Хантер Томпсон - Ромовый дневник

— Ты хотел сказать — за лангустами, — поправил Зимбургер.

Мартин пожал плечами.

— Черт возьми, всякий раз, как я буду так говорить, придется пускаться в длинные объяснения — поэтому я просто зову их омарами.

— Это карибский омар, — объяснил Зимбургер Роббису. — Крупней и лучше любого другого вида, и клешней у него нет. — Он ухмыльнулся. — Старина Господь Бог наверняка был в неплохом настроении, когда это место делал.

Роббис выглянул в окно, затем повернулся и заговорил с Мартином.

— Ленч как-нибудь в другой раз, — холодно произнес он. — У меня дело в Сан-Хуане, уже поздно.

— Будь я проклят, — вмешался Зимбургер. — У нас куча времени, чтобы убить. Еще только час.

— Не имею привычки убивать время, — сказал Роббис, снова отворачиваясь к окну.

По его тону я заключил, что там, на берегу, что-то пошло не так. Из утреннего разговора я понял, что Роббис представляет целую сеть ресторанов, название которой мне полагалось знать. Очевидно, Зимбургер рассчитывал на прибавление к этой сети филиала на Вьекесе.

Уголком глаза я взглянул на Лазарда. Похоже, он пребывал в еще худшем настроении, нежели Роббис. Это доставило мне определенное удовольствие, которое стало граничить с эйфорией, когда Зимбургер мрачным тоном объявил, что мы немедленно полетим назад в Сан-Хуан.

— Пожалуй, я останусь здесь на ночь, — сказал я. — Завтра я должен быть на Сент-Томасе. Хочу попасть на тот карнавал. — Я взглянул на Мартина. — Когда отходит паром?

Мы уже въезжали в городок, и Мартин быстро переключился на вторую передачу, одолевая крутой подъем.

— Паром был вчера, — отозвался он. — Но у нас тут ходит катер. Черт возьми, я сам могу вас отвезти.

— Вот и славно, — порадовался я. — Мне нет смысла возвращаться в Сан-Хуан. Можете высадить меня у отеля.

— Не так сразу, — с ухмылкой произнес Мартин. — Сначала покушаем. Нельзя же, чтобы все эти… гм… лангусты даром пропали.

Мы отвезли Зимбургера, Роббиса и Лазарда в аэропорт, где пилот мирно дремал в тени самолета. Зимбургер тут же на него наорал, и он медленно встал, по-прежнему со скучающей физиономией. Похоже, этому человеку было абсолютно на всё плевать. Мне вдруг захотелось пихнуть локтем Лазарда и сказать ему, что мы оба упустили свою возможность.

Однако Лазард явно погрузился в тяжкие раздумья, и я лишь кратко с ним попрощался. Он кивнул и залез в самолет. Роббис забрался следом, а затем и Зимбургер, который сел рядом с каменноликим пилотом. Все они смотрели прямо перед собой, пока самолет тащился по взлетно-посадочной полосе и скользил по-над деревьями в направлении Пуэрто-Рико.

Следующие несколько часов я провел в баре у Мартина. Вместе с нами за ленчем сидел его друг — еще один бывший морской пехотинец, который владел баром на холме в стороне от города.

— Пейте, — без конца приговаривал Мартин. — Все за счет заведения. — Тут он зловредно улыбался. — Или следует сказать — за счет мистера Зимбургера? Ведь вы его гость, не так ли?

— Так, — соглашался я и принимал на грудь еще порцию рома.

Наконец мы взялись за омара. Я сразу понял, что этот омар оттаивал еще с утра, но Мартин гордо заявил, что парни только-только его изловили. Тогда мне явилась картина того, как Мартин заказывает своих омаров в штате Мэн, дальше отрывает им клешни и запихивает ракообразных в морозилку, где они лежат, пока он не скормит их гостям Зимбургера, после чего аккуратно внесет их в расходный лист. Один журналист — сорок долларов, включая трудовые затраты на увеселение.

После того как я съел двух «лангустов», пропустил несчетное количество бокалов и до предела устал от болтовни, я встал, собираясь уйти.

— В какую сторону отель? — спросил я, нагибаясь за своим кожаным саквояжем.

— Идемте, — сказал Мартин, направляясь к двери. — Я подброшу вас до «Кармен».

Я последовал за ним до микроавтобуса. Мы проехали примерно три квартала вверх по склону холма до низенького розового здания с вывеской «Отель Кармен». Заведение пустовало, и Мартин велел хозяйке предоставить мне лучший номер; это тоже за его счет.

Прежде чем уйти, он сказал, что завтра утром отвезет меня на Сент-Томас на катере.

— Придется сняться около десяти, — добавил он. — Мне там в полдень надо с одним приятелем встретиться.

Я знал, что он лжет, но это не имело никакого значения. Мартин был как тот автомеханик, который только-только обнаружил страховую компанию, или как тот простофиля, что спятил на первом же подсчете расходов. Мне показалось, что недалек тот день, когда они с Зимбургером друг друга разоблачат.

Лучший номер в «Кармен» стоил три доллара и имел балкон с видом на городок и бухту. Я напился и наелся до отвала, а посему, едва войдя в комнату, немедленно бросился на кровать и заснул.

Через пару часов меня разбудил стук в дверь.

— Сеньор, — послышался голос. — Вы обедаете с сеньором Царь-рыбой, нет?

— Я не голоден, — сказал я. — Я только-только ленч съел.

— Си, — отозвался голос, и я услышал быстрые шаги вниз по лестнице. Было еще светло, и я никак не мог снова заснуть, так что вышел из номера в надежде раздобыть бутылку рома и немного льда. В одном здании с отелем располагалось что-то вроде продуктового склада, полного алкоголя. Ухмыляющийся пуэрториканец продал мне бутылку рома за доллар и упаковку льда за два доллара. Я заплатил и поднялся обратно в номер.

Смешав себе выпивку, я вышел посидеть на балконе. Городок по-прежнему казался заброшенным. Далеко на горизонте виднелся соседний остров Кулебра, и откуда-то с той стороны доносились гулкие раскаты взрывов. Я вспомнил слова Сандерсона о том, что Кулебра — полигон для бомбометания флота Соединенных Штатов. В свое время это было волшебное местечко — но не теперь.

Я уже минут двадцать просидел на балконе, когда внизу по улице прошел негр с маленькой серой лошадкой. Цокот копыт разносился по городку будто пистолетные выстрелы. Я наблюдал, как парочка гремит себе дальше по улице и исчезает за гребнем небольшого холма. Цокот доносился еще долгое время после того, как они скрылись из вида.

Затем я услышал другой звук — приглушенный ритм шумового оркестра. Уже темнело, и я не мог понять, с какой стороны доносится музыка. Звук был негромкий, притягательный, и я сидел полупьяный на балконе и слушал его, чувствуя себя в ладу с миром и с самим собой, пока холмы у меня за спиной переливались алым и золотым в последних, косых лучах солнца.

Затем наступила ночь. В городке зажглись немногие огни. Музыка доносилась с длинными перерывами, словно между припевами кто-то что-то объяснял музыкантам, а затем они начинали снова. Внизу на улице раздавались голоса, и время от времени я слышал цокот копыт еще одной лошадки. Изабель-Сегунда казался активнее ночью, нежели на протяжении долгого, жаркого дня.