Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Дом жизни. Вы были в нем?

— Мне кажется, что я его ищу.

— Если вы ищете, значит, однажды найдете, что говорит о том, что ваш путь будет длиться еще долго и долго. Но теперь вы — Смерть, сама Смерть, а на службе у вас — демоны различных категорий. В Доме Смерти заключаются главные браки — жених и невеста. Обряд вечности.

— Жених и невеста, — пробормотал я.

Замечательные лица реверсивного мира сопровождали нас всю дорогу до заведения общепита, ресторана под названием «Gioia della morte», и это было лишь порогом перед темной бесконечностью. И вот, было вино.

Я вынул из коробки спичку и показал Тассио.

— Здесь что-то есть, — сказал он.

— Я бы мог сказать, что он хранил ее до момента, когда использует по назначению, но исчезнет ли душа в огне? Любовь ли здесь или развлечение? Ведь любовь — это когда на ваши колебания накладываются все части другого существа, и получается, вы словно подходите под свое место в пазле — или одновременно, или вас могут установить друг напротив друга — это естественное совпадение. Но здесь не может быть любви, потому что у нее нет души — это совершенно другая форма. Однако, у души нет разума. Наоборот, разум. Но он может быть опьянен тьмой, а из тьмы могут появится иные цветы — можно ли назвать это любовью?

— Вы задаете сложные вопросы. Вы носите объект своей любви в спичечном коробке?

— Да, — сказал я с некоторым смущением и сделал бокал вина.

— Не могу ничего сказать. Но мы можем вас обвенчать, если вы позволите ей принять человеческий облик. Я слышал, что вас зовут Вартаном.

— Удивительно, что знаете мое мирское имя.

— Я вам тоже представился мирским — хотя носитель имени, как объект, давно лежит в одной из ячеек мира мертвых. Я предпочел больше не рождаться и служить здесь, чем и занимаюсь. В закрытых сферах больше места, потому что ты видишь настоящую ширь.

Когда мы двигались далее, я мог видеть много дверей, и, хотя я не знал, что это за двери, я мог представить себе любой вариант — в мире существуют расстояния, которые никогда не преодолеть, но мы привыкли судить все по линейным параметрам. Возможны двери от того, что не способен понять разум.

А далее — этажи дома, словно бы уровни вавилонской башни, где, стоя на крыше, можно наблюдать свет равнодушных звезд, проходящих сквозь атмосферу, а подвал — вершина буровой, и скважина идет куда-то дальше, и лучше туда не опускаться даже мне.

А вот, и зал для мероприятий. Моя ряса может быть белее снега. Жених и невеста вполне могли бы ожидать увидеть костлявое существо, но они могут находиться в этом помещении лишь один раз.

«Согласны ли вы быть мужем и женой?»

«Да».

Но кем же является невеста в случае, если умерший — именно жених. Ведь это не объект вожделения и не душа, которую отыскал он по ряду критериев? Невеста — сущность небытия начальной стадии, личность, другая часть тебя, или же — демоническое создание, твоя абсолютная любовь? Ты жил и искал. Все хотят любить и быть любимыми, и это чувство нельзя определить лишь совокупностью биологических факторов.

«Обрекаю вас на вечный мир вместе. Да будет с вами мир, покой и дух всех живых существ».

Приносят цветы. Здесь они обмениваются кольцами. Это не Загс, это великая вечность, и в душе у меня — что-то настоящее, словно и не надо мне теперь отсюда уходить, хочется служить до самого конца — до тепловой смерти молекул во вселенной.

Мне не хватит художественного мастерства слова, чтобы описать убранство помещений — здесь нужно владеть определенной терминологией. Здесь много барельефов и цветов, и играет музыка, которую вы никогда не услышите, будучи живыми, но ее отголоски могут жить в самых темных уголках сознания. Вы уже умирали, вы уже видели все это, теперь, возвращаясь в прорву темной скважины, вы словно бы идете к себе домой.

Возможно, какой-нибудь антагонист скажет — нет, я не согласен. Я хочу выйти отсюда. Интересно бы оценить его шансы.

Поток не уменьшается, но, впитывая колебания энергии, я не чувствую усталости, и все продолжается как в первый раз.

Согласны ли вы взять в жены….

Имя смерти называть нельзя ни при каких условиях. Это тайна.

— Процесс связан с потерей личности, — сказал Тассио, когда наступал перерыв.

Мы идём пить зеленый чай с сыром и гренками. У меня — щелкающая челюсть. Она напоминает дырокол. Я разрубаю ими яблоко напополам. Так, мы постепенно переходим на ты. У меня — целый отдел помощников, и все находятся при деле, хотя степень загруженности зависит от должности и места.

— Души циркулируют по Колесу, — продолжает Тассио, — сам я ничего не знал в начале, но, работая здесь, можно ничего и не узнать — необходимо спуститься ниже, в канцелярию С-демонов, которые работают без устали — все это архивные работники. Свадьба завершает омывание души тьмой, после чего личность окончательно исчезает — теперь умерший и его Я — совершенно разные существа. Личность, ум, разум — даже назовите это мозгом, хотя это и не так, начинает жить отдельной жизнью, превращаясь в архивную сущность. Вот и ваша спичка — это сознание.

— Что же делать, если сознание — без души? — спросил я.

— Специальный обряд. Разум в некотором роде одушевляется субстанцией иного рода, но тут — все в вашей компетенции.

Мои помощники были одеты щеголевато, их вид подчеркивал силу нашего рабочего стиля. Будни, офис, о, кулер — отлично, смерть знает, что такое научно-технический прогресс, компьютерный учет, а еще дальше — оформленная в стиле лофт зона отдыха с наличием даже и минибара и диджейской стойкой, где у мальца в модном прикиде было масса аппаратуру, включая даже и старую — винил, кассеты, и даже патефон. Он поднял голову. Скелет.

— Я - Саратовский, — издал он скрип.

— Он табуирован, — пояснил мне Мишель, фигура симбиотическая, а именно — это была жесткая смесь живого с мертвым.

Я даже и спрашивать не стал, что это значило, лишь попросил:

— Включи что-нибудь тяжелое, Саратовский.

А он, наверное, диджействовал на волне моды — последний выпуск Trance Music, но куда деваться, брутальный хард вполне может граничить с частотами небытия.

В конце набора помещений была лестница, я спустился до половины пролета и там, внизу, шли экскурсанты. Вот так все было и устроено. А потом — продолжение.

— Скажите, какое имя носит ваша душа?

— Я отрицаю имена.

Я смотрю ей в глаз — мне кажется, это была наркомания отрицательного отбора — не химия, но убеждения. Она умерла в возрасте 20 лет, вступив в какую-то экстремистскую организацию.