Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

— Люди-то болтают всякое, а я на ус мотаю. Светку-Снегурку, падчерицу Бобикову, ты знал, небось?

— Как же, мы со Светиком в одной школе учились. Помню, когда она топором по репе этого урода ухнула. Красивая девка. Жаль, даже было дуру, — кивнул красными вихрами Лёха.

— Ну да, ухнула — за что и уселась на пятерик. Дело то мутное, нехорошее.

— Я ничего об этом не знаю.

— Тогда слушай. Бобик с Сонькой, матерью Светкиной, сожительствовал, чуешь? Тиран квартирный, каких поискать — Софья без синяков у Бобика не хаживала. Сам он, конечно, ни одной юбки мимо себя не пропускал. До женского тела охоч был мужик, даром, что плюгав.

А однажды случилось так, что взяла Сонька, да и утопла. Официальная версия: несчастный случай по неосторожности. Купаться-де пьяная баба полезла. Только вот, понимаешь, какой коленкор — достали из реки Соньку одетой! А какой дурак, даже пьяный, в одежде купается? Пили они в тот день вместе — Бобик да Сонька. Тело её потом под мостками нашли, там, где бабы бельё полощут.

Светке в ту пору шестнадцать исполнилось. А через два месяца после похорон матери Снегурка топором по башке Бобика звезданула. Следствие посчитало — бытовуха.

Но я слышал другое. Болтали местные пьяницы, что Бобик Светку снасильничал втихую, а как Сонька об этом подозревать стала, так и кончил он бабу. Тот ещё душегуб был. Два раза в зону ходил только за убийства Бобик-то. Получается, Снегурка поквиталась — за себя, и за мамку. Её уконопатили на пять лет тогда. Скоро Светкин срок кончается.

— Ну, а Клавка здесь каким местом? — задал наводящий вопрос рыжий.

— Видишь ли, эта особа появилась в нашем городе около года назад. Освободилась, значит, из мест, не столь отдалённых. Поначалу поселилась она у Бобика. Тот с радостью бабу у себя приютил — соскучился, видать, по женской ласке за последнее время. После истории с Сонькой местные-то шалавы побаиваться душегуба начали. А Клавка, она отчаянная, ей хошь Бога за бороду — ухватит.

Недолго Бобик пожил с новой невестой. В скором времени благополучно угорел женишок, хе! Следователь копать не стал, в милиции только локтем перекрестились — одним подонком на белом свете меньше стало. Но, если мозгами пораскинуть, то все стрелки на Клавку сходятся: печную заслонку прикрыть — минутное дело. Вот такие пироги, дело прошлое.

А Борода здесь до сих пор шустрит. Работает, твою мать, со Шрамом и Гендосом. Так вот, я к чему веду-то? Ей, такой акуле, двух сопляков вчерашних бомбануть — что высморкаться!

Век живи — век учись! Рыжий Лёха внимательно слушал напарника и больше не перебивал.

Ба! Легки на помине! Шагают: без сумок, один с перебинтованной головой — прямиком к милиционерам. Интуиция Петровича не подвела.

— Смотри-ка, очкастый — будто из-под бомбёжки! — начал, было, зубоскалить Лёха.

Однако старшина быстро настроил молодого коллегу на серьёзный лад. Он грубо постучал костяшками пальцев по веснушчатому лбу напарника.

— Дуурень! Плакать бы не пришлось!

Похоже, худшие ожидания Петровича сбылись — Клавка своего не упустила. У практикантов возникли серьёзные проблемы, и на горизонте замаячило уголовное дело! Это не есть гут, очень даже не гут. Вполне вероятно, что в ходе следствия всплывут на поверхность и недавние проделки линейного наряда, вкупе с работниками вытрезвителя. А советский закон, хоть и справедлив, но — суров.

— Дяденька, с нами беда приключилась. Куда податься, не знаем! — ещё издалека по-цыгански запричитал Шурка.

Конечно, кудрявому очень не хотелось ползать на брюхе перед тем, кто его же вчера и ограбил, но… судьба, как говорится, зла.

— Выкладывайте, где вас чёрт носил, — настроение Петровича вконец испортилось.

Шурка принялся повествовать об их злоключениях, стараясь не упоминать подробностей, связанных с употреблением спиртного. Конечно, стреляного воробья старшину Шуркины потуги в заблуждение не ввели, но в данный момент Петрович даже не задумывался о моральном облике потерпевших. Мрачная перспектива служебной проверки, а, возможно, даже и суда, рисовалась воображению старого служаки.

— Да, ребята, не послушали вы старшего лейтенанта, — Петрович непритворно тяжело вздохнул, — пойдёмте в отделение, заявление там напишете. Оформим всё, как положено.

— А можно без заявления? — подал вдруг голос Васька.

— Это как? — Петрович заинтересованно поднял бровь.

— Ну, нам бы уехать отсюда. На поезде, — пояснил, в свою очередь, Шурка.

Да была б воля Петровича — на Луну обоих бы отправил! Шурка, не подозревая того, озвучил самое горячее желание старшины.

Однако усатый хитрец выдержал долгую паузу. Он прикурил не спеша сигарету, прокашлялся, сплюнул в урну, подкрутил усы — и только после всех этих процедур начал говорить.

— Домой, что ли, собрались? Это хорошая мысль. И умная. Наконец-то начинаете думать головой, а не задницей. Эх вы, практиканты! Вот вам практика, суровая проза жизни! — указательный палец Петровича застыл в вертикальном положении.

— Нет, не домой — помотал головой кудрявый.

— Вот, поперечный! Чего ещё надумал?

— Нам на практику нужно ехать, в Березняки. Посадите на поезд, а? Возвращаться назад никак нельзя, могут выгнать из училища за пьянство. Помогите, товарищи милиционеры, не дайте пропасть! — Шурка театрально всхлипнул.

— Так ведь с голоду-холоду помрёте там! Ни денег, ни вещей в наличии, — осторожно посочувствовал Петрович.

Усатого милиционера неожиданно смутило то, что к экспроприации денежных средств у молодых людей он тоже приложил руку.

— Подъёмные попросим. Как молодые специалисты, — успокоил взыгравшую, было, совесть старшины Васька.

— Идите, вон на скамеечке посидите пока. А мы тут посовещаемся с сержантом.

Практиканты послушно исполнили указание милиционера. Петрович же снял с пропотевшей головы фуражку и обтёр внутреннюю сторону околыша носовым платком.

— Ну, что делать будем, Алексей? Поможем студентам?

— Почему бы и нет? Нам это ничего не будет стоить. Пусть едут отсюда, с глаз долой.

Старшина задумался, машинально продолжая тереть околыш. Как ни крути, но выходило так, что именно то, о чём просили практиканты, для милиционеров оборачивалось благом.

Решено, надо скорее сажать пацанов на поезд! И пусть они потом творят, что хотят — хоть об стенку головами своими бестолковыми бьются. Главное, чтоб вне его, Петровича, юрисдикции! Зловещий призрак служебной проверки отступил.

Усатый надел фуражку и махнул рукой:

— Ну, что ж, так тому и быть! Поможем ребятишкам, нам потом зачтётся.

— Где? На доске соцсоревнования? — хмыкнул сержант.

— Всё, сажаем мальчишек на поезд, — ушёл от ответа старшина.

Милиционеры направились к практикантам твёрдой походкой уверенных в себе мужчин. Поезд, проходящий через Березняки, прибывал на первый путь.