Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов

Зайцев ложится на землю.

– Посмотрите, я умер! Вы хотели моей смерти – она настала! Наслаждайтесь, звери!

Он просит Шеина:

– Упросите ее! Вы видите, я погиб! Вы друг мне, Сергей Иванович или кто?

– Тополь, вернитесь уж. Побудьте еще немного с нами.

– Вернуться к Вам?

– К нам…

– К нему?

– Умоляю, скажите ей: ко мне, то есть, к Вам… – шепчет Зайцев. – К гинекологу…

– Я не знаю, что с ней делать, – шепчет Шеин.

– Вы же гинеколог, в конце концов! Инженер так сказать… всяких там дел… И не знаете, что делать?

– Не знаю, ей-Богу, не знаю…

– А я знаю.

Он плачет, сидя на асфальте:

– Тополь, не уходите… Вы видите, какой я смешной ничтожный человек… Вы удовлетворены? Но поймите – я тоже хочу жить… я хочу немножко дышать… Я хочу быть немножко стройным… Немножко умным… У меня долгов – 16 миллионов. Меня убьют! Хотите, завизжу как поросенок от страха?

Он визжит.

– Вы что не знаете, как убивают в нашей стране? Не знаете?

Он приставляет палец к виску, стреляет, падает.

– Вот так убивают.

Таксист, расхаживающий у машины, с любопытством приглядывается к зачудившим мужичкам.

Потом вежливо спрашивает:

– Женщина, едем или остаемся?

– Тополь, ну, ей-Богу… – просит Шеин. – Ну что Вы как девочка… А вдруг человек не шутит? Зачем Вам грех на душу?

– Хорошо, только ради Вас.

Шеин подходит вплотную к Тополь, негромким голосом интересуется:

– Зачем вы все время устраиваете фурор?

– Что Вы можете мне предложить?

– Бонус.

– А точнее?

– Бесплатный дружеский гинекологический осмотр…

– Немедленный?

– Незамедлительный.

– Это все, что Вы умеете делать с женщиной?

– Да.

– Хочу.

– Пойдемте.

Тополь вдруг понимает, что наговорила много лишнего.

– Я не знаю… Я так давно не была… Как Вы думаете, там есть на что смотреть?

– Посмотрим – и найдем на что смотреть, – жестко отвечает Шеин.

Через час вся эта компашка на двух машинах въезжает в Безбожный переулок, довольно шумно располагается на коммунальной кухне.

Зайцев полон ревности.

– Это игра такая – осмотр? «Больничка», да? Как в детстве?

– Больничка, детство вернулось, – отвечает Тополь. – Мы все серьезно больны черт знает чем…

Зайцев уныло ковыляет за парой.

– Шеин, запомните, Тополь любит геев или метросексуалов! Вы такой?

– Геев, – отвечает Тополь.

Шеин на ходу вытирает руки полотенцем.

– Какой ужас, Тополь! Какой ужас!

– Я осталась, чтобы пройти медосмотр!

– И он будет смотреть? Он? – Зайцев хватается за голову. – А я?

– Но Вы же не гинеколог, – отвечает Шеин.

– Как психиатр я могу осмотреть голову Тополь… Постучать по коленке… Могу молоточком – глазки в кучку…

– Это Вы себе сделайте в кучку! – улыбка Тополь дерзка, цинична и невыносимо обольстительна.

Захлопывается дверь в комнату, звук защелки, закрылись. Зайцев нервно расхаживает в коридоре.

Шеин отбрасывает полотенце, достает откуда-то перчатки.

С улыбочкой произносит:

– Сейчас я спрошу, как часто живете половой жизнью. Кстати, за много лет практики я так и не понял, нравится женщинам этот вопрос или нет.

– Нет. А впрочем…

– Могу и посоветовать: ваши партнеры, дорогая, должны иметь очень солидные размеры, чтобы хорошо промассажировать…

– Замолчите! Ну, замолчите же!

– Ну, это всего лишь процедура. Итак, приступим. Вы готовы?

