Агота Кристоф - Толстая тетрадь (журнальный вариант)

Некоторые идут пешком, с мешками за спиной, другие толкают велосипеды, нагруженные разным имуществом, — например, к раме могут быть привязаны скрипка, поросенок в клетке, кастрюли… Третьи сидят на телегах, которые тянут лошади: эти увозят с собой всю свою мебель и другое имущество.

Большинство людей — жители Городка, но некоторые пришли из других мест.

Однажды утром денщик и иностранный офицер приходят попрощаться.

Денщик говорит:

— Все кончено. Но лучше побежденный, чем мертвый.

Он смеется. Офицер заводит граммофон и ставит пластинку. Мы молча слушаем музыку, сидя на большой кровати. Офицер крепко обнимает нас и плачет:

— Я больше никогда не увижу вас!…

Мы говорим:

— У вас будут свои дети.

— Я не хочу.

Потом он говорит, указывая на граммофон и пластинки:

— Оставьте это себе на память обо мне. Но словарь отдайте. Все равно вам теперь надо будет учить другой язык.

Однажды ночью мы слышим взрывы, ружейные выстрелы и пулеметные и автоматные очереди. Мы выходим посмотреть, что происходит. Мы видим, что в лагере пожар. Мы решаем, что пришел неприятель, но на следующее утро в Городке все тихо; слышна только далекая канонада.

В конце дороги, которая ведет к военной базе, больше нет часового. В небо поднимается густой тошнотворный дым. Мы решаем пойти посмотреть, что там горит.

Мы входим в лагерь. Он пуст. Никого нет. Некоторые постройки еще горят. Запах невыносим, но мы зажимаем нос и идем дальше. Наконец мы подходим к ограде из колючей проволоки. Мы поднимаемся на сторожевую вышку. Мы видим широкий плац, на котором возвышаются три высокие черные кучи. Потом мы замечаем вход на огороженную территорию. Мы спускаемся с вышки и идем туда. Это высокие, большие железные ворота, которые оставили распахнутыми настежь. Над воротами на иностранном языке написано: «Транзитный лагерь». Мы входим в ворота.

Черные кучи, которые мы заметили с вышки, состоят из обугленных тел. Некоторые сгорели полностью, остались только кости. Некоторые почти совсем не обгорели. Таких тел очень много. Большие и маленькие. Взрослые и дети. Наверное, их сначала убили, потом сложили в кучи, облили бензином и подожгли.

Нас тошнит. Мы убегаем из лагеря. Мы идем домой. Бабушка зовет нас обедать, но нас снова тошнит.

Бабушка говорит:

— Небось опять ели какую-нибудь дрянь.

Мы говорим:

— Да. Зеленые яблоки.

Наша кузина говорит:

— Они сожгли лагерь. Надо пойти посмотреть. Пока там никого нет.

— Мы там уже были. Там не на что смотреть — ничего интересного.

Бабушка хмыкает:

— Значит, наши храбрецы ничегошеньки не оставили? Все с собой забрали? Что, совсем ничего, что может пригодиться? Да вы хорошо ли смотрели?

— Да, бабушка. Очень хорошо. Там ничего нет.

Наша кузина выходит из кухни. Мы идем за ней. Мы спрашиваем:

— Ты куда?

— В Городок.

— Уже? Обычно ты туда только вечером уходишь.

Она улыбается:

— Да, но я кое-кого жду. Все, хватит вам приставать ко мне!

Наша кузина опять улыбается и бежит в город.

Мы в саду. Перед домом останавливается армейский джип, выходит наша мама с иностранным офицером. Она бежит через сад к нам. На руках у мамы маленький ребенок. Мама кричит нам:

— Скорее, скорее! Быстро в машину — мы уезжаем! Поторапливайтесь! Бросайте все, и едем!

Мы спрашиваем:

— Что это за ребенок?

Она говорит:

— Это ваша сестра. Поехали! Нельзя терять ни минуты!

