Александр Бизяк - Клубника под хреном

ЖЗЛ: «РУВИМ ФАЙНШТЕЙН». Небольшая выдержка из 7-й главы.

«…Чтобы не жег позор за бесцельно прожитые годы» (Николай Островский).

Георгий Суздальцев позора никакого не испытывал, потому как жизньпрожил аккуратную и тихую, и никаких высоких целей себе не ставил. Всю сознательную жизнь трудился скромным слесарем в автомастерских, а когда ушел на пенсию, тихо, незаметно умер. А вот РУВИМ ФАЙНШТЕЙН, его земляк в поселке «Красные кресты», цель высокую имел, от того и плохо кончил.

Мечта Файнштейна – непременно стать ЗАВХОЗОМ (Заведующий хозяйством) местной птицефермы. «ЗАВЕДУЮЩИЙ ХОЗЯЙСТВОМ – ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!» – Повторял Рувим. И разубедить его было невозможно. Уж так старался, что селезёнку надорвал. Так и жил без селезёнки. Зато в груди билось сердце беспокойного романтика!

Мужики его осаживали: «Ну, куда тебе, Рувим, с твоим пятым пунктом, да еще без селезёнки, лезть в ЗАВХОЗЫ?!». Но безселезёночный Рувим своей высокой цели все-таки добился и завхозом стал!

«Ох, гляди, Наумыч, у нас в посёлке народ завистливый и подлый. Беды бы не накликать!». И точно, как глядели в воду. Кто-то подпустил на ферму красного петуха. Загубили 845 куриных душ. А виноватый кто? Завхоз еврей. К разбирательству подключили областное КГБ. В результате раскрыли еврейскую заговорщицкую группу. Хотя, какая, на хрен группа, когда на весь совхоз – один единственный еврей Файнштейн, да и у того жена хохлушка.

По посёлку слух прошел, что будто бы Рувим обратился с жалобой к самому еврею Кагановичу. Тот письмо Файнштейна Маленкову показал. «Георгий, следует ли на этом факте раздувать антиеврейскую компанию?». «Пока повременим, пожалуй» – ответил Маленков. Срочно позвонил в газету «Правда» и приказал изъять из номера карикатуру Кукрыниксов, на которой был изображен горбоносой пейсатый поджигатель с факелом в руках, подбирающийся к совхозному птичьему курятнику.

Но, так или иначе, Файнштейна с завхозной должности попёрли и перевели в подсобные рабочие. Файнштейн, как и положено подсобному рабочему, по-чёрному запил. Да так, что превратился в алкоголика. На этой почве у Рувима началась белая горячка. Загремел в психиатрический диспансер. Оказался в нем единственным евреем. Доктора бились с ним четыре месяца, но всё безрезультатно. Так и остался в психдиспансере, пока его не схоронили….

ВАНЕЧКИН ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (село Подгузники, Жирятинский район Брянской области

Ох, и падкая была на это дело Клавдия Сергеевна! Дорвётся, из рук не выпустит, пока все соки из тебя не выжмет. А удовлетворится, говорит:

– Ну, поспи, поотдыхай. Устал, поди. Гляжу я, Ваня, на тебя и удивляюсь – откуда в тебе что берется. Худосочный, точно хлыст. А болт работает, как поршень паровозный. Ну, спи, давай. Я тебя хуфаечкой прикрою. Спи, соколик, спи.

Шторку на окне зашторит, рядышком присядет.

– Херувим ты мой. Мне Боженька тебя послал.

Да какой там Боженька?! Райком прислал по комсомольской разнарядке. Картофель убирать. На постой нас по семьям расселили. А мне досталась холостая – Клавдия Сергеевна. Чесальщица на ткацкой фабрике. Не сказать, что молодая. Тридцать с хвостиком. А мне в тот год всего-то двадцать три исполнилось. Ну, друг к дружке присматриваться стали, притираться. А на третий день сошлись. Она намекнула, я не отказался. Стали в общей койке спасть.

