Хантер Томпсон - Ромовый дневник

Мы остановились у дома, полного огней и музыки. Улица перед ним была забита машинами, и места для парковки не наблюдалось. Водитель высадил нас и сказал, что присоединится, когда найдет место для машины. Коренастая дамочка испустила радостный вопль и побежала вверх по лестнице к входной двери. Я с неохотой за ней последовал и увидел, как она разговаривает с какой-то толстухой в ярко-зеленом платье. Затем она указала на меня. Йемон, Шено и все остальные поднялись следом.

— Шесть долларов, пожалуйста, — сказала толстуха, протягивая руку.

— Черт побери! — воскликнул я. — Это за скольких?

— За двоих, — объяснила толстуха. — За вас и юную леди. — Она кивком указала на дамочку, которая всю дорогу ехала у меня на коленях.

Я молча выругался и отдал шесть долларов. Моя партнерша вознаградила меня жеманной улыбкой и ухватила за руку, пока мы входили в дом. «Проклятье, — подумал я, — эта шмара взяла меня в оборот».

Йемон держался сразу за нами, возмущенно бормоча про входную плату в шесть долларов.

— Тут просто должно быть славно, — пробурчал он. — А то, когда вернемся в Сан-Хуан, придется тебе на работу устраиваться.

Шено радостно рассмеялась, причем смех этот не имел никакого отношения к замечанию Йемона. Взглянув на Шено, я увидел в ее глазах дикое возбуждение. Купание в бухте немного меня протрезвило, да и Йемон казался вполне уравновешенным, а вот у Шено был вид наркоманки, готовой снова закинуться.

Мы прошли в темный коридор, а оттуда в комнату, полную музыки и шума. Она была битком набита, и в одном углу играл оркестр. Не шумовой оркестр, который я ожидал увидеть, а три горна и барабан. Звук был знакомым, но я никак не мог понять откуда. Затем, взглянув на потолок, где лампочки были выкрашены голубой краской, я узнал этот звук. Оркестр играл типичную музыку школьной танцульки на Среднем Западе в каком-нибудь клубе. И не только музыка: битком набитая комната с высоким потолком, импровизированный бар, двери, открывающиеся на кирпичную террасу, смеющиеся и кричащие люди, что потягивали спиртное из бумажных стаканчиков, — все было абсолютно таким же, если не считать того, что здесь почти все присутствующие были чернокожими.

От всей этой обстановки мне стало как-то не по себе, и я начал подыскивать темный угол, где можно было бы пить, оставаясь вне поля зрения остальной компании. Приземистая дамочка все еще держала меня за руку, но я стряхнул ее с себя и направился в угол. Никто не обращал на меня никакого внимания, пока я пробирался сквозь толпу, то и дело толкая танцоров. Опустив голову, я осторожно продвигался, как мне казалось, к вакантному месту.

В нескольких футах слева от меня оказалась дверь, и я протиснулся к ней, бесцеремонно всех расталкивая. Когда я наконец выбрался наружу, то почувствовал себя так, будто сбежал из тюрьмы. Воздух был прохладным, а терраса почти пустовала. Я подошел к перилам и взглянул на бухту Шарлотты-Амалии у подножия холма. Слышно было, как из баров по Квин-стрит в небо плывет музыка. Справа и слева видны были битком набитые людьми «лендроверы» и открытые такси — они двигались вдоль береговой линии, направляясь на другие вечеринки, другие яхты и в залитые мутным светом отели, где загадочно перемигивались красные и синие огоньки. Я попытался припомнить места, где нам рекомендовали «славно повеселиться», и задумался, лучше ли там, чем здесь.

Тут я подумал про Вьекес, и на мгновение страшно захотел туда отправиться. Я вспомнил, как сидел на балконе отеля и слушал цокот копыт на улице. Затем я вспомнил Зимбургера, Мартина и морских пехотинцев — имперских строителей, что обустраивали магазины по торговле замороженными продуктами и полигоны для бомбометания, растекаясь по всему свету, как лужа мочи.

Я повернулся посмотреть на танцоров, рассуждая, что раз уж я заплатил шесть долларов за вход, то вполне могу попробовать получить здесь хоть какое-то удовольствие.

Пляски становились все более дикими. Уже никакой ленивой раскачки под фокстрот. В музыке слышался неистовый ритм — все движения были резкими и полными вожделения. Раскачивание и толчки бедрами теперь сопровождались внезапными криками и стонами. Я почувствовал искушение присоединиться — пусть даже смеха ради. Но для начала мне требовалось покруче напиться.

В другом конце комнаты я нашел Йемона, подпирающего стену у выхода в коридор.

— Я уже готов плясать, — со смехом сказал я. — Давай малость оторвемся и сбрендим.

Он волком на меня посмотрел и от души глотнул рома. Я пожал плечами и двинулся к чулану в коридоре, где невозмутимый бармен неустанно смешивал выпивку.

— Ром со льдом! — крикнул я, поднимая повыше свой стаканчик. — Льда побольше.

Бармен механически его схватил, кинул туда несколько кусочков льда, плеснул рома и снова отдал мне. Я бросил ему в ладонь четвертак и вернулся к двери. Йемон с мрачным видом глазел на танцоров.

Я остановился рядом с ним, и он кивнул в сторону танцпола.

— Ты только глянь на эту суку, — процедил он. Я поднял глаза и увидел Шено, танцующую с невысоким мужчиной с бородкой клинышком, которого мы уже встречали раньше. Он был классным танцором, и каждый его шаг точно попадал в ритм. Шено расставила руки, будто танцовщица с обручем, на лице у нее читалось предельное сосредоточение. Время от времени она делала полный оборот, крутя своей полосатой юбкой будто вентилятор.

— Ага, — отозвался я. — Она на этих плясках просто свихнулась.

— В ней что-то от ниггера, — резким тоном произнес Йемон.

— Осторожней, — быстро предупредил я. — Здесь лучше следить за языком.

— Херня, — бросил он.

«Боже милостивый! — подумал я. — Вот мы и приплыли».

— Не бери в голову, — посоветовал я Йемону. — Почему бы нам не вернуться в город?

— Я-то с радостью, — ответил он. — Ты с ней попробуй поговорить. — Он кивком указал на Шено, лихорадочно отплясывавшую всего в нескольких футах от нас.

— Черт возьми, — выругался я. — Просто хватай ее и идем.

Йемон покачал головой.

— Уже пробовал. Она так завизжала, будто ее режут.

В голосе его звучало что-то совершенно мне незнакомое — странное колебание, от которого я вдруг занервничал.

— О Господи, — пробормотал я, оглядывая толпу.

Тут я почувствовал, как меня берут за руку. Это оказалась та самая дамочка — моя коренастая партнерша.

— Идем, дорогуша! — выкрикнула она, вытаскивая меня на танцпол. — Давай займемся! — Со свинячьим визгом она принялась топать ногами.

«Боже милостивый! — подумал я. — И что теперь?» С выпивкой в одной руке и сигаретой в другой я наблюдал, как она выкаблучивается.

— Ну, давай! — закричала дамочка. — Займи же меня! — Подобрав юбку до бедер и покачиваясь вперед-назад, она подалась ко мне. Я тоже принялся притопывать и раскачиваться; поначалу мой танец был слишком судорожным, затем я выровнялся в какой-то неловкой развязности. Тут меня толкнули, и я выронил стаканчик с выпивкой. Осатаневшие парочки, что роились вокруг нас, даже ничего не заметили.