Мы спрашиваем:

— А куда ехать?

— В другую страну. Перестаньте наконец задавать вопросы! Едем!

Мы говорим:

— Мы не хотим никуда уезжать. Мы хотим остаться здесь.

Мама говорит:

— Я должна уехать туда. А вы поедете со мной.

— Нет, мы останемся здесь.

Из дома выходит бабушка. Она спрашивает маму:

— Что это ты еще придумала? И что у тебя в руках?

Мама говорит:

— Я приехала за своими сыновьями. Я пришлю вам денег, мама.

Бабушка говорит:

— Мне не нужны твои деньги. И мальчишек я тебе не отдам.

Мама просит офицера забрать нас силой. Мы быстро карабкаемся на чердак по веревке. Офицер пытается схватить нас, но мы ногой толкаем его в лицо. Офицер ругается, а мы втягиваем наверх веревку.

Бабушка хихикает:

— Видала? Не хотят они с тобой уезжать.

Мама кричит на нас:

— Я вам приказываю — спускайтесь немедленно!

Бабушка говорит:

— А приказов они никогда не слушаются.

Мама начинает плакать:

— Идите ко мне, дорогие мои, милые! Я не могу уехать без вас!

Бабушка говорит:

— Что, иностранцева выблядка тебе мало?

Мы говорим:

— Нам тут нравится, мам. Езжай. Нам хорошо у бабушки.

Мы слышим канонаду и пулеметные очереди. Офицер обнимает маму за плечи и ведет к машине. Но мама вырывается от него:

— Они мои дети! Они мне нужны! Я люблю их!

Бабушка говорит:

— Они и мне нужны. Я уже старая. А ты себе еще нарожаешь — я вижу, с этим у тебя проблем нет!

Мама говорит:

— Умоляю вас, не держите их!

Бабушка говорит:

— Да кто их держит? Эй, мальчишки! Ну-ка спускайтесь сейчас же и поезжайте со своей матерью!

Мы говорим:

— Мы не хотим ехать. Мы хотим остаться с вами, бабушка.

Офицер обнимает маму и тянет ее к машине, но мама отталкивает его. Офицер садится в машину и заводит мотор. В тот же самый момент в саду раздается взрыв. В следующий миг мы видим, что мама лежит на земле. Офицер подбегает к ней. Бабушка пытается оттащить нас в сторону:

— Не смотрите! Ступайте в дом!

Офицер выкрикивает ругательство, прыгает в джип и, резко рванув с места, уезжает.

Мы смотрим на маму. У нее вылезли кишки из живота. Она вся в крови, и младенец тоже. Мамина голова свисает в воронку от снаряда. Глаза у нее открыты и все еще полны слез.

Бабушка говорит:

— Лопаты принесите.

Мы кладем на дно ямы одеяло, кладем на него маму. Она все еще прижимает к себе девочку. Мы укрываем их вторым одеялом и засыпаем яму.

Когда кузина возвращается из города, она спрашивает:

— Что-нибудь случилось?

Мы говорим:

— Да, снаряд у нас в саду взорвался и воронку сделал.

Ночью слышны канонада и взрывы. На рассвете все вдруг стихает. Мы спим на широкой кровати офицера. Теперь его кровать — наша, и комната тоже.

Утром мы идем на кухню завтракать. Бабушка стоит у плиты. Кузина сворачивает свои одеяла.

Она говорит:

— Я так плохо спала сегодня!

Мы говорим:

— Спи в саду. Там сейчас тишина и стало тепло.

Она спрашивает:

— Неужели вам не было страшно ночью?

Мы только молча пожимаем плечами.

Раздается стук в дверь. Входит человек в штатском, с ним двое солдат. У солдат автоматы, и они одеты в форму, какой мы раньше не видели.

Бабушка говорит что-то на языке, на котором она говорит, когда выпьет. Солдаты отвечают. Бабушка обнимает их и целует. Потом она говорит еще что-то.