Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Отец сам предложил ребятам выбрать, как они будут спать — в разных комнатах или в одной. И ребята, сделали, разумеется, самый правильный выбор. По ночам им приходилось немного умеривать свой пыл, чтобы не беспокоить родителей, но зато уж днём они отрывались на полную катушку.

Это был, пожалуй, самый замечательный способ подготовки к экзаменам, какой только можно придумать.

Костя зубрил математику (он собирался поступать на мехмат), а Оксана — литературу, историю и английский язык. Перемежать учёбу с занятиями более приятными было поначалу трудновато, поскольку естественные приоритеты поневоле склонялись к тому, что доставляло удовольствие, а не головную боль. Однако юные энтузиасты очень быстро нащупали методу, при помощи которой КПД образовательного процесса повышался в два, а то и в три раза по сравнению с одиночными занятиями.

Проснувшись и позавтракав, они всегда начинали с любовных утех и старались довести себя в них до лёгкой усталости. Как только сексуальное желание временно пропадало, Оксана заваривала себе и Косте по чашке крепкого кофе, и влюблённые тут же хватались за тетрадки и учебники. В тот момент, когда в глазах и в голове одного из них возникало информационное перенасыщение, он откладывал науку в сторону и ждал, пока другой достигнет той же самой кондиции.

Через пару дней они без усилий вышли на полную синхронизацию своих циклов, и впоследствии, стоило только кому-нибудь вопрошающе оторваться от книжки, его партнёр тут же вставал с места, и готовая для нежных занятий парочка, не теряя времени, отравлялась в спальню. По обоюдному возвращению в «состояние ноль», любовники снова топали на кухню, а дальше — каждый с новой чашкой кофе в руке — по своим рабочим (вернее, учебным) местам.

Такое чередование полезного с приятным позволяло им быстро выучивать материал, но, что самое главное, по прошествии дня ни он, ни она не чувствовали себя утомлёнными. Физиология помогала восстанавливаться интеллекту, а интеллект, в свою очередь, давал отдых и свежий стимул физиологии.

Родители понимали «серьёзность» момента и стремились, по возможности, не отвлекать детей от «праведных трудов» своим чрезмерным присутствием.

В результате, оба были зачислены на соответствующие факультеты МГУ, причём каждый из них набрал по полному баллу, то есть не запятнал начало своей ученической карьеры ни единой четвёркой.

Растроганные предки тут же организовали «героям интеллектуального труда» праздничную поездку в Геленджик. Там будущие студенты с удовольствием провели остаток лета, недурно загорели и в конце августа, попрощавшись с морем, солнцем и старыми друзьями, вернулись в Москву.

Первый месяц Оксана прожила на квартире Костиных родителей. Если бы в то время влюблённым было по восемнадцать лет, всё неминуемо закончилось бы свадьбой, однако, по закону это событие могло произойти не раньше, чем через год. И хотя к тому моменту Оксана уже поменяла свои взгляды на предмет брака, нежелание злоупотребить гостеприимством потенциальных родственников заставило её, в конце концов, съехать в «Кресты» на проспект Вернадского, где проживала общага филфака.

Оксанины соседки по комнате оказались добрыми и понятливыми девчонками, и в дневное время, если возникала такая необходимость, были готовы без уговоров уйти куда-нибудь «по делам». К тому же обе они жили в Подмосковье и выходные предпочитали проводить дома, завещая свои четыре угла в единоправное пользование Кости и Оксаны.

Университетский люд, по крайней мере, мехмат и филфак, очень быстро стал узнавать симпатичную пару, поскольку влюблённые стремились изыскивать каждую малейшую возможность, чтобы побыть наедине друг с другом. Они всегда обедали вместе, в хорошую погоду часто прогуливались за ручку по кампусу, постоянно целовались в коридорах и аудиториях, а в конце учебного дня неизменно шли в обнимку через университетский парк к метро.

Большинство их сокурсников даже и не подозревало, что столь сильное и всепоглощающее чувство могло быть чем-либо, кроме первой любви. Костю и Оксану за глаза часто называли «ангелочками», и, хотя среди однолеток у него с первых же недель обнаружились поклонницы, а у неё — поклонники, на вторжение в их рай не осмеливался никто.

Костя и сам искренне удивлялся тому, что происходило у него в душе: ведь до приезда Оксаны в Москву он похоронил себя как человека, способного на настоящее чувство.

Когда стали организовываться первые студенческие попойки, университетским «ангелочкам» часто в шутку кричали «горько» за столом, хотя целоваться на людях они и так не стеснялись. Многих удивляло, насколько легко обоим давалась учёба, а они свой открытый на абитуре «метод дополнительной активации памяти и повышения восприимчивости» обнародовать отнюдь не спешили.

— Когда поженимся, авторское свидетельство оформим, — иногда смеялся Костя. — Пусть люди пользуются, у кого есть возможность. А у кого нет, пускай эту возможность изыскивают. Глядишь, и пить поменьше станут, и, может быть, повеселеет-таки угрюмое и замученное сессиями студенчество.

— Нет, мой хороший. Никому мы нашей маленькой тайны выдавать не станем. Потом ведь ещё четыре года учиться придётся — нас так с каждой новой пятёркой начнут «поздравлять»…

Костя хихикал и соглашался с разумной логикой своей любимой.

Первую и вторую сессии они оба сдали на отлично. В середине августа приехали Оксанины родители, и две семьи вскладчину закатили шикарную свадьбу. Народу собралось море — много геленджикских, но в десять раз больше москвичей.

Весь бывший первый (теперь уже второй) курс мехмата и филфака так или иначе отметился на празднике. К средине торжества подошла даже парочка преподавателей, слывших отпетыми холостяками, но находившихся ещё во вполне дееспособном возрасте, чтобы интересоваться красивыми студентками.

А в сентябре молодожёнам выделили отдельную комнату в общежитии, плюс Костины предки отдали в их распоряжение вторую спальню в своей квартире. Таким образом, жилищный вопрос был решен для новой советской семьи полностью и даже сверх среднестатистического лимита.

Став женатым человеком и обретя некоторую степенность, Костя всё больше и больше стал задумываться о роли любви и представительниц слабого пола в своей жизни.

Он никогда не считал себя бабником или донжуаном, и всё-таки, если посмотреть правде в глаза, женская компания была ему необходима с детства. И не просто необходима! При её наличии, Костю не могли выбить из колеи никакие передряги. А вот в те недолгие периоды, когда ему случалось оставаться одному и довольствоваться только лишь мужским общением, термометр душевной погоды неуклонно опускался чуть ли не до «точки замерзания».