Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Хорошо, если вы любите музыку. Вы, конечно, можете любить что-то еще. Состояние мозга, когда некие колебания производят особенные резонансы, есть вещь удивительная. Музыки сейчас больше, но нельзя сказать, чтобы качество её повышалось год от года. Существует рынок музыки. В одних странах он насыщен. В других — патриархален. В третьих, он используется ворами для эксплуатации и отдыха — можно ничего не делать, открывая рот под фонограмму. Но во всех этих местах музыка присутствует. От неё нельзя отделаться. Композиторы, сочиняющие, певцы, исполняющие, музыканты — гитаристы, пианисты, трубачи, скрипачи — всё это составляет огромную музыкальную смесь, которая способна жить в нескольких состояниях. Прежде всего — это возможность вообразить музыку в своей голове. Её образ. Вы не слышите такие образы акустически. Во всяком случае, за пределами головы автора ничего нет. Она не проникает в некое общее пространство жизни, и нужна техника, чтобы кто-то услышал эти волны.

Так вот, как определить — что это? Автор сочиняет или к нему приходят Существа, наделенные способностями переносить музыку?

Музыка существует, конечно же, и в мире мёртвых. Но живой человек спуститься туда не способен. Бывает, правда, что какой-нибудь шарлатан объявляет вам, что он — какой-нибудь колдун, что он — посетитель миров нездешних. Да, но говорить-то можно что угодно. Пожалуйста. Шарлатанов потом жестоко наказывают. Темнота — черт с ней. Но нет ничего хуже, чем деклассироваться в общем ряду существ и стать, например, гусём. Был человек, потом — птица. Но реинкарнация не линейна. Просто так нельзя сказать, что человек переродился туда-то, в того-то. Описать всё это можно, но тут много схем. Впрочем, можно наметить несколько концепций:

— разборка, архивирование, создание субъекта-копии.

Это значит, что вроде бы и нет реинкарнации. Но копия субстанции, которая жила внутри человека, точная.

Вопрос — почему человек ничего не помнит? Вопрос неверный. Он всё помнит. Просто надо уметь задействовать эти области памяти. Только и всего. Ну и потом — это копия. Где оригинал? Оригинал становится частью мира мёртвых.

— клонирование.

Новая жизни не производится на основе одного человека. Это несерьезно. Но — если сначала был, например, кот, а потом — человек, то клонирование обязательно. Берут 10–15 существ, компилируют, получают дух человеческий, и он при рождении одухотворён и есть человек.

Также и с человеком — компиляция может производиться на основе нескольких предыдущих людей. Так человек получает шанс быть более многополярным.

— Основная часть.

В земной части живёт не весь человек и дух его. Большая часть живёт в основном энергетическом поле. Если, например, нанести вред той части, что находится в поле, человек умрёт. Но это теория. Просто более наглядно не покажешь

— Встроенные структуры.

Помимо человеческого духа в человеке живёт большое количество субкультур. Это и звери, и растения, и энергомеханизмы. Если тут что-то сломается, человек сойдет с ума. Бывают и субкультуры, которые подселились насильно. Тогда говорят о демонизме, ведьмовстве.

— Где-то в других измерениях научились брать эти субкультуры и оцифровывать их. Таким образом, были получены некие сверхсущества.

— Могут ли у нас жить чужие сверхсущества?

Черт его знает. У нас не такое уж благоприятное место. То есть, оно и неплохое. Всё стандартно.

К нам привезли кофе-машину. А вместе с ней — кота.

— Хотите кота? — спросил менеджер.

— Зачем? — спросил Ортиц.

— Ладно. Не хотите, как хотите.

— Нет, давайте, — сказала Морена, — будем его гладить.

С этим они и уехали. Теперь нам было, чем себя развлечь. Ведь не всегда нужно работать, не всегда нужно и существовать. Более того, я подумал, что там, в газете, я продолжаю работать вне зависимости от того, что происходит здесь. Здесь нет никаких парадоксов. Нет вообще ничего. Музыку мы слушали как нормальные современные люди — ноутбук и наушники.

— В древности такого не было, — сказал Десятый, — с этой точки зрения можно говорить о деградации вкусов. Всё достаточно просто. Раньше приглашали музыкантов. Допустим, был дежурный оркестр. Сейчас у нас — дежурный компьютер. Если находиться в мире людей, то здесь будет определенная назидательная идея. Мельчает большое, но — усредняется мелкое. Но зачем нам людское?

— Это просто, — сказал я.

Пришли помощники. Но чем было заняться? Пили кофе, говорили о разных случаях из жизни. Наконец, было решено отказаться от компьютера и пригласить живых исполнителей.

— У меня есть тема, — сказал Тассио Тассо, — я могу пригласить группу «Iron Savior».

— А они живы? — спросил я.

— Да.

— Как же ты их пригласишь?

— Очень просто. Воспользуемся разницей во времени. Пусть время у нас телепается со скоростью дрезины, а в мире людей — бежит. Мы пошлём к ним, например, Седьмого. Он заключит договор на один концерт. Таким образом, мы восстановим справедливость, и у нас снова будет играть живая музыка. Будет небольшой закрытый корпоратив. Мы им хорошо заплатим.

— Это что-то в стиле Gamma Ray, — сказал я, — но я всё равно не очень понимаю Gamma Ray, Helloween интереснее.

— Пригласим их, — предложил Ортиц.

— Нет, — ответил Тассио, — здесь у меня всё на мази. А вы думаете, рок-музыкантов так легко пригласить? То есть, легко. И легко, и тяжело. И так, и эдак. Пусть даже их и смерть приглашает на концерт.

— Можно пригласить Джимми Хендрикса, — сказал я.

— Разбудить, в смысле?

— Я думаю, он какой-то избранный. Зачем будить? Я думаю, он находится в коллекции.

— Что за коллекция? — спросил Ортиц.

— Коллекция находится в руках Дьявола, — проговорила Морена, — разве мы с ним договоримся?

— Черт с ним, — сказал Тассио Тассо, — зачем такие сложные варианты? У меня все в порядке. А вы начинаете придумывать какие-то ужасно сложные вещи. Дьявол — разве он любитель хард-рока? Впрочем, кто об этом знает? Хард-рок любит смерть. А про Него я вообще ничего не знаю. Говорят, очень мрачный тип. Люди думают, впрочем, что смерть и зло — одно и то же. Смешно. В мире нет ни одного учения, где бы все раскладывалось по местам.

— Но он нам и не враг, — заметила Морена.

— Почему?

— Мне что-то кажется на счет него. Порою воспоминания усиливаются, но я не могу их ухватить. Но говорить так, словно тут две категории — добро и зло, нельзя. Давайте сделаем как проще.

— А Элвис? — спросил я.

— Что Элвис? — спросил Тассио, нервничая.

— Может, его пригласим.

— Он же не умер. Он улетел, — ответила Морена.

— И что же делать?

— Мы его просто не сможем пригласить. Если он где-то летает, то это невозможно.