Илья Бояшов - Армада

Конвент признал – «низы» упорно, и даже как-то злобно, продолжают сопротивляться порядку. Мгла неопределенности сгущалась. О самом робком нападении извне, которое ненадолго могло бы сплотить массы, и мечтать не приходилось! На очередном сборище Командор ощущал направленные на себя недоверчивые взгляды – ропот, пока еще глухой, чувствовался везде, и уже нависла дамокловым мечом тревога.

– Нам жизненно необходимо перейти к нормированию продуктов, – доложил Комиссар продовольствия. – Многие склады разграблены. Кое-что удалось отстоять, но только карточная система спасет положение!

И со всех сторон прорвало:

– Сутенерство достигло угрожающих размеров.

– Торговля оружием перешла все границы.

– Поймана банда врачей, синтезирующих наркотики.

– Хватит! – взревел мичман, с мольбою оглядываясь на адепта. Учитель вынужден был согласиться – развязность победителей зашла слишком далеко, однако опять ввернул речь о врагах, явных и тайных, которые намеренно вводят неокрепшие души в вполне понятный контрреволюционный грех.

– И где, где, по-вашему, эти враги? – сорвался на этот раз Комиссар права.

– Ваша прямая обязанность – выяснить где, – процедил адепт. – Так займитесь ею немедленно.

Созданная «чрезвычайка» не отличалась своеобразием. Оставшихся в живых трюмных пришлось загнать обратно в нижние отсеки, из которых их еще недавно с такой помпой освободили. «Партизаны» – все эти бывшие учителя, продавцы и каменщики – и примкнувшие к ним первогодки заволновались, но были смяты и раскиданы. Со шлюхами обошлись более гуманно – девиц-обезьян рассадили по плотам и шлюпкам. Вместе с проститутками за откровенный саботаж были высланы два десятка инженеров-интеллектуалов и редактор корабельной газеты. Диссиденты во главе с редактором отплыли на последнем баркасе. Замелькали весла. Стриптизерши прощально махали платочками из дефицитного парашютного шелка. Инженеры и редактор затянули удалое:

Нижние чины, облепившие борта, мачты и надстройки «Чуда», мрачно прислушивались к пению. Но кое-кто и радовался! Всем уже была известна Манька-комиссарша, разбитная, жестокая приматка, с которой несколько раз тщетно старались состричь шерсть. У нее, единственной, она тут же вновь нарастала какими-то ржавыми клочьями. Эта заросшая хвостатая дрянь безошибочно выбрала своим покровителем мичмана-Командора и повсюду теперь слонялась за ним. Она не вынимала папиросы из пасти, научилась лихо, с двух лап, стрелять из револьвера, наповал шлепая «контру», и плотоядно показывала желтые, прокуренные насквозь клыки, вызывая отвращение и почти что мистический ужас не только у бывших подруг, но и у видавших виды матросов. Сейчас, вскарабкавшись на невероятную высоту, комиссарша раскачивалась на антенне мачты, визжа и щелкая зубами.

Репрессированные отплыли достаточно далеко, когда на мостике возник и сам Командор – проследить за выполнением очередного декрета. Команда, за исключением верной обезьяны, встретила его красноречивым молчанием. Потоптавшись, мичман счел за благо удалиться обратно в рубку. Впрочем, и там, в среде соратников, молчание было не менее выразительным.

В тот же самый проклятый день перепалка в Конвенте приобрела чрезвычайно острый характер.

– Революция запуталась, – честно и прямо открыл заседание Комиссар продовольствия. – Нерешительность и недооценка факторов привели к катастрофе. Стоит ли указывать на того, кто виноват во всем этом дерьме? Сдавайте полномочия! – неожиданно гаркнул он, воткнув в мичмана железный взгляд и не менее железный браунинг. – Мы с товарищами посовещались и решили, что вами займется Особый Трибунал!

Друзья доморощенного Брута, а среди них Комиссар права, Комиссар вооружения и Комиссар внутренних дел, тут же согласно поднялись с мест. Исключение составил Комиссар иностранных дел, совершеннейший бездельник за полным отсутствием каких бы то ни было «внешних сношений».

Дальше вышло совсем уж нехорошо! Инстинктивно Командор вырвал браунинг из рук предателя – он и думать-то ни о чем не думал, и хотеть ничего не хотел, но случился конфуз. Заговорщики уже замахнулись кольтами и парабеллумами, когда Манька-комиссарша, прикорнувшая до этого в углу, показала всю свою виртуозность. Грохнула отчаянная пальба, кают-компания занавесилась дымом, глаз обезьяны изумил бы даже самого отъявленного киллера – недовольные в один момент, на редкость избирательно, были убиты. Комиссар иностранных дел, вокруг которого образовались просторные бреши, не успел пошевелить бровями. Таким образом, вопрос о власти исчерпался сам собой. Оставшиеся в живых, впечатленные увиденным, решили прикусить языки, а Манька как ни в чем не бывало задымила очередной папироской.

– Не впадай в уныние! – приказал адепт потрясенному ученику. – Сама судьба хранит того, кто обладает горячим сердцем, чистыми руками и холодной головой. За дело, товарищ!

Командор уныло согласился с учителем, что и впрямь и «судьба его хранит», и «пора бы и за дело» – однако с тех пор благоразумно не расставался со своей грозной телохранительницей.

Комиссар иностранных дел не мог больше сидеть сложа руки. Его идею поддержали – любой ценой нужно было отвлечь от бытового хулиганства приунывших корабельных босяков. Нескольких летчиков, замордованных постоянными дежурствами, вызвали на заседание, где им всучили агитационные листовки, которые оригинальностью не отличались (увы, башковитый редактор был уже выслан). Косясь в сторону бесшабашной Маньки, лейтенанты подчинились приказу.

В задачу двух громадных «стратегов» входило сбрасывание двух тонн листовок на головы сановных «кровопийц и душителей» и взятие звукового барьера на высоте топа-мачты «Убийцы». Вскоре члены Конвента с удовлетворением услышали потрясший палубу знакомый вой двигателей. Радио «Чуда» сообщило об исключительно мирной миссии посылаемых, заодно объявив, что революционный воздушный флот имеет право на любые маневры. Но случилась вещь совершенно предвиденная, о которой в последнее время только ленивый не судачил. Неутомимые охотники за серебром и золотом все же проникли в недра машин, беспощадно распотрошив внутренности бортового оборудования. Вандалы перекусили плоскогубцами попавшиеся им под руку провода. В довершение всего полупьяные ремонтники кое-как проверили технику. Итог оказался закономерен – монстры рухнули в океан со всеми своими листовками и захваченным боезапасом. Катастрофа вызвала озлобленный ропот остального летного состава. На следующий же день после неудачной вылазки авианосец лишился половины летательных аппаратов. Авиаторы целой стаей, состоящей из вертолетов, «транспортников», разведчиков и истребителей, перемахнули на «Юдо». Воем и проклятиями встретил Конвент сообщение о столь массовом побеге, но было поздно что-либо предпринимать.