Лебедев Andrew - Трамвай желанiй

Зато как здорово тайком разглядывать Риту, когда она отворачивалась в сторону! В профиль Рита была не так хороша, как анфас, – ее немного портил чуть вздернутый нос, и это несовершенство, крохотный изъян в Ритиной внешности словно придавал Антону сил. Как будто тихий, слышимый только им голос шептал ему: "Ну посмотри, не такая уж она и красавица! Да, хороша, но не совершенна! Она обычная девчонка, нечего на нее молиться! Ничего особенного! Она может принадлежать любому, в том числе и тебе!" И Антон понемногу оживал, приходил в себя. Глядя, как Ритка закидывает голову, когда смеется, как она поправляет волосы растопыренными пальцами или елозит трубочкой по дну стакана, когда сок уже давно кончился, Антон верил в то, что нашептывал тайный голосок. Он разгибался, отхлебывал пиво из кружки, закуривал, лихо чиркнув спичкой, ожидая, когда Маргарита повернется к нему, и он скажет ей… Он пока не знал, что именно он скажет, но знал, что найдет какие-то очень нужные слова. "Биг мистейк!" – как по поводу и без повода орал Семин. Не было слов. В голове, как и кошельке, было фатально пусто.

Постепенно горячка первых недель отпустила – по крайней мере, он научился дышать в Ритином присутствии и даже худо-бедно поддерживать разговор.

– О! Антон заговорил! – насмешливо улыбнулась Маргарита.

Виктор тут же вспомнил анекдот про ребенка, который молчал до шести лет, пока однажды за завтраком не сказал, что в его чай не положили сахар. Родители, разумеется, пришли в восторг, затормошили его, спрашивают – почему он раньше молчал?!

– Так раньше-то всегда клали!

– Лед тронулся, господа! Великий немой заговорил, – напыщенно возгласил тогда Сохальский. – Так выпьем же за это!

Антон…

Зачем он женился?

Зачем он женился на Аньке, когда всю жизнь мечтал только о Рите?

Вот и ребенок оттого получился больной и недоделанный. Оттого, что дитя нелюбви.

На Аньке Антон женился от какого-то остервенелого жизненного отчаяния что ли.

Он тогда уже два года как закончил свой экономический факультет и работал помощником главного бухгалтера в одной рекламной фирме. На главного он тогда и по недостатку опыта не тянул, да и смелостью и храбростью, необходимыми в этом деле, когда ходишь под страшной налоговой инспекцией, Антоша тоже не отличался.

В общем, было тогда такое время у него, когда с одной стороны вроде как и взрослый уже, у мамы спрашиваться чтобы дома не ночевать – уже не надо было – и деньги какие-то водиться стали… Деньги, конечно, не ахти какие, машину или квартиру не купишь, но по сравнению со студенческой его нищетой, когда каждую десяточку на пиво приходилось подсчитывать и в уме держать, карманных теперь было предостаточно. Одним словом – свобода.

Антошка даже преобразился тогда.

Накупил шмоток модных. Недорогих, но таких, которые вполне на неизысканный вкус (как раз на вкус его будущей женушки-провинциалки) были как бы сказала ироничная Рита, – "иль се вьян сю ле до ком са" (Сноска: Ill se vien sur le dos comme ca – это очень идет к лицу.) После окончания института, компания их студенческая совсем распалась. Тут-то и понятно сразу стало, насколько неестественным было его Антошки пребывание в ней.

Каким мезальянсом он был там с его бедностью и порожденными этой бедностью комплексами.

Как институт закончили, так с Игорем Сохальским или Витькой Семиным – Антошка ни разу за два года и не виделся. Те – ему не чета, сразу в высшие сферы, сразу прямиком в бомонд. Игоря, вроде как чуть ли не в питерское отделение Центробанка в отдел внешних связей папаша его устроил. Отец Игоря занимал важный пост в правительстве города. Какой именно, Антон не помнил, потому что Константин Сергеевич все время менял должности, перебираясь из одного кабинета в другой. В советское время он был обкомовским чиновником, сохранившим пост и при новой власти. Его положение даже укрепилось. Никто толком не знал, с кем он связан, но часто намекали, что многие вопросы, касающиеся экспорта цветными металлами решаются непосредственно Сохальским-старшим. Кажется, один из его давних постов предполагал курирование крупных металлургических предприятий в области; видимо, откуда и пошли тесные связи Сохальского с директорами этих заводов, стремящихся сбыть продукцию "для себя". Отец Игоря, пользуясь своими возможностями на таможне, помогал это сделать, и находил покупателей. Постепенно за ним утвердилась слава идеального посредника, сводящего вместе самых разных людей для решения тех или иных задач полукриминального или абсолютно незаконного характера, в том числе и уклонения от налогов или судебного преследования. В общем, Сохальский-старший пользовался репутацией специалиста по сложным ситуациям, а сын был не настолько глуп, чтобы отказываться от блата.

Витька – тот тоже неплохо сорганизовался, в какое-то совместное русско-шведское предприятие менеджером по рекламе, что ли. Пару раз за два года перезванивались, и больше ничего – никаких контактов. А про Ритку, чтобы ей позвонить, да свидание назначить – Антон даже думать себе запретил. Чтоб не испытать новой боли от отказа, еще более унизительного, потому как подслащенного Риткиными вечными заверениями в том, что Антошка такой славный и хороший… Но!

В общем, завел Антошка себе каких-то новых друзей. Однако по старым дружкам-приятелям скучал. Хоть и ненавидел их за удачливость, за принадлежность к тому классу богатеев, в который ему – неудачнику из коммуналки никак было не прыгнуть, но скучал. Скучал, потому как не было в новых его дружках того блеска остроумия и той изысканной тонкости, что была всегда присуща Игорю Сохальскому, и не было в новых дружках-приятелях той милой отчаянной лихости, не жлобской безбашенной оторванности, что бывает у опившихся пивом провинциалов, а именно милой умной лихости и неожиданности, что была в Витьке Семине! Одним словом – и трубы теперь были пониже, и дым был теперь пожиже. Как раз, как матушка – неудачница его Антошку программировала – не водись с этими богатеями – с Сохальским и с Семиным, они тебе не чета, они до добра не доведут… Лучше синица в руках, чем журавль в небе!

Вот и Анька – жена его будущая, она и оказалась как раз той самой синичкой…

Если эталонную Ритку считать синей птицей в недостижимых небесах.

С Анькой он познакомился в новомодной тогда Акватории, что в начале девяностых зазеркалилась на углу набережной Малой Невки и Кантемировской улицы возле Большого Кантемировского моста…

Антошка тогда был при деньгах – они какую-то премию получили за что-то, ну и отправились жизнь прожигать. С девками с этими – с Катькой и с Анькой познакомились в биллиардной – где столы со стремительно входившим тогда в моду американским "пулом" – с тем, где и лузы большие, и шарики разноцветные.