Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

За посиделками, разговорами, да песнями время пролетело быстро. Ближе к полуночи ребята засобирались: пора и честь знать. Покидали гостеприимный барак тем же путём — через окно. Девчата проводили их до забора, помахав на прощание ручкой.

Прошло несколько недель. Ребята постепенно обжились на новом месте.

Алан, горячий кавказский парень, без ума влюбился в красавицу-Снегурку, и всё свободное время пропадал у своей ненаглядной. Да и Светке, похоже, нравился симпатичный осетин. Работники комендатуры знали об их романе, но благодушно закрывали на это глаза. Алан мог найти подход к любому, не жалея денег на конфеты и коньяк.

Практиканты тоже зачастили в спецкомендатуру. Шурка в гостях ел и пил, что называется, от пуза. Повариха Вика баловала вечно голодного парня незамысловатыми, но сытными блюдами. А много ли, в сущности, нужно мужчине для счастья? По крайней мере, кудрявый больше не голодал. Это дорогого стоило!

Умник Васька, привыкший всё и вся раскладывать по полочкам, вдруг запутался в своих чувствах. Вера ему нравилась, но парня пугала разница в возрасте. Да и судимость — не фунт изюму! Юноша не знал, как строить свои отношения с осуждённой и поэтому старался держать дистанцию.

Девушка ни в чём не упрекала молодого человека. В её положении не стоило строить никаких планов на будущее, до конца срока оставалось ещё долго. Конечно, на Веру поглядывали многие из местных, ей делали недвусмысленные предложения, но осторожная девушка предпочитала ни с кем не связываться, справедливо полагая, что всем мужикам только одно и нужно.

А Васька — юный, симпатичный, рукам воли не даёт. Как раз, такого ухажёра — вполне достаточно.

Молодые люди гуляли по окрестностям, наслаждаясь изумительной дикой красой лесного края. Иногда Вера приводила Ваську на берег ручья, к большому камню. Там они подолгу сидели, глядя на воду и болтая обо всём на свете. Что это было? Любовь, дружба? Да Бог ведает. Но им было хорошо вдвоём.

Клавка посмотрела вслед уходящему поезду и закурила папиросу. У ног её стояла необъятная сумка, набитая под завязку. Торопиться Бороде было некуда, до утра транспорта на Березняки не предвиделось.

Ночь выдалась ясная, безветренная. На небе горели яркие звёзды, молодой месяц плавал по небу, набирая силу.

Казалось, Клавка помолодела на добрый десяток лет. Модная ветровка с капюшоном, экспроприированная некогда у очкарика-Васьки, сидела на ней, как влитая. Дутыши — отмытые и заштопанные — очень даже гармонировали с джинсами, о потере коих горько сожалел кудрявый Шурка. Лыжная шапочка с помпоном сменила замызганный старушечий платок.

Так ведь — на свиданку ехала! Уже не первый раз наведывалась Клавка в эту глухомань, к товарке своей, Светке-Снегурке.

Борода во многом походила на мужика, но мужчин недолюбливала, будучи свято уверена в том, что все особи мужского пола — существа совершенно никчёмные. Толк от кобелей только один — воспроизводить потомство, а больше они ни на что не годятся.

Естественно, с мужчинами по этому поводу Клавка не откровенничала. Скрытность и двуличность, с детства присущие этой женщине, со временем стали доминирующими чертами её характера.

И ещё. Многие годы лагерных отсидок, вкупе со склонностью к употреблению спиртных напитков, основательно подпортили Клавкин нрав, приведя в совершенную негодность нервную систему.

Временами такое прорывалось! Неожиданные вспышки жестокости поражали даже видавших виды зэчек. Клавка обладала мужской силой, удары кулаков её испытали на себе многие сокамерницы.

Шептались девчата между собою, что есть и смертный грех на Клавкиной душе. Дескать, много лет назад Борода задушила свою подругу подушкой. Но — не ушла на раскрутку, вывернулась. Может, и врали, да только вот дыма без огня не бывает.

Со Снегуркой они в лагере сошлись. Девчонка тихоня тогда только-только с колонии для несовершеннолетних поднялась. Наехали на малолетку две коблы, беспредельщицы конченые. Жёстко наехали. Понятно, что им надо было — девка-то красивая! Клавка тогда из жалости за неё впряглась.

Да так возле себя и оставила. Одной семьёй, можно сказать, жили — с руки её Светка кушала. А вот, поди ж ты! Сама не заметила Клавка, как прикипела сердцем к Снегурке. Так прикипела, что и не вырвать без боли!

Освободилась Борода — не забыла Светку. Делюгу-другую отработает, баул набьёт и — вперёд, милую проведывать! Но видела баба, что не рада ей подружка, не горят огоньком синие глазки Снегуркины.

Ох, злилась Клавка! Правду говорят люди — не жди добра от добра. Но ведь сердцу-то не прикажешь, хоть и обливается оно кровью! И снова откладывала про запас денежки тётка, и опять тащилась с полными сумками к Светке на свидание.

Борода заплевала папиросу, прокашлялась и, подняв с усилием сумку, потащилась на вокзал. Неподалёку в лесу заухал филин. Клавка вздрогнула и выругалась на ходу. Нехорошая примета.

Прохор разлепил глаза — кажется, уже утро! Пальцы босых ног просматривались чётким силуэтом на фоне серого окна. Мужик давно уже не усложнял свою жизнь наличием постельного белья и утомительной процедурой ежедневного раздеванья-одеванья. Зачем?

Почесавшись спросонок, Прохор тяжело поднялся с кровати. Он привычно сунул ноги в сапоги и поплёлся к ведру с водой — язык во рту казался кирпичом. Судорожно дёргая заросшим кадыком, бедолага влил в себя полный ковшик. Жажда немного отпустила.

Не хотелось думать ни о чём, кроме опохмелки. Увы, денег у Прохора не имелось, а одеколоны, лосьоны и тому подобная роскошь исчезли из этого дома раз и навсегда лет двадцать тому назад. Но упорный хозяин перерыл, в который раз уже, домашнюю аптечку и нашёл-таки там меновазин столетней давности! Употребил, но от выпитого легче не стало. Мужик решил прогуляться по улице — авось повезёт.

Клавка сидела на лавочке возле магазина, вместе со всем своим неподъёмным багажом. Под ногами её валялось с пяток папиросных окурков. Тётка размышляла, прикидывая, каким образом в этой дыре возможно решить жилищную проблему. Она достала пачку «Беломора», вытащила оттуда очередную папиросу и, предварительно дунув в мундштук, прикурила.

В городе оставаться стало опасно, милиция всерьёз взялась за всю компанию. Ваня-Шрам с Генкой уже торчали на тюрьме, Клавку, по всем раскладам, тоже должны были закрыть. Но Борода смогла опередить события. Она собрала по-быстрому вещички и втихаря свалила из города.

А куда Клавке канать? Ни роду, ни племени — голь перекатная! Только Светка из близких на всём белом свете осталась. Так вот и оказалась тётка Клава в Березняках.

Атас полный! Борода задумчиво скребла ногтями подбородок, но ничего путного в голову ей не приходило. Вдруг Клавка услыхала за спиной покашливание.