Вечером с поля возвращаюсь, а она уж на порожке поджидает. В горнице всё прибрано. На столе – графинчик с водкой, огурчики соленые, селёдочка в луковых колечках, разносолы на тарелках, на печи в глиняном горшке томится мясо. Не жизнь, а рай земной!

– Сыми рубашку-то, я тебе над тазиком из ковшика полью.

Умылся, фыркаю от удовольствия. Она мне полотенце махровое подносит, китайское, с фламингами. Сама в лёгком сарафанчике, грудя почти наружу, налитые, сочные, как астраханские арбузы.

Отвечеряли. В спальню перешли. Клавдия Сергеевна подушки взбила, простыню крахмальную поправила. Халатик скинула.

– А бюстгальтер с меня сымешь сам.

Легла на спину, руки разбросала.

– Ну, ложись, соколик, поласкаемся.

И пошло-поехало!

Как-то в койке я спросил ее:

– У тебя мужчины были до меня?

– Дурачок ты, хоть и городской! А куда без них-то? Ну, конечно, были.

– Сколько?

– А я считала?! Сколько было – все мои. Был один, начальник цеха моего, Николай Кузьмич. Пожилой уже, а как начальнику откажешь? Семейный, детишек трое, жена красивая, на двенадцать лет его моложе. Корю его: «Ну, на что тебе я?».

– А он?

– Чужая баба сахаристей, – отвечает.

– А где сейчас он?

– Прошлым летом на рыбалке утонул. На крючок огромный сом попался. Сом в воду затянул его и за собою утащил. Дружки на помощь. Да куда им? В стельку пьяные. Матюгаться стали, и давай стращать сома. А у того ушей-то нет, не слышит. Из района комиссия приехала и заключение дала: «Несчастный случай». С тем Николая Кузьмича и схоронили. С оркестром, речи говорили. Лучшим чесальщиком назвали.

Как-то в койке я спросил у Клавдии Сергеевны:

– Растолкуй мне про чесальный цех. А то я без понятия.

Отвечает:

– Пряжу чешем – лён, волос, шерсть. А если перебой с продукцией, языками чешем.

…Дальше с Клавдией Сергеевной связь у нас порвалась. Наш отряд стали посылать в другой совхоз. А там свои истории. Еще приедешь, расскажу. Только не забудь бутылку прихватить. Без нее рассказывать не стану.

ВАЛЕНТИНА ЗАГОРУЙКО (Село Молодогварейка Краснодонского района Луганской области, Украина)

– Я вам могу задать вопрос интимного характера?

– Задавайте.

– Если молодой мужчина оказался с молодой особой в одной постели и не проявляет к ней никакого интереса, что можно сказать о нем?

– Я всего лишь журналист, а не сексопатолог. Вы ставите меня в тупик.

– Не только вас, но и самую себя. Дело в том, что этой молодой особой оказалась я. Где-то через месяц я его увидела на рынке, возле ларька «Союзпечать». Он покупал газету «Правда» и журнал с названьем «Коммунист». Узнал меня и говорит: «Мы с вами, кажется, уже встречались? Только вот не вспомню, где». Ну, не сволочь импотентная?! Я его убить была готова, прямо здесь, возле газетного ларька. Вышли с ним на рыночную площадь, он в чайную меня повёл. Сидим под фикусом за столиком. Он меня спросил: кто я?

– Швея на фабрике. А вы кем будете?

– Я завуч школы имени Олега Кошевого из соседнего села. Был к вам приглашен на торжества по случаю слияния вашего совхоза имени Ульяны Громовой и нашего – имени Олега Кошевого. Как оказался в одной постели с вами, извините, я не помню. Бес попутал или горилка виновата. Вообще-то я не пьющий, а тут… Вас как зовут?

– Таисия, а вас?

– Вадим Ксаверьевич. Но для вас, давайте без формальностей, – Вадим.