Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

Дверь отворилась, и в комнату вошел Мотл.

– Танюша, где у тебя полотенце?

– Сейчас, сейчас, – Таня легко поднялась с кресла, вдела ноги в тапочки, подойдя к буфету, достала из него полотенце.

– Вот спасибо, хорошо, положите на комод, – Мотл вытер руки, тщательно протирая каждый палец, словно бармен рюмки, и вернул Тане полотенце.

В этот самый момент, я понял, что больше не могу сдерживаться. Оставалось одно – спасаться бегством, придумав для него достойное оправдание.

– Мотл, – сказал я, – поднимаясь со стула, – пора в гостиницу. Мне нужно подготовиться к завтрашней лекции.

– Да, пора, – Мотл поднял брови и согласно покачал головой. – Завтра до трех у тебя свободное время, а в три, но ровно в три, я повезу тебя в Николаев. Там начала раскручиваться молодежная группа психометристов, надо ребят приободрить посещением высокого гостя.

– Спасибо, что зашли, – Таня улыбнулась. – Я очень вам благодарна за беседу, в особенности за финальную часть.

В холле гостиницы «Черное море» прохаживались два знакомых гаврика, М.Стороженко разбирала бумаги за стойкой.

– Ваш ключ, – она протянула увесистый брелок. – Приятного вечера. Если что-нибудь понадобится – звоните.

Сама любезность в облике усталой блондинки. Спустя полчаса я уже сидел за дневником. На третьей фразе раздался телефонный звонок.

– Добрый вечер, – голос Тани слегка дрожал. Или телефонная мембрана не точно воспроизводила звуковые колебания. – Я подумала над вашим предложением и пришла к выводу, что оно правильное. Если вы не возражаете, мы можем встретиться завтра, и я все вам расскажу.

Вообще-то говоря, никаких предложений я Тане не делал, она видимо, приняла мой совет – открыться человеку с детской прямотой восприятия – за намек. Утро у меня свободно, почему бы ни выслушать еще одну женскую тайну.

– Хорошо, Таня. Приходите к девяти.

– Спасибо и спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Сейчас уже половина второго. Большая часть спокойной ночи уже прошла, но зато весь предыдущий день записан. Можно расслабиться, улечься на кровать и перед сном почитать историю реховотской крепости.

Перед самым отъездом я сумел выбраться за крепостные стены. План внутренних фортификаций, тщательно зашитый в правую штанину, требовал дополнений, получить их можно было, только обследовав крепость снаружи. Поводом для вылазки послужило посещение мамлюкского кладбища.

Кладбище расположено против северо-восточной стены цитадели, и на прощальном обеде с асфахсилархом я, вроде бы случайно, упомянул о почете, с каким во Франции относятся к воинам, павшим в боях за свободу и независимость республики. Их могилы превращаются в места поклонения: представители иностранных держав, посещающие Францию, считают своим долгом навестить захоронения и отдать дань памяти героев. Асфахсилар согласно покивал головой, и я тут же попросил разрешения совершить аналогичный поступок по отношению к мамлюкским храбрецам. После секундного колебания разрешение было даровано.

Обед у асфахсилара закончился поздно, но до темноты оставалось несколько часов, и я решил гнуть ветку, пока она молода. Мой проводник-охранник-соглядатай, тенью следующий за мной всю неделю, чрезвычайно удивился и тут же помчался за указаниями. Вернувшись, он заботливо предупредил, что ворота закрываются с последними лучами солнца, а ночевать за крепостной стеной строго запрещено.

Когда мы вышли из «Салах-эт-Дин» солнце стояло высоко, не вызывая причин для беспокойства. Сразу за створками проводник свернул налево, втиснулся в небольшую нишу в стене и поманил меня рукой. Я приблизился, не совсем понимая, чего он от меня хочет, как вдруг стена за его спиной повернулась, образовав узкий проход, проводник нырнул в него и пропал. Я последовал за ним, стараясь запомнить точное расположение ниши.

Крепость, вне всякого сомнения, опутана подземными ходами и лазами, ведут они в разные места, но один конец любого хода всегда находится внутри стен. Знать его расположение – бесценная информация для осаждающих.

Проход, по которому я шел через несколько шагов резко повернул направо, потом налево. Темнота, после яркого дня, показалась ослепляющей: опираясь обеими руками за шершавые стены, я продвинулся на несколько метров, пока не уперся в прохладную кладку. Идти дальше было некуда. В эту секунду раздался оглушающий скрип, и темноту прорезала молния. Так мне показалась в первую секунду, молния не исчезла, а начала расширяться, обращаясь в щель, а затем в проход. Протиснувшись сквозь него, я оказался на узкой полоске земли между черной стеной цитадели и рвом. Проводник ожидал меня, затаив улыбку, похоже, дверь, запирающую выход, он закрыл специально, чтобы напугать меня темнотой подземелья. Не заметив на моем лице признаков страха или напряжения, он слегка разочаровался, ткнул рукой на еле заметную тропинку и двинулся в путь.

Шли медленно, продираясь сквозь заросли засохшего кустарника; судя по всему, по тропинке давно никто не ходил. Горько пахло полынью, юркие ящерицы, нервно подрагивая хвостами, разбегались по щелям между камнями. Блоки, из которых сложена стена, чудовищны, длина большинства около десяти шагов, некоторые достигают восемнадцати. Высота блока составляет примерно половину длины, сложность постройки крепости сравнима только с пирамидами Египта: невозможно себе представить, кто и каким образом поднял верхние блоки стены на сорокаметровую высоту. Поверхность стены ровная, за монолит базальта не удалось зацепиться ни одному растению.

Примерно через четверть часа ходьбы мы обогнули «Слона» и вышли к северо-восточной части цитадели. Не знаю, чем объяснить охватившее меня чувство, но, проходя мимо основания «Слона», я пережил нечто похоже на страх. Воздух вокруг башни слегка дрожал, наверное, причина заключалась в перепаде температур: основание покрывала глубокая тень, в то время как верхушка была ярко освещена пылающим солнцем. Проводник тоже ускорил шаг, и вскоре мы оказались с внешней стороны «Царских» ворот.

Тропинка привела на большую площадку треугольной формы – основание треугольника примыкало к каменным створкам ворот, а узкая часть заканчивалась деревянным мостом. Мост хлипкий, на нем с трудом разойдутся двое мужчин: при первых признаках опасности его, скорее всего, немедленно сожгут. В любом случае, для переброски пехоты под стены он непригоден, кроме того, «Царские ворота» не самое лучшее место для штурма.

Площадка замощена булыжником и содержится в порядке, нет ни мусора, ни травы. Посреди возвышается пирамида, точное подобие египетских, только высотой в два человеческих роста. Вдоль основания пирамиды тянутся глубокие канавы, заполненные черной, отвратительно пахнущей грязью. Присмотревшись, я понял, что сгустки и комки есть не что иное, как свернувшаяся кровь. Неужели мамлюки приносят человеческие жертвы? И для чего меня привели сюда, напугать или в отместку за любопытство?