Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Вот это всё — наглядная агитация, так сказать. А любой человек больше верит своим глазам, а не словам пустым. Мальцы не слушают лицемерных моралей. Повзрослевшие дети копируют поведение родителей, старших товарищей. Какое же это зло, раз все пьют? — мальчишка думает и тянется к стакану. Выпил — понравилось. И всё, припал к бутылке. А она не отпускает, крепко держит. Так-то, Вася.

Да, вот ещё что. Когда в Березняки приедете — ухо держите востро. Посёлок, хоть и небольшой, но шпаны там хватает. Ладно, пойдем в вагон.

Купе пустовало. Соседка переместилась через переборку, приглашённая на чай говорливой бабулькой-мешочницей. Виктор и Шурка травили по очереди анекдоты в проводницкой. Женское хихиканье оттуда разносилось по всему вагону.

Время летело незаметно. Васька увлёкся чтением попавшегося на глаза журнала. Степан, молча, смотрел в окно.

Наконец, засидевшиеся гости покинули проводниц. В проходе появился раскрасневшийся Шурка с четырьмя стаканами чая в руках. Следом Виктор нёс две пачки «Юбилейного» печенья.

Тем временем день шёл на убыль. Поезд чухал по бесконечной ленте железной дороги. Леса, поля, полустанки…

Попив чаю и немного поговорив ещё, путники стали устраиваться на ночлег. Практиканты быстро засопели, уткнувшись головами в стол. Забрался спать на верхнюю полку Виктор.

Вот уже перестала сновать туда-сюда вездесущая проводница. Вагон угомонился, только колёса всё так же равномерно грохали по стыкам рельс, словно баюкая сморённых пассажиров.

Степану не спалось, он снова пошел курить. Накатило волной, поднялось из памяти прошлое.

Ушёл когда-то пацан молодой в побег из лагеря, послушав матёрых зэков. Повёлся на сладкие посулы, зачарованный разговорами о море тёплом, да юге денежном. Сроку впереди было у Стёпки восемь лет, а на волю хотелось — жуть как! Пошёл четвёртым в компанию к отчаянным ухорезам — тем, кому терять уже нечего.

Степан парень безотказный был, что ни приказывали — делал. Мешок потяжелее, на Стёпку! За водой: сынок, вперёд! Сушняк на дрова насобирать — опять Степан!

Шли тайгой, глушью лесною. Через две недели скудные припасы кончились — беглецы голодали, питаясь лишь ягодами и грибами.

А однажды услыхал Степан разговор случайно. Выхватил сквозь сон утренний своё имя и понял, наконец: незавидную участь готовят друзья ему. Худая масть выпадает Стёпке. Всё встало на свои места — баран волку не товарищ!

Но, предупреждён, значит вооружён. Ломая на дрова сушнину, колышек острый в штаны под рубаху заховал. Успел Стёпка вовремя соскочить, ушёл в последний момент, ткнув с размаху в лицо земляка своего Ивана, уже нож вынувшего. Дикий вопль — ужасный и яростный, до мурашек продирающий, запомнился парню на всю жизнь.

Бежал, не оглядываясь. Чуть не подох в тайге: натурально лопухи жрал, чтоб не околеть. Случайно вышел на посёлок. Там его и взяли под локотки солдатики, конвой черноглазый. Ох, колотили! В круг встав, прикладами долбили, сапогами кирзовыми пинали, что мячик футбольный. Но лучше быть битому инородцами, чем съеденному в тайге — зверем ли, человеком ли.

Да, что там вспоминать: было — быльём поросло. Степан затушил окурок и направился в купе. Скоро Березняки, пора парней будить.

Поезд стоял пять минут. Проводница на прощание погрозила пальцем ребятам.

— Чтобы не пить у меня! Узнаю — уши надеру! Понял, кудряш?

— Милая, он же трезвенник! — ответил за Шурку Виктор.

Проводница засмеялась, весело и заразительно:

— Да, я знаю! Пока, граждане пассажиры!

Тепловоз прогудел — загромыхал сцепками, набирая скорость, состав. Практиканты, вопреки судьбе, прибыли к месту назначения.

Лес тёмной стеной обступал с обеих сторон железнодорожную насыпь. Небо заволокло: спряталась луна, погасли звёзды. Лишь тусклая лампочка освещала вход в деревянное здание вокзала, да семафор подмигивал с путей синим глазом.

Начал накрапывать мелкий противный дождик. Ребята направились на вокзал.

На Шуркин настойчивый стук открыла окошечко дежурная кассирша — пожилая уже тётенька предпенсионного возраста. Похоже было, что она ещё толком не очнулась от сна.

— Здравствуйте, извините, пожалуйста, за беспокойство. Мы можем здесь остаться до утра? — изложил просьбу Васька.

— Да, пожалуйста, сынки, места не жалко. Каким ветром в нашу глушь? — женщина надела очки и уставилась поверх их на молодых людей.

— Мы сюда на практику приехали, в совхоз имени… имени кого, забыл. Слесаря. Или слесари? Будущие слесари, — пояснил Шурка.

— Есть тут совхоз. Имени Карла Маркса, — подсказала билетёрша.

— Точно! Так и называется, — вспомнил кудрявый.

— Ждите до утра — автобус придёт к шести. На нём в этот самый совхоз сможете добраться. А пока спите, располагайтесь на лавках, — кассирша зевнула в ладошку.

В скором времени ребята отдыхали, устроившись на вокзальных стульях-скамьях.

Ровно в шесть часов утра к вокзалу подкатил старенький автобус-«ПАЗик». Открылись с лязгом дверцы.

Водитель, молодой мужик в тряпичном цветастом кепарике, протянул удивлённо:

— Ооо, пассажиры! А я всё в основном с утра пустой езжу, воздух катаю. По пять копеек с вас. Щас обилечу.

— Сдача будет? — поинтересовался Шурка, плюхнувшись на сиденье.

— А то! Как положено!

Шофёр оказался разговорчивым. Он сразу же представился молодым людям, приложив руку к головному убору — Суслонов Борис Борисыч. За полчаса, пока добирались до совхоза, автобусник успел разузнать, куда едут пассажиры, рассказать, кто такой директор совхоза и как надо себя с ним вести, а так же поведать о суровых нравах, царящих в Березняках — посёлке, где много ссыльных и бывших зэков.

По кочкам, да ухабам, наконец-таки добрались до места назначения — «управы», как пояснил водитель Суслонов. Практиканты отправились искать Наума Лаврентьевича Грендельмана, директора местного совхоза.

Ребята встретились с ним в коридоре, где, собственно, и прошла скоротечная аудиенция. На них буквально наткнулся невысокого роста кудрявый толстячок — при галстуке и в резиновых сапогах. Строительная каска, съехавшая чуть набок, придавала директору немного комичный вид.

— Кто такие, откуда взялись? Практиканты, едрить вашу… нужны мне здесь практиканты, как собаке зонтик! Толку от вас — ноль, а проблем бывает, выше крыши. Ну, коли уж приехали, не гнать же назад! Устроитесь в общежитии нашем, дадим вам комнату.

Директор критически осмотрел вновь прибывших, отметив их потрёпанный вид:

— Что-то вы доверия не внушаете, юноши. Вино, что ли, пьёте? Смотрите, у меня в два счёта вылетите.

— Нам бы «подъёмные»! — Шурка сделал постную мину

— Какие «подъёмные»? Не успели появиться здесь, а уже денег просите! — подивился наглости вновь прибывших грозный директор.