Инга Кузнецова - Изнанка [litres]

Я перебираюсь в соседнюю камеру. Там тоже поверхность, Кристи, обломки. Я устал от её однообразных желаний.

Снаружи что-то произошло. Трубопроводы Кристи мгновенно разогреваются, меня обдаёт волной неприятного жара. Кристи ускоряет шаг. Цок-цок-цок-цок-цок, цок-цок-цок-цок. Видения камеры разрушены. Теперь я вижу, что скрывалось за ними – извечный страх Гигов, свёрнутый туго и спрятанный в слои нежной мякоти. Да, смелая Кристи всё-таки боится. Или это тьма разбудила глубинный страх, переданный ей поколениями, жившими в сдвинутой назад реальности?

Даже Кристи. Мне становится грустно. Даже Кристи, мало думающая о реальности, боится неизвестного. Так устроены все Гиги.

Однако распакованный страх наконец заставляет её думать.

«Кто-то идёт. Нет, показалось. Это всё из-за Мари. Прибавлю-ка на всякий случай. Дурацкий день! Горло, бля. Трут наждачкой. Мелкие уборщики. Как будто мусорщики там работают. Кибернетики хреновы. Мешают, кха. Думать больно. Башка кружится. Хватит развлекухи. Мари права, чёртова ханжа. Надо было завалиться спать. А не дрожать в этом грёбаном переулке. Похолодало, чёрт. Я дура. Захотела выпить. Не лучшая идея, да.

Не сегодня. Чем отбиваться будешь, искательница приключений, твою мать? Побежишь – только раздразнишь. Ёпт, и баллончик закончился».

Я понимаю: и внутри, и снаружи Кристи звучат бессмысленные слова, накопители её разочарований. Они и раньше промелькивали в её речи, но тогда я ещё пытался установить их связь с реальностью. А сейчас, в опасном сумраке открытого пространства, меня осеняет догадка: эти слова не имеют отдельных значений. Они взаимозаменяемы и различаются только поверхностью звука, пористого или плавно-цельного, шероховатого или гладкого. Какие-то из них удобно произносить рядом с одними, настоящими, словами, а какие-то – с другими.

Эти слова, не имеющие отдельных смыслов, как-то помогают Кристи справиться со страхом. В миг их звучания. На один раз. Ёпт, бля, грёбаный хреновый чёрт. Она произносит их с особой силой. Точно понимает, что держаться больше не за что. Точно все потеряно.

– А кто это у нас такой красивый и куда спешит?

Откуда-то издалека доносится вкрадчивый, неопределённый голос. Я пока не понимаю, принадлежит ли он необычному Гигу по типу «он» или охрипшему Гигу по типу «она». В обволакивающей окраске голоса, точно очень узкий неживой предмет, спрятана угроза.

Кристи её чувствует. Она собирается с силами. Тело её ускоряется и переходит на скок. Цок-цок-цок.

– Я к тебе обращаюсь, шлюха… маленькая.

Цок-цок-цок. Цок-цок-цок-цок.

– А ну остановись. Папочка всё равно тебя поймает. И конечно, выпорет. Ты же это любишь.

Тело Кристи сжимается, камеры схлопываются. Мне становится душно.

Цок-цок-цок…чок. Что-то в Кристи сбилось. Цок-цок-цок, цок-цок.

– Ну же, моя сладострастная девочка.

Нас настигает глухой стук отростков, обёрнутых чем-то тяжёлым.

– Ну постой. Давай поговорим.

– Нам не о чем говорить!

Кристи выкрикивает это в темноту, изо всех сил убыстряя свои «цок-цоки», но обладатель/обладательница странного голоса настигает её.

– Как ты больше любишь, детка, – в рот или так?

Скорее, это «он». В голосе вместе с узким и неживым – живое и настоящее торжество самовольной власти над существами; оболочка голоса – тухлая сладость. Угроза уже не спрятана. Она лежит где-то рядом и поблёскивает, как ночная вода. Это не предвещает ничего хорошего.

