Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Нынешний деревенский фельдшер когда-то считался одним из лучших хирургов области. Но, пристрастие к «горькой» сгубило его карьеру. К сорока годам доктор распрощался с врачебной практикой и получил в трудовую книжку волчью запись. Он разошёлся с супругой, оставив её с двумя детьми на руках. Скатился маститый хирург на самое дно. Казалось, недалёк уже конец. Не было просвета — ни в пьянстве доктора, ни в судьбе его.

Буквально спас, вытянул из трясины Иван Иваныча одноклассник и друг детства — директор совхоза Грендельман. Он привёз неудачливое светило в свой посёлок, устроил на работу в здравпункт, дал жильё. И вот уже десять лет Иван Иваныч трудился в Березняках фельдшером — верой и правдой — иногда уходя в жёсткий запой и заставляя хвататься за сердце своего старого друга.

Интеллигентный, «выкающий» даже детям, доктор в одночасье становился похож на бродягу, обретаясь по гостям у, всякого рода, «морально неустойчивых» граждан. Фельдшера очень уважали местные жители, он был вхож во всякую компанию. Доктора поили вином совершенно бескорыстно. Только вот Иван Иванычу доброта несознательных граждан выходила боком: с каждым днём похмелье становилось всё тяжелей.

Прекращалось это непотребство стараниями доброго товарища. Грендельман, матерясь из души в душу, находил блудного фельдшера и вёз его к себе домой, чтобы протрезвить под собственным контролем. А через неделю Иван Иваныч выходил на работу — чистый и просветлённый, правда, изрядно осунувшийся.

Под разговоры дорога кажется короче. Вскоре компания вышла на развилку. Вдоль ручья стелился туман, скрывая деревянный мостик. Полная луна освещала тёмные деревья и кусты, растущие вдоль дороги. Вдалеке виднелась полуразвалившаяся церковь.

— А куда ведёт развилка? — спросил с любопытством Шурка, всматриваясь в ночное марево. Сомнения терзали его душу.

— На кладбище, — бросил Алан, — точно говорю, я знаю.

— Пойдём быстрее, а? Время сейчас не самое лучшее — рядом с кладбищем находиться, — Шурка передёрнул плечами.

— Смотри, смотри, что там? Или кто? — тихо произнёс Васька.

Удивительно, но именно он первым заметил непонятное явление. Вдалеке, среди колыхающихся ветвей, светилось непонятное пятно. Оно медленно двигалось, словно кто-то шёл с фонарём по старой дороге.

— Бежим! — открыто запаниковал Шурка.

Кудрявый, не глядя на товарищей, припустил со всех ног. Впрочем, через мгновение его уже перегоняли Алан с Васькой.

Неслись ребята, что есть духу, и остановились только у докторского дома. Васька обессилено свалился на ступеньки крыльца. Алан пытался восстановиться по системе «вдох-выдох», поднимая вверх руки. Шурка ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, и держался за печень. Сказывались съеденные котлеты.

— Мне говорила бабушка… что на кладбищах возникают фосфоресцирующие свечения. Так называемые, огни святого Эльма, — лёжа на ступеньках, начал было размышлять всезнающий Васька.

— Ну, так и оставался бы там, изучал эти огни! Умный больно! — оборвал его умозаключения кудрявый.

Шурка вспомнил свой сон и видения Пети Синего. Но говорить об этом не стал.

— Куда побежали, не понимаю? И я, как дурак, за вами, — Алан уже оправился от испуга и теперь хотел сохранить лицо перед друзьями.

— Бережёного Бог бережёт, — ответил Шурка, насупившись.

— Ладно, забыли, — махнул рукой осетин, — пора спать, на работу с утра. Пойдём завтра к девчонкам, или от мертвецов прятаться будем под одеялом?

Все рассмеялись. Какие, к чёрту, покойники, на дворе двадцатый век!

Наступила суббота. Клавка с утра принялась таскать воду в баню, зарядив Прохора колоть дрова.

У рук не бывало — вёдра расплёскивались. Пришлось сделать несколько лишних рейсов на колодец. Но Клавка не привыкла пасовать! Скоро баки наполнились. Тем временем, хозяин уже наколол дров и затопил баню.

Компаньоны решили передохнуть. Борода, к великому удовольствию Прохора, выкатила на стол целую трёхлитровку.

Они заседали на веранде почти по-семейному. Клавка, обутая в шлёпанцы, словно заботливая жёнушка, потчевала бражкой хозяина. Банка с мутной жидкостью пустела на глазах. Борода целенаправленно подпаивала Прохора, не забывая, однако же, и себя.

«Луноходы», насквозь промоченные, сушились неподалёку на солнышке, прищепленные к бельевой верёвке.

Хозяин уже совсем осоловел, язык его еле ворочался во рту:

— Я вот думаю, сколько денег мы выручим за крестик-то? Вона, какой большой… опять же, зеркальце серебряное… кажись, прилично стоит. Главное, не продешевить… Эх, покупателя бы солидного найти! Может… у тебя есть… кто на примете, Клавушка?

— Проша, не беги вперёд паровоза. Нужно в город съездить, справочки навести кое-какие. Был один барыга на примете. Не знаю только: сидит он, или до сих пор на свободе гуляет. Пей, вот лучше.

Прохор залудил очередную порцию и вскоре завалился на бок. Всё, сон сморил богатыря. Часа на четыре.

Мамашка, слава те господи, тоже второй день, как с кровати не встаёт. Приболела, знать, старуха. И то, сказать: поди, на кладбище ей прогулы давно ставят!

Клавка допила свой стакан. По прикидкам, скоро должна появиться Снегурка. Всё было готово к встрече дорогой гостьи.

Шурка слонялся по комнате, не зная, чем заняться. Васька сегодня вышел на работу, за отгул. Срочно нужно доделывать трактор, хе! Этих тракторов в совхозе — не переделать до китайской Пасхи. Но дело его: пусть работает, коли хочет. А он, Шурка, пока ещё посидит на больничном.

Повязку практикант уже снял, голова почти зажила. Но выходить на работу парень не торопился.

Петя с Панкратычем несколько дней уже как отсутствовали, не появляясь даже ночевать. Скучно дома одному. Кудрявый отправился на улицу, прогуляться.

От нечего делать он обошёл кругом дом, осматривая комендантшины грядки. За вишнёвыми деревьями Шурка обнаружил заросшую травой дорожку. Переулок, какой, что ли? Практикант заинтересовался.

Кудрявый решил исследовать незнакомую территорию. Видно было, что этой дорогой давно не пользовались — она основательно заросла. Справа и слева уже тянул свои ветки назойливый ивняк. Бродила неприкаянно, пощипывая листочки, чья-то — по всей видимости, заблудшая — коза. Шурка направился вперёд по еле заметной колее, внимательно осматриваясь вокруг.

Вскоре парень обнаружил глухой, покосившийся от старости огород. Ба, да это же владения знакомца Прохора! Практикант подошёл к забору поближе и заглянул в щель.

Хм, Клавка с канистрой шастает по огороду! Вот бесстыжая баба — чужие джинсы носит и не чешется! Надо бы понаблюдать за этой стервой. Шурка всё ещё надеялся вернуть должок.

— А я уж думала, не появишься, — Клавка изобразила на лице радость, — проходи, Светик, не стесняйся! В аккурат, самоварчик вскипел. Я ведь здесь по-простому живу, по-крестьянски.