Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов

Квак:

– Маленький черррррртенок… Ты где…

Поликарпов, не открывая глаз, набивает текст:

– Тут.

– Твои размышление о предстоящем геополитическом оргазме Китая и России сделали во мне ТАМ бурю восторга!

– Тут.

Звонит телефон. Поликарпов на автомате принимает вызов. В трубке – голос супруги.

– А если я стану мокренькая, Лева? Ведь рядом молодой интересный мужчина.

– Тогда я буду ав-ав, дорогая! Ав-ав!

Дает отбой.

Квак:

– Я придумала, кто ты! Ты мой наглый и брутальный Китай!

Квак:

– Ты хочешь быть Китаем?

– Тут.

Квак:

– А я хочу быть Россией.

– Тут.

Квак:

– Представь, что я пришла к тебе геополитически. Сейчас должен наступить оргазм…

– Тут.

Квак:

– По крайней мере, я уже мокренькая…

– Ав!

Квак:

– Ты фантазируешь, какая я мокренькая!

– Ав! Ав!

Звонит телефон.

– Я мокренькая, Лева! Мокрая вся! Я была в объятьях другого!

– Ав-ав!

Поликарпов опускает телефон в карман пиджака.

– Ты мог когда-нибудь подумать, что я стану мокрой от чужого мужчины?

Квак:

– Я мокрая, маленький чертенок, слышишь! Мокрая вся!!!!

– Ав!

Квак:

– Ты что – идиот?

– Ав!

Голос супруги ворочается в кармане пиджака:

– Я давно не была такой откровенно мокрой, Левчик…

– Тут-тут! Как я зол! Тут-тут!

Поликарпов встает и резким энергичным движением делового человека, бросает слепой взгляд на часы. Четким шагом идет в сторону туалета, включает свет и входит.

Вскоре выходит, освежившись. За ширмочкой ложится на кушетку и стихает. Слышен негромкий голос Риты из туалета.

– Так надо, Лев Алекфандвович? Это такое лечение? Я настолько больна?

Рита, не дождавшись ответа, выходит из туалета. Она вся мокрая. Она брезгливо поеживается, принюхивается к себе и щурится на свету.

Странно, мужская моча пахнет не так противно, как принято думать в женских кругах.

За ширмой она тормошит Поликарпова на медицинской кушетке.

– Вы совершенно пьяны, Лев Алеффандрович!

Она барабанит в грудь:

– Вы – в стельку! Вы сделали меня моквой!

Поликарпов произносит, не открывая глаз:

– Шутка.

– Футка? Ефли это футка, то она заметно ниве пояфа! Ниве!

– Почему?

– Вы так лечите людей? Так?

– Кто Вам фкавал, что их лечу? Ваша футка неудачна.

– Какая футка?

– Что я пьян. Запомните: психиатр никогда не бывает пьяным.

Он резко выбрасывает тело вверх и садится на кушетке.

– Он бывает в забытьи.

Трясет головой:

– Бр-рр… Какой у Вас вопрос, Маргарита Ивановна? И предупреждаю: насчет ежика мы уже прояснили.

– Я вдала мыфку. Но она не прифла и не куфала меня, понимаете? Не куфала!

Поликарпов идет к компьютеру, запускает ЖЖ.

Аська квакает тут как тут:

– Слушай, ты такое говно оказывается!

– Вы мне сделали мокво с помощью Вашего напористого шланга в штанах.

– Я? Вам? Мокро? Ну и шуточки у вас, Маргарита Ивановна!

Он подхватывает Риту и кружит в темпе вальса:

– Вы помните вальсацию? Звук прелестный вальса помните?

Рита счастливо кружит:

– Да! Да! Да!

Поликарпов бормочет в сторону:

– Однако от нее несколько смердит…

– С кем Вы там фуфукаетесь, смефной муффинка?

Поликарпов кружа, шаг за шагом приближает Риту к дверям.

