Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Борода подняла с подушки голову и рыкнула, буравя хозяина красными со сна глазами:

— Выруби матюгальник!

— Клавушка, вставай. Пора идти к Малофею, — удивительно, но Прохор помнил вчерашний разговор.

— Ополоумел совсем! Рано, все люди спят ещё, — Клавка зевнула, сладко потянувшись, — да и с пустыми руками чего идти? Вино-то выпили вчера.

— Не рано, самое время. Ты, главное, денежку возьми с собой. А самогонки Малофей нам принесёт.

Прохор знал, что говорил. Малофей не спал. Дверь открыл седобородый старичок, ничем не выказав удивления столь раннему визиту. Видать, не впервой.

На просьбу Прохора взять самогонки дед кивнул флегматично головой:

— Подождите в избе, до Павлы Сергеевны сбегаю.

Малофей взял у Клавки пару трёшников, прихватил с гвоздя растрескавшуюся дерматиновую сумку и «побежал», еле переставляя ноги. Гости остались ждать хозяина в избе.

Прохор задремал на кованом сундуке, по всей вероятности, предназначенном именно для этих целей. Клавка же стала производить осмотр избы, разогнав по щелям непуганых тараканов. В кухне, кроме чугунка с варёной картошкой да банки с окурками, она ничего интересного не обнаружила. Борода прошмыгнула в «залу» за печку, и там пропала.

Время шло, а Малофей всё никак не «прибегал». Прохор дремал в похмельном забытьи. Вдруг что-то холодное упёрлось ему в висок.

— Бах! — крикнула Клавка.

Мужик подскочил кузнечиком, а Борода, уронив ружьё, весело заржала. От избытка чувств баба хлопала себя по ляжкам, из глаз её текли слёзы.

Наконец, Клавка успокоилась:

— Вот, пушку у старого под шконкой надыбала. Как думаешь, стреляет?

— А то! Палит ружьишко исправно. Ох, Клавушка, с тобой не соскучишься! — сердце Прохора бешено колотилось.

— Кажется, старикан появился, — Клавка протёрла стекло рукавом, вглядываясь в мутную даль.

Малофей вырулил из-за угла. Казалось, он вот-вот отдаст концы. Подойдя к калитке, дед остановился, утирая пот. А потом зашёлся в кашле — надсадно и долго, отхаркивая махорочную мокроту. Наконец, он прочистил лёгкие и направился в избу.

Со скрипом отворилась дверь, старик появился в доме, звякая бутылками. Клавка, успевшая к тому времени положить ружьё на место, подхватила сумку и заботливо усадила хозяина за стол.

Малофею такое внимание к своей персоне дюже понравилось. Он, незаметно для Прохора, ухватил бабу за ляжку.

— Присаживайся, с дедушкой рядышком…

Гранёные стопочки появились на столе — Борода вытащила их из серванта в «зале».

Хозяин скривил бороду. Он не уважал подобные мензурки, считая их, скорее, предметом некоего декора в своей избе. Дед Малофей использовал только чайные стаканы — для любых напитков. По немаловажной для себя причине.

На закуску выкатили картофель в мундире — который, из чугунка. Клавка налила всем по целой.

Дед досадливо крякнул, а потом сжал свою стопку в трясущихся ладонях и кое-как, расплескав немалое количество, отпил половину. Через минуту дрожь в руках Малофея чудесным образом пропала. Он выплеснул остаток в рот.

— Из стакана-то мне привычней, — хозяин некорректно отрыгнул и схватился за картофелину.

— Малофей, а помнишь, ты мне сказочку рассказывал про барскую дочку. Ну, что она там с дьяволом якшалась, петухов резала, — Прохор приступил к делу только после третьей.

Малофей любил почесать языком. Кажется, такой момент наступил! Он поскрёб бороду, собираясь с мыслями, и, словно сказитель — монотонно, чуть нараспев — начал своё повествование.

— Ну, слушайте… значит, лет сто, а, может, даже двести тому назад…

Однако Прохор, зная о Малофеевой склонности к краснобайству, запросто перебил друга:

— Нет, не надо, эту историю мы знаем. Я вот о чём хочу тебя спросить. Где похоронили-то ведьму ту?

— Ты, Проня, чего удумал? — подозрительно прищурился старик.

— Деда, мы поспорили с Прохором, — встряла в мужской разговор Борода, достав из-за пазухи старинный журнал, — вот, в этой газетке написана похожая история. Проша клянётся, что всё это случилось у вас, а я говорю — в нашем городе. И ведьмина могила находится на городском кладбище, я сама видела. А здесь в те времена только волки бегали!

— Это у вас в городе волки бегали! Не знаешь — не спорь! И газетку свою не тычь мне в нос, не слепой я! Вдоль дороги на кладбище, у двух пеньков — вот где закопана девка! Уж я-то знаю, мне ещё дедушка показывал то место, — выдал тайну Малофей.

Пролетела ещё неделя, подошла Троица. Этот праздник, равно как и Пасху, отмечали православные всего Советского Союза, вопреки политике государственного атеизма, проводимой уже много десятков лет.

В Троицу принято ходить на кладбище — навещать могилы родных и близких, отправившихся в мир иной, поминать их. Хотя, говорят, что раньше было не так. Кладбище посещали накануне, в субботу. А Троицу отмечали дома.

Однако в Березняках поступали по-советски: в праздник на кладбище яблоку негде было упасть. Поминали, выпивали… И только ближе к вечеру народ расходился. Кладбище пустело — а на могилах стояли рюмки с водкой и сигаретами, лежали конфеты, печенье, да рассыпанная пшённая крупа.

В понедельник Шурка проснулся с жуткой головной болью. На работу идти не хотелось совершенно. Васька уже принёс чайник и звенел стаканами.

Шурка замычал, схватившись за лоб:

— Ой, не могу! Умру, наверное.

— Вставай, пора уже собираться, — Васька заваривал свежий чай, — говорил я тебе, что не надо пить с соседями. Этот Петя Синий лакает, пока не упадёт. Да и Панкратыч не лучше. Ты, наверное, все денежки спустил с ними? А хотел купить рубашку. Эх, Шурка, Шурка! Жди теперь аванс.

— Так ведь праздник же был! Я на работу не пойду. Заболел, кажется — тошнит, и голова болит. Может, отравился? — кудрявому сегодня, страсть, как не хотелось, крутить гайки.

— Сходи в здравпункт. Доктор тебе выпишет больничный лист, даст таблетки. Говорят, неплохой специалист, компетентный. Кстати, он — сосед Алана.

— Не могу встать. Очень худо. Васька, будь другом, сбегай к Алану, договорись там насчёт доктора, а? Сделай одолжение.

— Хорошо, зайду сейчас. Я после сразу же на работу отправлюсь, а ты отлёживайся пока, — Васька хлопнул дверью.

Проходя через кухню, юноша сморщил нос. Вчерашняя селёдка и разлитое вино источали пикантные ароматы. Следы пьянки, устроенной соседями и иже с ними Шуркой, Васька убирать не стал принципиально. Пусть нюхают.

Только стихли Васькины шаги, как дверь в комнату к Шурке отворилась. Оказывается, сосед уже не спал!

Петя Синий участливо поинтересовался:

— Как сам, кентуха?

— Умираю, — еле пролепетал кудрявый.

— Пять капель микстуры? Панкратыч подсуетился, — Петя знал толк в подобного рода лекарствах.