Алексей Слаповский - Синдром Феникса

— Зато не каждый имеет право на оплату! — тут же напомнил ему Абдрыков другой советский закон, неписаный. (Впрочем, не только советский.)

Тут подъехала на своей серебристой машине Рената. Вышла.

— В чем дело, Виталий?

Они знали друг друга — и вполне коротко, по имени и на “ты”. Виталий, правда, не был в числе претендентов на руку, сердце или тело Ренаты, но она в этом и не нуждалась: чин у него не тот.

Виталий на приятельское обращение не откликнулся, повел себя официально:

— Что за люди, Рената Владимировна? На каком основании работают?

— А пойдем в дом, объясню.

Виталий сразу понял, зачем его зовут (денег сунуть на бедность), и отказался:

— Я и здесь послушаю.

— Да? Тогда я тебе ничего не скажу.

— А как же?

— А так же!

И через день Ледозарова привезла и вручила Харченко при свидетелях папку с документами:

— На. Договор и все, что надо. И бригада оформлена. С льготами через общество инвалидов, бригадир — инвалид второй группы, Одутловатов Олег Трофимович, можешь проверить.

— Не буду я проверять! — отстранил папку Харченко. — На это другие органы есть. Я просто спросил в смысле соблюдения законности.

— Соблюдена, Виталя. На сто процентов!

И она ушла, оставив Виталия огрызаться на шуточки коллег, которые сразу сообразили, в чем дело.

— Нашел, с кем связываться, чудак!

В самом деле, связываться с Ренатой Ледозаровой было пустым занятием — прожженная и опытная деловая женщина.

Но не сухая бизнесвумен и не торговка, выбившаяся в люди: у нее за плечами, между прочим, был педагогический институт, факультет физического воспитания (неплохо играла в волейбол когда-то). Да и упомянутая мать-челночница была по образованию ветеринар, просто время вынудило ее заняться прикладным бизнесом, а как все наладилось, Рената помогла ей открыть лучшую в городе ветеринарную клинику с умеренными ценами. К тому же все чиховцы знают: если кто примчится с любимым болящим котом или захворавшей неожиданно собакой, а денег по бедности не окажется, то примут и без денег, в долг.

Рената старалась дружить с образованными и культурными людьми, в своей торговой среде вращалась только по делу, хотя и там встречались весьма интересные личности. А больше всего она ориентировалась на лучшую подругу Динару, зубного техника, которая зарабатывала хоть и не огромные деньги, но зато выстроила свою жизнь идеально — по соотношению цены и качества. Квартирка небольшая, но с отличным дизайном, с кондиционерами, с видеонаблюдением. Как у людей. Машина недорогая, но все же иномарка — аккуратный маленький “Опелёк”. Любовник немолодой (она тоже была одинока), но представительный, достойный, из городской администрации. Ну и так далее. В области культурных потребностей у нее тоже было в порядке — всегда в курсе того, что читают, смотрят и слушают ориентированные люди (попсу при этом презирала).

Но Рената знала, что, придерживаясь продвинутой позиции, надо иметь и что-то лично свое, оригинальное (часто демонстративно пошлое, что лишь подчеркивает изысканность вкуса), поэтому завела себе коллекцию старых советских фильмов — “Кубанские казаки”, “Светлый путь”, “Москва слезам не верит” и умела завести разговор о том, что да, это мифы, это неправда, но в мифе душа народа отражается даже больше, чем в чем-то якобы правдивом. Ибо правда всегда относительна, а миф абсолютен.

На эти темы она и заговорила однажды вечером, пригласив Георгия в дом.

Начала строго и по делу:

— Что-то не очень быстро движется у вас.

— Люди все неопытные. И я в том числе.

— Неправильно оправдываетесь, — усмехнулась Рената. — Обычно говорят: объем большой, денег мало, стройматериалы плохие.

— А я не оправдываюсь, просто говорю.

— Ну-ну. Выпьете?

— Холодного чего-нибудь.

— Коктейль?

— Можно и коктейль.

Рената приготовила любимый коктейль “морская пена” — водка, лимонный сок, сахарный сироп, белок яйца. И крепко, и вкусно.

Георгий выпил, оценил:

— Хорошая вещь. Не пробовал.

— Вообще не пробовали? Или к другим привыкли? У вас ведь, я слышала, с памятью проблемы?

— Проблемы, да. Иногда что-то вспоминаю. То есть кажется, что помню. А другое — совсем незнакомо.

— И со всем так?

— Со всем.

— Интересно… А музыка?

— И музыка.

— Давайте попробуем?

Рената включила музыку. Что-то из классики.

Георгий внимательно слушал. Понравилось, но не узнал.

Рената — контрастом — включила современное, что на всех волнах радио.

Георгий узнал, но не понравилось.

— Это я каждый день слышу.

Рената включила еще что-то.

Так они слушали музыку и беседовали довольно долго. Вечер выдался холодным, Рената хотела разжечь камин, попросила Георгия помочь, он отказался:

— Извините, не люблю огня.

— Как это? Аллергия, что ли?

— Да, вроде того…

Георгий вернулся довольно поздно, и Татьяна не сдержалась, напустилась на него:

— Чего это мы шляемся среди ночи?

— Еще не ночь.

— Ага. А тут сиди и думай — трезвый придет или пьяный! Еду тебе разогревай!

— Спасибо, я не хочу есть.

— Накормили, что ли?

— Да.

— Ну и оставался бы там, где кормят!

Георгий, обычно мягкий и покладистый (да и причины не было обнаружить крайности характера), вдруг посмотрел с нехорошим прищуром:

— Знаешь, ты не ори на меня. Я не привык.

— Да откуда тебе известно, к чему ты привык, а к чему не привык?

Георгий не ответил. Повернулся, чтобы выйти из дома.

— Постой, — сказала Татьяна. — Ты пойми — поздно уже. Дети спят. Я боялась: придешь, разбудишь. Их уложить, знаешь, какая морока?

— Сама их будишь своим криком.

— Я не кричу. А просто…

— Что?

— Ничего. Иди спать.

Это в анекдотах приметы неверности мужчины — в помаде на рубашке, в запахе чужих духов. Глаза! Глаза мужчины, пообщавшегося с женщиной, выдают его. Мужчина до общения, он какой-то… как бы это сказать… Он цельный, обычный. А после — он уже либо с довеском каким-то, либо, наоборот, с явной убылью, смотря с кем общался. И бог весть, когда лучше — когда с убылью или когда с довеском. В первом случае мужчину тянет вернуться, чтобы восполнить взятое. Во втором — еще получить…

Татьяна не спала эту ночь.

Мучилась, злилась на себя.

Не знала, что делать.

И Харченко не знал, как поступить.

Ответа на запрос все не было, а Георгий раздражал его все больше. Надо было раньше взять его и отправить в Москву, в распределитель. Там быстро управились бы — либо в психушку, либо в тюрьму, либо опять на улицу, но уже не здесь, не в Чихове — и он не посмел бы вернуться.

Теперь все сложнее: возникла проблема в виде Ренаты Ледозаровой, которая, судя по всему, взялась покровительствовать Георгию. Нет ли тут, кстати, у нее своего интереса? Оно бы кстати…