт.

Так как паспорт находился в боковом кармане моего костюма, я попросил Курта, чтобы он достал его и представил офицеру.

Курт исполнил мою просьбу.

Офицер придирчиво перелистал мой паспорт, сверил мою личность с фотографией и что-то на немецком произнес.

– Опустите руки, – перевел мне Курт. – В порядке исключения, он разрешил вам подойти к стене.

– А меня он не пристрелит?

– Не пристрелит. Слов на ветер ШТАЗИ не бросает.

Я с опаской подошел к Стене, придирчиво ее ощупал и постучал по бетону кулаком.

– Проверяете ее на прочность? – Засмеялся офицер. Он неожиданно заговорил на русском. – Не сомневайтесь, Стена простоит еще сто лет.

Но офицер ошибся. На следующий день – 9 ноября, Берлинская стена пала. На ее руинах был устроен грандиозный праздник. Я уверен, что мой кулак сыграл решающую роль в падении Стены.

В качестве декана я со студентами еще дважды посещал Германию, и оба раза – не без приключений.