Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

— По-моему, ты немного сгущаешь краски, Луиджи, — спокойно отвечал Рене. — «Softcare» — это только повод; сокращения во многих офисах были и так неизбежны, как логический сиквел кризиса. И если тебе виноватый нужен, так вешай всё лучше на Осаму бин Ладена, Саддама Хусейна и на 2001-ый год.

Костя и Хелен улыбнулись при этих словах.

— Рене, ну, ты же умный парень, — отвечал укоризненно итальянец. — И ты понимаешь прекрасно, что, если глубоко копнуть, то и арабы здесь ни при чём окажутся. Вся эта система давно прогнила насквозь.

— А ты хочешь сказать, что в нашем мире когда-либо существовали системы, избежавшие подобной участи?

— Ребята, — вмешалась в их дискуссию Хелен, — может, лучше будем веселиться?..

— Хелен, прелесть моя! — защебетал совсем уже другим голосом итальянец. — Ты только не подумай, что славный парень Луиджи из Палермо не умеет веселиться. У нас ведь ещё целый вечер впереди… — произнёс он заговорщицки и подмигнул сидевшей по диагонали от него бельгийке. — Обещаю впредь пессимистических и упадочных разговоров не вести!

В этот момент Костя нащупал под столом коленку скучающей Хелен — для вечера она специально переоделась из строгого костюма бизнес-леди в t-shirt и короткую юбку, нежно погладил девушку и сказал:

— Как главный и единственный свидетель от защиты могу хоть под присягой показать, что обвиняемый действительно имеет солидный опыт и природный талант в том деле, о котором только что упомянул.

Лицо бельгийки никак не отразило невидимого для Рене и Луиджи процесса, происходившего под столом.

— Этому свидетелю я, пожалуй, доверюсь без специальных доказательств… — произнесла она медленно, с томной ноткой в голосе.

— А словесных доказательств мы бы и не стали требовать, — заявил Рене и поспешно добавил:

— Константину, впрочем, я вполне доверяю.

— Ну, тогда, — приободрился итальянец, — давайте прикончим всё, что у нас здесь осталось, погасим счёт и займёмся, наконец, прямым тестированием наших индивидуальных и коллективных возможностей. Надеюсь, что сикофантов в этой милой компании сегодня нет?

— Фискалить у нас быстро отучиваются, папа, — усмехаясь, ответил ему Костя, — почти как у вас на Сицилии.

Итальянец разлил по бокалам остатки шабли, заставил всех чокнуться за успех предстоящего вечера, пригубил сам, убедился, что остальные также отпили по глотку, и тут же махнул официанту.

— Всё будет в лучшем виде, дружище, — заверил его Костя, — как тогда в Барселоне, помнишь? И даже круче! Амстердам — это всё-таки не Испания…

Рассчитавшись за ужин, они вышли на улицу, прошли по Зейдайку до площади перед центральным ж.д. вокзалом и свернули на Дамрак.

При виде стоявших у причала застеклённых низеньких ботов, набиравших группу для часовой прогулки по амстердамским каналам, у Хелен и Рене возникла идея купить баночного пива, картошки фри и пуститься в плавание; но Костя и Луиджи их замысел не поддержали.

Спор мог зайти в тупик, если бы Костя не обратил внимание попутчиков на вывеску по правой стороне улицы. Она принадлежала заведению, с которого они могли вполне начать программу своего вечернего тура. На вывеске было написано два интернациональных слова латинскими буквами: «Sex Museum».

Первые десять минут они стояли и отчаянно целовались у дверей зала прибытия в аэропорту Домодедово, не обращая внимания на толкавшихся вокруг них пассажиров с огромными баулами. За секунду до того, как их губы встретились в поцелуе, Оксана успела поднять над Костиной головой свежий букет тюльпанов — иначе к концу их пылкого приветствия от цветов бы уже вряд ли что осталось.

Вдохновенные лобызания, вперемешку с отчётами о последних новостях, продолжались в электричке, а затем в метро.

К дому Костиных родителей на Кутузовском проспекте влюблённые шли настолько быстро, насколько позволял увесистый Оксанин чемодан. Был будний день, и до возвращения предков с работы оставалось около трёх часов.

Едва разувшись и поставив тюльпаны в стеклянную вазу, обнаруженную на кухне, Оксана сообщила, что ей первым делом необходимо принять душ. Костя тут же предложил себя в «помощники», и девушка не посмела ему возразить.

Одежду роняли прямо на ходу, так что после её пришлось собирать по всему коридору. А в ванной, уже плохо соображая, что происходит, влюблённые как-то умудрились включить воду и даже встать под неё, однако в течение получаса кроме тел друг друга они не различали ничего в окружающем пространстве.

За минувший год Костя успел сменить несколько партнёрш, но такого секса как с Оксаной у него не было ещё ни с кем. Физиологически эта девушка подходила ему (а он ей) на все сто процентов.

В любовных экспериментах им всегда удавалось отвечать каждому малейшему желанию друг друга, и ни с его, ни с её стороны никогда не возникало стеснения.

Оксана была мультиоргастична, и довести её до двух-трёх кульминаций за время одного соития Косте удавалось практически всегда: он просто «видел» тот способ ласки, которым в данный момент можно было доставить партнёрше максимальное удовольствие.

Ванна оказалась неудобным местом не только для разного рода экзотики, но и для многих привычных позиций. Зато ничто не мешало одному из партнёров опуститься в ней на колени или присесть на корточки, а другому оставаться в вертикальном положении, и таким бесхитростным способом ловить взаимное орально-генитальное наслаждение.

Отдохнув после первого раунда, пытливые искатели всё же обнаружили парочку довольно удобных поз, гармонировавших с их текущей предметно-телесной обстановкой, после чего радостно продолжили своё плотское общение.

— Оксаночка, какое же ты всё-таки чудо! Как же я тебя люблю, солнышко моё ненаглядное! — шептал ей на ухо Костя, после того, как они в заключительном акте синхронно достигли апогея чувственного блаженства.

— Я тебя тоже очень люблю, мой хороший! И сейчас просто не могу разжать руки. Не могу выпустить тебя из своих объятий…

Однако до кухни они через некоторое время с горем пополам всё же добрались. Костя начал вытаскивать из холодильника и ставить на плиту всё, что мама приготовила для него и его долгожданной гостьи, а когда еда согрелась, они с аппетитом набросились сначала на зелёные щи, а потом на жареную картошку с рыбой, запечённые в сметано-луковом соусе.

Есть было трудно, так как постоянно хотелось либо целоваться, либо что-то говорить. В итоге трапеза растянулась чуть ли ни на целый час, и периодически то Косте, то Оксане приходилось хлопать собеседника по обнажённой спине из-за затрявшего в горле куска.

Когда родители вернулись с работы, юной паре было позволено пригубить немного красного вина — в честь удачного окончания школы. Второй и последний тост подняли за то, чтобы грядущее поступление в университет прошло гладко и без лишних нервотрёпок.