Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Она пожала плечами:

— А зачем? Или, если хотите. Или не хотите. Мы смеялись — детское ощущение всегда содержит простоту вещей. Имя потеряно — кто мешает придумать себе новое.

Рассвет..

— Нет, — сказал я, — правда, скажи, ты в курсе, что происходит?

— Конечно.

— Она шутит, — помощник по имени Симеони.

— Я всё знаю.

Включая ее в свою коллекцию, Дьявол запутался — даже его четкий математический ум потерял над собой контроль. Да, моя предыдущая роль была включением в игру. Касаемо режиссера — он также им не был, а имя Бога вряд ли кому-то было известно (хотя рассказ про Модель — это целое дело).

И мы дальше смеялись. И правда, при жизни она кем-то являлась, ведь Дьявол включил её в свою коллекцию не зря, он абсолютен в своём выборе. Это было, разумеется, без меня. Нет, там всё иначе. Человек постоянно ищет выгоду. Он не виноват. Его так запрограммировали. Если он этого не будет делать, то он не будет жить. Механизм. Нет, конечно, с этой точки зрения людей надо жалеть, потому что это — совершенное зависание над бездной.

Сбор урожая. Смерть. Движение по конвейру, укладка урожая, вино. Во всяком случае, так может показаться. Броуновское движение поколений, превращение органики в нефть и газ, все это сжимается и коксуется. Но если кто-то ему понравится, Он их оставляет. Таких немало.

Саратовский принес гитару и бас, который достался Ортицу — мы пока что не представляли, что будем играть.

Первый луч в темном мире. Мы начинаем.

— Ну и что вы нам скажете, самая прекрасная дама? — спросил Ортиц.

— Я - его собственность, — отвечала она, — ага?

— А потом.

— Я пытаюсь вспомнить.

— О, это серьезное дело, — сказал подошедший Д. Николози, человек, смерть, просто служащий — при нем были ноты, — давайте я дам ответ за вас. Он хочет, чтобы мы вас обвенчали. Свет, порожденный этим событием, будет прекрасней свечения самой нестандартной звезды космоса. События на земле — это словно бы работает станок, летит стружка, стружка эта не меняется. Одни появляются, другие падают в бездну, оценить мощь событий может лишь человек, который поставил своей целью изучить грусть. Но наша грусть тривиальна. Хотя не скрою — она нужна, грусть — иначе не будет красоты. Я просто вам помогаю.

— Значит, я должна выйти замуж?

— Именно.

Я вдруг понял, что ход момента вне моего контроля, а потому сказал:

— Ну да.

Сказал я это скромно, но вся работа делалась за меня — какая же торжественная обстановка у нас царила. Где-нибудь на шашлыках после премии и то не так — я имею в виду смесь простоты и родства душ.

— Потому что он — Смерть, — сказал Тассио, — а здесь нельзя выйти замуж за кого-то еще. В доме Смерти выходят замуж только за Смерть, — он развёл руками, — это великая месса, после чего наступает вечная жизнь, и любая личность — это оно и есть, небытие в духе. Спроси у него.

— Да, — ответил я.

— Да?

— Здесь как бы нет имён, — проговорил я, — выбери себе имя. Но, скорее всего, ты будешь зачислена в штат нашей, так сказать, фирмы. Я только сейчас это понял, но теперь это очевидно. Таким образом, ты выйдешь на свет. Но ты бы и не растворилась. Ты же знаешь.

— Конечно. Но странно всё это.

Свадьбу мы начали обсуждать без раздумий, из кранов лилось пиво, те, у кого были при себе музыкальные инструменты, что-то имитировали. Мы напоминали актеров на репетиции.

Помимо нашего Храма, по земле разбросано много локальных Храмов — но основные хабы расположены в довольно странных местах — вы бы никогда не догадались. Например, очень важный храм — в театре Ла Скала. Другой — где-то в Кремле. Еще с десяток — на территории Китая. Маленький, но важный — в Роайл-Корт в Лондоне. А вы спросите, как он там помещается? Но, быть может, ваш дом — храм, а вы сами ничего не замечаете. Может быть, вы и есть Смерть? Сходите к гипнотизеру, пусть задаст наводящие вопросы в состоянии погружения в матовые облака подсознания.

Храмов смерти нет в Японии. Почему, я не знаю. Да и Америка — страна в этом плане относительно другая, синтетическая культура, рациональный подход к вещам. Где б там быть храму? В Белом Доме? Нет, не угадали. «Веллс Фарго Центр», Филадельфия. Вход в сам храм с несколько другого краю, и вы эти двери просто так не найдете. И зачем они вам? Живые и не должны их видеть. Но Смерть любит хоккей. Клюшка — словно бы дорога, сначала ровная, а потом — неожиданно повернувшая в сторону отчаянного крика. Шайба — черное солнце. И оно, брошенное через космос, несется и сбивает все на своём пути. Эдакая черная дыра. Если на пути — светящийся термоядерными силами галактическое ядро, но таблетка проскакивает его на скорости, будто бы и не было ничего на её пути.

Бывает, что и целый город — один большой Храм. Возможно, я не знал этого раньше — но и все остальные могли этого не знать.

Кто они? Инструменты? Последовательности? Структуры?

— Давайте начнём, — сказал я.

И мы придумывали ей имя. У нас был список всех женских имён земли, и мы выбирали все, что просто попадалось на глаза.

— Августа.

— Белинда.

— Валентина.

— Грета.

— Дина.

— Ева.

— Жаклин.

— Зоя.

Да, ведь Дьявол мог сохранить её имя, но почему мы его не использовали? Тут был явный смысл, и, если мы шли таким путём, значит — не зря шли, значит и не стоило цепляться за старое. Я думаю, о жизни ей стоило подумать на выходе, но каким будет этот выход? По большому счету, все люди рано или поздно заключают этот брак, и здесь нет какого-то особого преимущества перед остальными.

Если бы я играл простую роль?

Словом, ничего не придумывалось. Мы послали помощника, который был не по имени, но по номеру — Десятый, за пивом. Кто-то прикалывался:

— Сходи за клинским.

— Не надо нам такого, — отозвался Десятый, — давайте любой другой сорт.

Слушали «Грин Дэй». Говорили о концепциях в панк-музыке. Больше ничего не занимало голову.

— Клип был веселый, — сказал Тассо.

— Я тоже видела, — сказала она.

— Где же ты его видела?

— Он мне показывал.

— Заботливый, — проговорил Тассо, — а что же, он интересный? Добрый? Или как монстр?

— Мы играли. Мне нравилось. Я это хорошо помню.

— Во что?

— Во всё. Он всемогущий, мы могли играть в любую придуманную вещь. Если он хочет, чтобы я его любила, то так и будет. Если скажет, чтобы я ощущала ненависть, то будет ненависть. Но всё это — чувства необученных существ. Ненависть, например. Для чего?

— Все равно же есть борьба, — сказал я.

— Зачем?

— Например, наш Дом находится в плохих отношениях с аномальными концессиями смерти. Мы — можно сказать, официальная смерть, и младшие чины работают транспортными демонами. За месяц до смерти человека они начинают ходить следом за ним, человек чувствует тревогу. Иногда от демонка можно уйти, но это еще как записано в тетради жизни. Но существуют экстремальные и аморальные демоны смерти — если мы их встречам, то ловим и превращаем в измерительные приборы. Именно такое гады устраивают такие стечения обстоятельств, что приводят к очень крупным катастрофам. В некотором плане, они играют. Но я должен вам сказать, что всякое подобное происшествие мы можем посещать вновь и вновь, чтобы насладиться генерируемой энергией.