Кристи бежит всё быстрей и быстрей: цок-цок-цок-цок, пых-пых-пых-пых. Знает ли она, куда бежать? Вокруг неё сырость и тьма.

– Ну так как? Я учту твои пожелания!

Какой же мерзкий, плотоядный голос! Я боюсь за Кристи. Существа убивают и пожирают друг друга. Может быть, это даже не Гиг?

Тело Кристи дёргается. Его схватили.

– А-а-а! Отстань! Не твоё собачье дело!

– Э-э, полегче на поворотах. Старших надо уважать, малышка. К взрослым обращаются на «вы»…

Жуткий голос. Пахнущий уничтожением.

– Не ваше.

– Повтори: «Не ваше собачье дело».

– Не надо! Отпустите меня!

Мир Кристи в смятении. Изо всех камер выпрастываются мои подобия. Они теснятся. Они, как и я, прекратили жрать Кристи. Ещё бы: сейчас её будут пожирать извне. Она дрожит и бьётся, пытаясь вырвать извилистое тело из отростков Жуткого.

– Повтори, что я приказал.

– Вас поймают и посадят в тюрьму!

– Не поймают. На мне перчатки.

Кристи теряет связь с реальностью. Она выкрикивает какую-то абракадабру:

– Полиция! Я задержала маньяка! Полиция! Скорее сюда!

– Ах ты дурочка, – с жутким спокойствием произносит Гиг (а это действительно «он»). – Имей в виду – дерзость меня только возбуждает.

– Мне больно! А-а-а! На помощь!

– Так ведь и должно быть… На помощь, дурочка, к тебе никто не придёт. Этот парк – глухая зона.

Кристи совершает рассогласованные движения, но вот уже мы падаем, сбитые тупым ударом. Горячая жидкость наполняет рот Кристи. Меня бы смыло, если бы я не вцепился в оболочку ближайшей камеры. Кристи сглатывает.

– Драться надумала? А вот это ты видела?

Холодный звук: «чик». Вот она, узкая угроза. Вот что было спрятано в голосе.

– Не надо, прошу вас! Пожалуйста, не убивайте меня!

– Ну что ты, глупая. Не сейчас.

– Я сделаю всё, что вы скажете!

– Конечно, сделаешь. Слушай внимательно. Сначала встанешь на колени и отсосёшь.

Кристи дрожит и пытается приподняться.

– Будешь сосать, а потом я порежу тебя.

– Нет!!!

Кристи трепыхается, и я уже барахтаюсь в смеси жидкостей в её горле. Жуткий над нами, его мерзкий голос всё ближе:

– Смотри в глаза мне, сучка! Будешь покорной! Ты же за этим бежала сюда!

Я вылетаю вместе с тягучим содержимым Кристиного горла в лицо ужаса. Огромная мутная капсула горячей жижи вместе со мной и немыми подобиями брякается и проваливается в раззявленную дыру жуткого рта, и я уже почти не слышу ударов, наносимых Кристи, её затухающих криков.

Кристи, Кристи! Где ты, моя красивая, моя длинноотросточная? Моя нелепая? Моя глупая? Моя грубая? Моя бессердечная Хозяйка? Где ты, бедная Кристи? Я не смог защитить тебя.

Кристи, что он с тобой делает? Кристи, отзовись!

Тело Жуткого напряжено, сдавленное какой-то неведомой мне, скрюченной радостью. Он совершает ритмичные, ускоряющиеся движения. Долго, очень долго. Сдавленное глухое «о-о-о».

Кристи не слышно. Кристи больше нет.

Бля, ёпт, чёрт (так сказала бы Кристи, но её больше нет).

Гиги, Хозяева! Да что это такое с вами? Как возможны такие мутации? Как вы превращаетесь в убийц? Как вы превращаетесь в полумёртвых? Как вы превращаетесь в нас? Как вы становитесь не-совсем-существами? Как вы превращаетесь в мёртвые объекты? Как вы превращаетесь в безразличных ко всему уничтожителей собственных жизней? Что вы делаете с собой? Зачем? Зачем?