Агота Кристоф - Толстая тетрадь (журнальный вариант)

Утром бабушка говорит:

— Дом соседки сгорел. Они обе были внутри — и она, и ее дочь. Верно, девчонка оставила что-нибудь на огне — с дурочки станется.

Мы идем к дому соседки, чтобы забрать кур и кроликов, но другие соседи уже растащили их ночью.

Уже несколько дней мы видим, как победоносная армия новых иностранцев — которую мы теперь называем армией-освободительницей — идет мимо бабушкиного дома.

Танки, пушки, бронеавтомобили и грузовики Освободителей день и ночь идут через границу. Фронт уходит все дальше и дальше в глубь соседней страны.

В противоположном направлении движется другой поток: идут пленные, побежденные. Среди них много людей и из нашей страны. Пленные все еще в форме, но без оружия и без знаков различия. Они бредут, опустив голову, к станции, где их сажают в вагоны и увозят. Никто не знает, куда и надолго ли их увозят.

Бабушка говорит, что их везут далеко, в холодные и безлюдные края, где их заставят работать так тяжело, что никто не вернется. Все они умрут от холода, непосильного труда, голода и разных болезней.

Через месяц после освобождения нашей страны война заканчивается совсем, и Освободители занимают нашу страну — люди говорят, навсегда. Поэтому мы просим бабушку научить нас их языку. Она говорит:

— Что я вам, учительница? Как я вас учить-то буду?

Мы говорим:

— Очень просто, бабушка. Просто говорите с нами весь день на их языке — в конце концов мы начнем понимать.

Вскоре мы знаем достаточно, чтобы переводить, когда местные говорят с Освободителями. Мы пользуемся этим и становимся посредниками при обмене того, что в избытке у военных: сигареты, шоколад, табак, — на то, что есть у жителей: вино, водка и фрукты.

Деньги ничего не стоят, все только меняются.

Девушки спят с солдатами за шелковые чулки, украшения, духи, часы и прочие вещи, которые солдаты набрали в освобожденных городах.

Бабушка больше не ходит на рынок со своей тележкой. Наоборот — теперь к ней приходят хорошо одетые дамы и умоляют продать им курицу или колбасу за перстень или серьги.

Люди получают продовольственные карточки. С четырех часов утра у мясных и хлебных лавок выстраиваются длинные очереди. Остальные магазины закрыты — им нечем торговать.

Не хватает всего.

Но у нас с бабушкой есть все, что нам нужно.

Сколько— то времени спустя у нашей страны снова появляется свое правительство и своя армия, правда, и правительство и армия находятся под контролем наших Освободителей. Их флаг висит на всех общественных зданиях. Повсюду портреты их Вождя. Они учат нас своим песням и танцам; они показывают в кинотеатрах свои фильмы. В школах введено обязательное изучение языка наших Освободителей, а все остальные иностранные языки запрещены.

Запрещено критиковать наших Освободителей или наше новое правительство, запрещены шутки о них. Достаточно доноса, чтобы любого человека бросили в тюрьму без суда и следствия. Люди — и мужчины, и женщины — исчезают без следа, никто не знает за что, и их семьи больше ничего про них не слышат.

Границу восстановили. Теперь ее невозможно перейти.

Нашу страну окружили колючей проволокой; теперь мы полностью отрезаны от остального мира.

Осенью все дети опять идут в школу — кроме нас.

Мы говорим бабушке:

— Бабушка, мы не хотим идти в школу.

Она говорит:

— Надеюсь, что так: вы мне дома нужны. К тому же, что вы там еще можете узнать нового?…

— Ничего, бабушка, совершенно ничего.

Вскоре мы получаем письмо. Бабушка спрашивает нас:

— Что тут написано?

— Тут написано, что вы несете за нас ответственность и что мы обязаны явиться в школу.

Бабушка говорит:

— Киньте это в печку. Я неграмотная, вы тоже. Никто из нас это письмо не прочел.

Мы сжигаем письмо. Через несколько дней приходит еще одно. В нем сказано, что, если мы не пойдем в школу, бабушка будет наказана по закону. Мы бросаем в печку и это письмо и говорим бабушке:

— Бабушка, не забудьте, что один из нас глухой, а другой слепой.

Еще через несколько дней приходит какой-то человек. Он говорит:

— Я — инспектор начальных школ. В вашем доме проживает двое детей, по возрасту подпадающих под закон о всеобщем образовании. Вы получили уже два письменных предупреждения.

Бабушка говорит:

— Вы о письмах? Не знаю, не читала. Я неграмотная, и дети тоже.

Один из нас спрашивает:

— Кто это? Что он говорит?

Другой отвечает:

— Он спрашивает, умеем ли мы читать. На кого он похож?

— Он высокий, и лицо у него злое.

Мы начинаем кричать вдвоем:

— Уходи! Не трогай нас! Не убивай нас! Помогите!…

Мы прячемся под стол. Инспектор спрашивает бабушку:

— Что это с ними?

Бабушка говорит:

— Ох, бедняжки всех боятся! Они пережили ужасные вещи в Большом Городе. К тому же один глухой, а другой слепой. Глухой поэтому рассказывает слепому, что он видит, а слепой объясняет глухому, что он слышит. А иначе они ничегошеньки не понимают.

Мы продолжаем кричать под столом:

— Спасите, спасите! Все рушится! Я не могу выдержать этот грохот! Я ничего не вижу!…

Бабушка объясняет:

— Видали? Когда кто-нибудь их пугает, они слышат и видят то, чего нет.

Инспектор кивает:

— У них галлюцинации. Их надо положить в больницу.

Мы кричим еще громче.

Бабушка говорит:

— Это еще хуже! В больнице-то все и случилось. Они навещали свою мать — она там работала. А тут бомбежка, как раз когда они были в больнице. Они видели взрывы, убитых и раненых; они и сами были несколько дней без сознания.

Инспектор говорит:

— Бедные ребята! А где их родители?

— То ли померли, то ли пропали. Сгинули. Кто знает, что с ними!

— Это, должно быть, тяжкая ноша для вас.

— Что поделаешь. Я — единственная, кто у них остался.

Перед уходом инспектор пожимает бабушке руку:

— Вы очень добрая женщина.

Вскоре мы получаем еще одно письмо — в нем написано, что мы освобождены от посещения школы в связи с физическими травмами и психическим состоянием.

К бабушке приходит офицер. Он хочет, чтобы она продала свой виноградник. Армия хочет построить на его месте казарму для пограничников.

Бабушка говорит:

— А чем вы мне заплатите? Деньги нынче ничего не стоят.

Офицер говорит:

— В обмен за вашу землю мы проведем в ваш дом водопровод и электричество.

Бабушка говорит:

— Не нужны мне ваши водопровод и электричество. Я всю жизнь без них прекрасно обходилась.

Офицер говорит:

— Мы ведь могли бы реквизировать ваш виноградник и ничего вам не платить. Собственно, мы так и сделаем, если вы откажетесь продать его. Армии нужен ваш участок. Передать его нам — ваш патриотический долг.