Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни

– Ну-с, молодой человек, что вас ко мне привело?

– Проблемы со зрением.

– Проблемы? — переспрашивает он, явно витая вне стен кабинета.

«Чувак, проблемы, по ходу, у тебя, реально», — думаю я. В этот момент мне становится смешно.

– Угу. Очень хорошо! Действительно, проблемы. И давно это у вас?

– Что это?

– Смех вот этот, беспричинный?

Я тупо смотрю на часы:

– Секунд тридцать.

– Любопытно. Ранее наблюдались у специалистов?

– Только у стоматолога.

– И это правильно! — неожиданно живо поддержал меня доктор и в беспокойстве вскочил со стула и заходил вокруг стола. — Именно стоматолог! Как же я раньше не замечал? Слепец! Слепец! Стоматолог тоже был.

Сделав три оборота вокруг стола, врач наконец сел:

– Так. Что вы хотите от меня?

– Понимаете, доктор, я вижу сны.

– Так-так… очень интересно! И очень необычно! Продолжайте.

– Но сны как бы нереальные. Я вижу то, чего не может быть.

– Что-то вроде не берущего взятки сотрудника ДПС или честного продавца? — подсказывает доктор.

– Типа этого и даже круче! Мне снится город, которого нет. Комск. Вы слышали о таком городе?

– Нет, к сожалению, не приходилось.

– Вот. А мне этот город снится. Ярко, реально. И я в этом городе… кто-то типа грузчика. Вы понимаете? Я вроде проживаю две жизни: одну свою, другую — за того парня из Комска. Я бы забил на это, но с некоторых пор стало напрягать. Во сне я облевался, понимаете?..

– Понимаю, молодой человек. Я сам обливаюсь холодной водой по утрам.

– Нет, не водой. Меня рвало. Блевотней я обливался. А просыпаюсь — запах неприятный. Или снится, что бьют меня, а после сна ощущение такое, будто меня реально на пинках полночи по Москве носили. Наяву чувствую себя странно — то дураком, знаете ли, то полным дебилом.

– Угу, угу, — проникновенно кивает доктор. — Как я вас понимаю!

– …а иногда вполне адекватным чуваком.

– Вот это уже патология. Ну что ж, раздевайтесь.

Я послушно снимаю свой клевый костюм в полоску и несколько удивляюсь методам окулиста. Он вначале прослушивает мои легкие, потом осматривает глаза и, наконец, голову. Я тупо высказываю вслух свои сомнения на этот счет:

– У вас весьма странная методика для окулиста.

– Я не окулист. Я уролог, — сообщает он мне, продолжая прощупывать голову в височной части. — Окулист в отпуске, а я его временно подменяю. Кстати, по моей основной специальности проблем нет?

Я отрицательно/тупо киваю головой. Меня окончательно запирает. Я размазываю свой тупизм по пустой голове.

– Ну-с, молодой человек. Должен признаться, что я не вижу, так сказать, криминала. Патологии не заметил. Примите совет: постарайтесь спать крепче, без сновидений. Почаще на воздухе бывайте — это всегда помогает. Отдохните в хорошей компании. А медикаментозно. Укольчики. Да-с. Укольчики надо поделать. У вас есть, кому уколы делать? Может, в семье кто умеет?

– Сосед может делать, — отвечаю я.

– Прекрасно. Он врач?

– Нет, доктор. Он наркоман.

– Ну что ж, вполне подойдет. Да-с. Тогда пусть он вам никотинку поделает. Курс, так сказать, проколет.

– Никотинку?

– Да, никотинку с витамином «В».

– Так я вроде курю… — считаю своим долгом сообщить я.

– Тогда отставить никотинку. Остается воздух, крепкий сон и отдых. И главное, помните о необходимости хорошей компании!

Мы прощаемся с чудаковатым доктором, и я еду домой.

Дома я тупо забиваю на работу, в слабой надежде что Катя прикроет и сообщит кому надо о моей мифической встрече.

Отдых. Врач посоветовал отдых. Я снимаю с полки книжку и укладываюсь на диван. Чтение — лучший способ отвлечься. Читаю я, конечно, не Шопенгауэра, а книгу, называемую новым «Капиталом». Найоми Кляйм в своем исследовании «NO LOGO», выпущенном издательством «Добрейшая книга», призывает к свержению брендов и мультикорпораций. Итак, я реально читаю, и меня не по-детски заводит. Я четко представляю себе работников потогонных предприятий по пошиву кроссовок в Индонезии, и меня окончательно накрывает/вставляет. Ожидающая нас эра мировой диктатуры мультинациональных корпораций занимает меня до самого вечера. Перманентная скука разбавляется тревогой о судьбах мира.

К вечеру я выдвигаюсь в заведение под названием «Base ment» (англ. base — гнусный, ment — мент), где в честь открытия ожидается перформанс. Итак, я прибываю в заведение, помня о необходимости хорошей компании, как советовал врач. Время для аншлага еще никакое, только около девяти вечера, но народ уже тусуется. Я штопором, как нож в оливковое масло, просачиваюсь сквозь тусовочную массу.

Кого-то толкаю я, кто-то толкает меня на пути к барной стойке. Я ограничиваюсь двумя бокалами виски и прохожу в зал. Зал представляет собой, как это выразиться по-русски, некий parlor (англ. — общая комната), соединенный с cubicle (англ. — одноместная больничная палата, кабина на пляже, маленькая комнатка) посредством переходов, или cross-over’ов (англ. — переход), как на русский лад переиначивают эти названия московские промоутеры. Кроме столов, мягких кресел и глубоких диванов, зал наполнен перманентными лохами, прикольными телками, модными гомосексуалистами и лоховатыми знакомыми перманентных лохов.

В центральном зале наконец завязывается то, ради чего, собственно, подвалил я и собралась вся эта лохоподобная аудитория. Начинается показ коллекции новомодного гуру в сфере Vogue-тенденций, если выражаться по-русски. Все это китчевое действо, несомненно, носит название то ли «перформанс», то ли «натуральная порнография», я, к сожалению, терминами не владею. На подиум выплывает полупьяный чувак, одетый зайчиком, и объявляет, что уважаемая аудитория сейчас станет свидетелем незабываемого перформанса (все-таки перформанс) всемирно прославленного дизайнера Арнольда Пекинесова.

– Прошу!!! — неожиданно писклявым голосом вскрикивает «зайчик» и тут же на подиум выбегает какой-то тощий додикообразный хмырь, абсолютно лысая, красноватая голова которого напоминает что-то до боли знакомое.

Лысый чувак с широкой улыбкой раскланивается на все стороны и щедро одаривает всех воздушными поцелуями.

– Арнольд Пекинесов, — продолжает пищать/верещать «зайчик», — широко известен в тесных кулуарах своей немногочисленной семьи, обильно представленной тещей и женой.

«Зайчик» делает широкий жест рукой в сторону скрытого в полумраке столика, за которым располагаются две женоподобные особы.

– Ёоу-у! — вскрикивает сидящая там теща, пытаясь, видимо, донести до публики, что ей действительно широко известен этот гусь.

– Ёоу-у! — тупо вторит ей супруга лысого всемирно прославленного дизайнера.

– Прошу любить и жаловать, — бросает на прощание «зайка» и, глупо подпрыгнув, удаляется с подиума.