Рита Бальмина - Летняя компания 1994 года
- Название:Летняя компания 1994 года
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Рита Бальмина - Летняя компания 1994 года краткое содержание
Эта автобиографическая повесть заняла седьмое место на
ТЕНЕТАХ-2000, предварительно став причиной крупного скандала.
Летняя компания 1994 года - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Я тоже не боюсь, – Усатый посмотрел на приятелей с гордостью,
– я придумал и запатентовал эффективнейший способ борьбы со СПИДом: берешь палочку-зубочистку, вылавливаешь вирус у себя в паху – и самым острием зубочистки р-р-раз! Но только целиться надо точно в глаз, чтобы шкурку ему не испортить.
Все опять стали смеяться.
– Мишечка, я из-за тебя морщины насмеяла, – Ритка набрала в рот воздух, смешно надув щеки, чтоб морщины растянуть, но Усатый тут же передразнил ее так смешно, что она еще долго не могла успокоиться.
– А если честно, – делаясь мгновенно серьезным и печальным, тихо сказал Перлин, – ты ведь и в самом деле из-за него в группе риска. Завязывай, ты же клевая, талантливая. Зачем тебе через посредника трахаться со всем Тель-Авивом?
– Через почетверговника, – уточнил Зив, который в последний четверг на Бреннер тоже видел, как настойчиво Сашка снова пытался очаровать грудастую, сексапильную поэтессу Берту Липанович, и как
Ритка ему помешала, подойдя к ним вплотную и повторив свою ставшую уже дежурной репризу про положительный результат анализа на вирус иммунодефицита, который она сегодня получила. Кстати, некоторые девицы действительно после этого мгновенно рассасывались, а
Карабчиевский сильно злился.
Довольно часто на Бреннер приезжали авторы-гости: из Штатов,
Германии, России. Но, как правило, стихи в кафе читали Ритка, Нинка и Зив. Другие поэты тоже иногда читали, но реже. Приглашенным авторам платили по 50 шекелей, свои – отдувались на шару.
Большинство оваций срывала Бальмина. Ее откровенные, без тени ханжества тексты, заставляли публику визжать от восторга. Нина
Демази очень нравилась окультуренным филологам, балдеющим от постмодернистского цитирования, а от Миши Зива тащились малолетки, любители рока – самая интуитивная часть публики. На тех вечерах, когда читали завсегдатаи – царила особая атмосфера, особая энергетика. Это притягивало народ на Бреннер. Место магнитизировало, приобретало мистическое значение, особый смысл. Для тех, кто понимает, конечно…
Вот Ритка выходит к стойке в своем оголенном донельзя черном вечернем платье, подчеркивающем ее женственность, взмахивает золотой гривой и читает глухим от волнения голосом:
– Я знаю, что такое счастье:
В обнимку пребывать в нирване
На развалившемся на части
Давно продавленном диване.
Весенняя суббота, утро,
Пейзаж в окне весьма убогий -
И наблюдает кама-сутру
Пологий купол синагоги.
А интерьер еще вмещает
Уже ненужное богатым,
И джаз дивана не смущает
Ушей соседки глуховатой.
И вечности ползет кривая
В ленивый полдень – по старинке
Не одеваясь, допиваем
Вино вчерашней вечеринки.
И дым дешевых сигарет
Вбирая легкими до спазма,
Несем веселый легкий бред,
Как послесловие к оргазму.
Народ ревет и рукоплещет, кто-то крепко подпивший лезет целоваться… Она продолжает:
– В объятья первого хамсина
От страсти стонущей Далилой
Упала стерва-Палестина,
А я – в твои объятья, милый.
Для ночи догола раздета
Луна – бесплатная блудница
На бледный пенис минарета
От вожделения садится.
Дрожат у пальмы в пыльных лапах
Соски созвездия Змеи,
И всех моих соперниц запах
Впитали волосы твои.