– Вабудьте. Футка.

Он выпихивает Риту в дверь.

– Давайте продолжим завтра? Я сегодня немного несвеж.

Квак:

– Ну ты и пидар!!! Пидар вонючий!!! Я тебя в игнор! Навсегда!

Поликарпов захлопывает дверь перед носом Риты.

Рита ошарашена счастьем взаимопонимания:

– Завтва? Неувели? Я не офлыфалась?

Она удаляется, не веря своим ушам:

– Нет, я не офлыфалась! Я совсем не офлывалась, смешной муффинка!

– Но ктое-что еще можно поправить… – игриво ворочается в кармане пиджака голос супруги.

Сегодня такой чудный вечер в парке Клиники Неврозов! Так мягко он стелет свой ковер по дорожкам, где гуляют неспешно Шеин и Тополь.

А почему вечер нынче такой волшебный? Все просто: впервые за все эти месяцы Шеина, кажется, потянуло на серьезный разговор с женщиной. И эта женщина – Тополь!

– Я ведь тоже иногда без мотивации… Такая старушечка, которой хочется свернуться клубочком и спать, спать, спать… Как старой кошке в теплом доме. Тикают часы, тикают и тикают… Все, что было в прошлом – забыто, все что впереди – неизвестно. Скорее всего, ничего…

– Нет, что-то же есть… – рассуждает Шеин. – Должно же быть… Надо придумать. Не говорите больше про это, не пугайте хороших людей. Это очень серьезно.

Они неспешно топчутся у беседки.

Недалеко пробегают Максим с психологом. Вскоре парк оглашает привычный рык молодого человека:

– Втихаря делала это! Мелик-Пашаеву! Обезьяне этой, а не мне, бойфренду!

Тополь спохватилась:

– Я недавно сделала одну мерзость… Мне кажется из-за Вас…

– Какую мерзость?

– Я… Я сделала ЭТО с одним слепым мужчиной… Если больше не с кем…

– Что ЭТО?

После паузы:

– А, ну да… Понял. Только почему это мерзость? Насколько я понимаю…

Тополь с апломбом его перебивает:

– А насколько понимаю я – это мерзость! Пусть я старомодная, но это мерзость.

– Ну почему? Почему все в этом мире мерзость – даже это? Даже это последнее прибежище…

– Для меня это не было прибежищем…

– Забавно. Это было необыкновенно?

– Разве женщина когда-нибудь признается в этом. Они все такие врушки.

– Да, я заметил.

– Он сказал, что у меня тяжелая и широкая задница… Он сказал, что о такой тяжелой заднице мечтал всю жизнь.

– Мечты сбываются. И все?

– Зато не сказал, что у меня карие глаза…

– Но глаза у Вас зеленые – и кошачьи.

– Ну, какая ему разница? Я хочу, чтобы они были и карие.

– Карие зеленые кошачьи глаза… Ну, это к господину Зайцеву. Он как психиатр разберется.

– Но вы никогда ничего такого ведь не собираетесь сказать мне.

– Женщины все одинаковые. Почему мне всю жизнь жена говорила, что я всю жизнь ей чего-то не говорил… О чем-то у нее не спрашивал… Ну, почему?

– Они, действительно, все одинаковые. Ну и что? А если бы они были разные?

– Кстати, у Вас совсем не тяжелая задница. И совсем не низкая.

– Вы это заметили? Значит, Вы не боитесь меня. Вы не боитесь агрессивных женщин?

Есть теперь на свете один мужчина, который, который в отличие от апатичного гинеколога, точно не боится – ни саму Юлию Петровну Тополь, ни ее задницы (низкой или не очень). Как вы догадываетесь, это Николай Николаевич. Впрочем, на днях появился и второй мужчина. Это друг Николая Николаевича – упитанный слепец Степан.

Николаю Николаевичу удалось узнать адрес, где проживает его любовь с первого взгляда.