Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

Действительно, губы Кабана казались кораллово-красного цвета. Жуткая ухмылка чуть растянула физиономию покойника. Казалось, вот-вот он раскроет глаза и восстанет из гроба!

— Недосуг зубы скалить. Петруха, воткни дрын Кабану в грудину.

Борода протянула Синему осиновый колышек. Но Петя не ожидал подобного предложения. Он растерянно, словно прося о помощи, посмотрел на Шурку.

Тот кивнул головой:

— Так надо, Петро.

— Может, ээ… ты, Клавушка? — вся удаль Синего куда-то пропала.

Борода решительно отодвинула потерявшегося подельника в сторону. Она подошла к покойнику и, примерившись, резко всадила кол в нутро упырю — чуть повыше левой руки, покоящейся на груди.

Из мертвеца, словно из раздавленного сытого комара, брызнула кровь: изо рта его, ушей, носа! Глаза Кабана раскрылись, выпучились — будто у рыбы, выброшенной на берег. Раздался тяжёлый стон, переходящий в хрип. Запахло — отвратительно, тошнотворно. Покойник был напитан свежей, не свернувшейся кровью, словно губка!

— Это тебе от меня обратка!

Клавка словно не замечала страшных, ужасных вещей. Она вошла в раж и походила на легендарную воительницу-валькирию, не боящуюся ни Бога, ни чёрта.

— Кудря, чего там ещё нужно сделать? — не глядя на практиканта, крикнула во весь голос Борода.

— Ка… камешек в зубы!

У Шурки от увиденного встали дыбом кудри. Страх обуял практиканта. Но не мистический ужас перед вампирами, а вполне объяснимая боязнь ответственности за совершённое преступление.

Ведь Кабан-то был живой! Наверное, он, как и Клавка тогда, просто в кому впал. Значит, Борода только что совершила чистой воды убийство, а они с Петей являлись прямыми соучастниками злодеяния! Практикант молил Бога только об одном — чтобы не появился здесь участковый!

Выпучивши безумные глаза, Петя застыл, словно соляной столб. Синему казалось, что он наяву попал в какую-то страшную сказку, на сцену театра ужасов.

Клавка с горящими глазами осмотрелась вокруг. Заметив подходящий булыжник, она недобро ухмыльнулась. Подняла его с земли и попыталась засунуть Кабану в рот. Однако камень, значительно превышающий по габаритам ротовое отверстие покойника, туда не влезал. Недолго думая, Борода стала яростно заколачивать булыжник сапогом. Послышался зубовный скрежет — камень был вбит в пасть мертвеца. Клавка плюнула на своего врага.

— А это тебе за Ваню! Жри, падина!

Потом повернулась к ошарашенным помощникам:

— Вы что стоите, рты пораскрывали? Петруха, пошевеливайся, помогай! Кудря, ну-ну, очнись! Ещё чего там надо сделать? Какое зеркало? Давай его сюда!

Парни понемногу стали приходить в себя. Шурка достал из кармана зеркальце — то самое, что когда-то Клавка продала им с Васькой.

— Брось туда.

Клавка швырнула «дорогую вещицу» на покойника. После чего они с Петей водрузили на место крышку и заколотили оную топором.

Спускать гроб на верёвках обратно в могилу никто не собирался. Слишком много чести. «Домовину», вместе с её обитателем, перевернув, спихнули вниз ногами. Последнее пристанище Кабана со стуком грохнулось оземь — крышкой вниз. Крест опустили, прямо на гроб.

Клавка с Петей принялись спешно скидывать землю в яму. Надо оставить всё точно так же, как было до их прихода! Участковый станет осматривать здесь каждый камешек. То, что он сюда наведается, ни у кого сомнений не вызывало. Тем временем, огромная тёмная туча заволокла небо. Хлынул проливной дождь.

— Ливень нам на руку. Ненужные следы смоет, — удовлетворённо произнесла Клавка. Кажется, дело подходило к концу!

Могилу упыря привели в порядок. Даже венок с надписью: «От правления совхоза. Спи спокойно, дорогой товарищ!» поставили на место. Ничто не должно было насторожить бдительного милиционера.

— Вроде, всё — убрались за собой. Пусть легавый теперь нюхает. Валим отсюда, братва, — Борода закурила, пряча папиросу от дождя в рукав.

Гуськом — Петя, Клавка, Шурка — сообщники отправились с кладбища в сторону посёлка. Конец — делу венец.

Милиционер освободился только к вечеру. Ох-хо-хо, тяжела служба участкового! Но — нужная людям, слов нет. Вот, сегодня, к примеру, много добрых дел свершилось. И всё при участии его, старшего лейтенанта Ефимова.

Борю, неплохого, работящего человека, протрезвил, вернул супруге. Можно сказать — сохранил семью. Это раз.

Девчонку спецкомендатуровскую вовремя доставил к врачу. Вполне вероятно, что спас от смерти. Это два.

Отправил с конвоем особо опасного преступника, в течение длительного времени терроризировавшего посёлок. Уже три!

Теперь надо завершить то, что не удалось сделать с утра. Съездить на кладбище, проверить оперативную информацию. Информатор, правда, ненадёжный, но игнорировать сигналы граждан ни в коем случае нельзя.

Участковый завёл мотоцикл и покатил — навестить могилу Кабана.

Ефимов подошёл к песчаному холмику, поверх которого красовался одинокий венок с траурной надписью. Ни тебе цветочков-василёчков, ни конфеток-печенюшек. Не по-человечески как-то! Старший лейтенант осмотрелся кругом. Заметив на полянке неподалёку хоровод ромашек, решил насобирать букет. Так, нужно чётное количество. Шесть штук вполне хватит.

Участковый, сняв фуражку, положил цветы на могильный холм. Невесёлые мысли лезли в голову милиционера, грустные мысли.

Эх, парень, парень, лежишь тут один — и вроде как никому, даже сестре родной, не нужен. Жалко. Но ты не думай, что все тебя позабыли! Старший лейтенант Ефимов не оставит бесхозной одинокую могилу, будет приглядывать тут за порядком.

А правление совхоза обещало поставить памятник — из нержавейки, с красной звездой! По-советски чтоб, по-современному. Надо бы поторопить Грендельмана с установкой обелиска. К сороковому дню будешь с надгробием, слово офицера. Покойся, как говорится, с миром.

Старший лейтенант надел головной убор и пошёл прочь от Кабана. Все дела на сегодня были закончены.

— Слышь, Петруха!

Шурка покуривал, устроившись на бочке для полива, в тени сиреневого куста. Петя махал тяпкой на солнцепёке. Они всё-таки выбрались на природу. Пришла пора окучивать картошку, и Синий, воспользовавшись поводом, предложил свои услуги Татьяне. Женщина от помощи старого друга не отказалась.

Сегодня с самого утра Петя добросовестно трудился на грядках, окучив к обеду уже добрую половину плантации. В десять часов появился Шурка — ненадолго, проведать товарища — да так и остался на огороде в ожидании обеда, ибо хлебосольная хозяйка предложила парню покушать вместе с ними.

Татьяна готовила обед в избе, Петя окучивал боровки, а Шурка развлекал друга разговорами.

— Чего? — Петя с трудом разогнул спину и опёрся на тяпку.