– Конечно, нет.

– Зря. Я между прочим, совсем неплохой специалист.

В дверь постукивает Зайцев.

– Тополь, ну как Вам не стыдно. Вы вся наэлектризованы!

– Я наэлектризована, Шеин?

– Не знаю. Я всего лишь гинеколог, а не электрик.

Тополь всхлипывает.

– Господин гинеколог, а давайте я Вас отвезу к жене?

– Зачем?

– Я ей все объясню. Какой Вы хороший, мирный, тихий, загадочный…

– Она сама знает. И я не хочу к ней.

– Ну Вы же не мальчик – что значит, не хочу? Я отвезу Вас – и забуду квартирку эту, переулок этот… Вас забуду, а Вы меня забудете, чтобы больше не тянуло душу. Я же знаю, что ничего у нас не будет – как всегда. Ну что, едем?

– Я не хочу к жене. Я никуда не хочу.

– Она хорошая, можете мне поверить.

– Тополь, это невозможно терпеть! – клянется Зайцев за дверью и возвращается на кухню.

Поликарпов задумчив.

Зайцев достает из своих запасов на полочке коньяк, разливает. Кивает на трусы, которые он принес из ванной.

– Вот трусы господина гинеколога. Маленькие и узкие. Они в самом деле несколько педерастичны?

Поликарпов довольно внимательно оглядывает:

– Гм… Безусловно педерастичны.

Зайцев приносит свои – типа безразмерные, слоник да мышка.

– А эти?

– Пожалуй, тоже…

– Между тем, это мои трусы, коллега.

– Я безмерно рад.

– Так Вы находите их несколько педерастичными?

Вдруг его голос срывается

– Она – стерва! Так могут бередить сердце только стервы! Она – ведьма!

– Да, конечно. – Поликарпов поднимает рюмочку. – Ваше здоровье.

Зайцев тоже выпивает.

– Вы действительно так думаете, друг?

– Нет, конечно, – отвечает Поликарпов. – Я похож на думающего человека?

Он негромко поет:

– Я помню вальса звук прелестный… А что – может вальсанем, Валерий Романович? Вот это точно несколько педерастично…

– Что ж, вполне, вполне…

Они вальсируют. На кухню выходят Тополь и Шеин. Зайцев злорадно кивает:

– Это трусики Сергея Ивановича! А мы в танце, круженьем балуемся… МузЫкой…

– Да уж, – оглядывает трусы Тополь. – А это ваши? Узнают коней ретивых по их выжженным таврам! Я их семь лет назад тоже видела.

Поликарпов ласково произносит:

– Тополь, идите ко мне!

Тополь танцует с Поликарповым, Шеин присаживается.

– Ну дык Вам налить, господин гинеколог?

– Пожалуй, господин психиатр.

– Осмотрели-с?

– Нет.

– Еще бы! Непроста эта дама, совсем не проста! Тополь! Дорогой мой Тополь! Ну снимитесь у меня!

– Кем, золотой мой?

– Тополем. Четвертым тополем на Плющихе! Будет большой гонорар, мы деревья не обижаем…

– Вот именно! – поддакивает Поликарпов. – Господа, что вы, вообще, знаете о Зайцеве? Да вы ничего не знаете о Зайцеве!

Зайцев падает перед Тополь на колени:

– Сделаем потрясающий сиквел! Вы хорошая… Вы лучше всех, кого я видел!

Шеин прячет в кулак улыбочку:

– Тополь, соглашайтесь… Это будет реальное порно.

– А Ваши остроты, господин гинеколог, мерзкие, замечу мимоходом.

Тут Ромик вводит Мармышкина и Марью Николаевну – на голове наушники.

Ромик тычет в старика:

– Это Ваш кадр? – Погладив старушку. – А это наш кадр… Пожалуйста, налейте молодежи!

Мармышкин зябко ежится, хнычет:

– А про меня вы забыли, господа хорошие? Я спал-спал на скамейке… И думаю: а сколько можно спать? Тем более, продрог.