И я в не понимаю снова:
До коих пор, с которой стати
Я все тебе простить готова
Под неуемный скрип кровати…
Публика снова визжит. Хозяин русского книжного магазина Женя
Лейбович целует Ритке ручку. Карабчиевский, который пришел сегодня в кафе с увешанной цепочками джинсово-дырявой малолеткой, покусывает губы.
Потом к стойке выходит Нинон. Она одухотворена и сценична. Ее нежный ангельский голос звучит почти драматически:
– ДАФНА
На улице известной динамистки
(Пример для многих бабьих поколений)
Служители златого Аполлона
Испытывали чары Диониса:
Служителей ужасно было мало,
И каждый в гробе своего кристалла.
Я тоже принесла хрустальный гробик,
Который вмиг растаял при попытке,
Хоть заглушали крепкие напитки
Густой, невыносимый голос крови…
Она продолжает читать, и не многие из присутствующих знают, что
Дафна – это название улицы, на которой влачат свое понурое существование Зив с Бэзэком. Феликс счастливо улыбается, гордый своей талантливой и очаровательной женой. Нинон дочитывает, народ рукоплещет, Полковник подносит поэтессе (или поэту?) полный стакан водки, но она отказывается, садится рядом с мужем, напряженно ожидая очередного чтеца.
Медленно выходит Зив, задевая по пути ножки стульев, наступая на ноги тем, кто не успел их передвинуть. Наконец, он добирается до стойки, долго роется в своих бумагах, несколько раз надевает и снимает очки…
– Пародия… Сами догадаетесь… на кого… – снова роется, глухо и неразборчиво начинает:
– На дне Большого Тель-Авива
Ты встретишь Каца, Сельца, Зива
И эскимоса в кимоно
Национального пошива,
Собачье, в мусоре, руно.
А я иду в крахмальных платьях,
Нежна, как 40 тысяч братьев,
Хотя отчасти – без усов.
И виснут на моих проклятьях
Их животы поверх трусов.
Народ начинает ржать, все понимают, на кого пародия, Зив продолжает:
– Мой милый даун годовалый,
Ты не такой уж глупый малый:
Не бойся, деточка, меня,
Меня, чуть бешенной и шалой,
Хоть и немного обветшалой…
Нам хватит на двоих огня.
Огня, ума и интеллекта,
Пусть позавидует нам некто,
Кому природой не дана
Способность выйти из респекта,
И в плане страстного аспекта
Он раньше выпал из окна.
Теперь нас кто же объегорит?
Все на двоих: сей бред, сей город -
И, как ведется меж людьми -
На общий счет – мой "тлуш маскорет"
Твой чек с "Битуах Леуми"5
Все смеются. Еще не выветрился из памяти эпизод про яффского дауна из Риткиного венка "Сны Яффо", зачитанного здесь же в прошлый четверг и посвященного, как и все, что эта идиотка писала в последний год, прозаику Карабчиевскому, который только руками разводил:
– Столько эмоций… Зачем? Стою ли я этого?
Критик Александр Гольдштейн, который на Бреннер приходит не слушать тексты, а смотреть на девушек в мини, рассеянно и близоруко озирается, опасаясь своей суровой подруги жизни и перекидывается тихими фразами то с ней, то с Хаенко. Потом встает, выходит не дожидаясь конца программы. Его землячка, тучная бакинка
Танька-зубатка выскакивает за ним в вестибюль и очень громко начинает его чем-то грузить. Программа комкается и иссякает.
Потом долго еще пьянствуют, сдвинув столы в сигаретной копоти.
Зив рассказывает две истории про один рояль:
– Когда отец получил свою первую Сталинскую премию (Мишкин покойный родитель работал над бомбой с академиком Сахаровым), он купил маме рояль в подарок, она в консерватории преподавала, а мне тогда пять лет было… Ну и пока с грузчиками они там рассчитывались, я уже подобрал "Марсельезу"… еще нот не знал. А потом, ну… через много лет уже прихожу к сестре, а она меня к окну тащит за рукав… ну, я выглянул… а там наш рояль без ног лежит.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: