Виталий Владимиров - Челнок

Вернее, ту.

Свою судьбу.

И у Людмилы сердце екнуло, но виду она не подала.

– А как кличут пана?

– Збышек.

Похоже на Гришу, сразу подумала Людмила.

Збышек не только купил что-то у Людмилы, он ей заказал привезти в следующий раз прибор ночного видения для охоты. Оказывается, в СССР они продавались в обычных промтоварных магазинах. А Збышек не только увлекался охотой, он возглавлял союз местных охотников и сказал, что гарантирует, что купит сразу штук пять таких приборов.

И назначил Людмиле свидание через неделю на том же стадионе.

Людмила легко привезла эти приборы. Груз небольшой, зато прибыль принципиально другая, раз в десять покруче.

Главное, Збышек ее ждал.

И домой к себе пригласил, чтобы не на толчке, не на Привозе завершить солидную сделку.

Людмила было уперлась, но все-таки согласилась, любопытно ей стало, как живет зарубежный специалист по охоте.

Дом у Збышека был хоть и одноэтажный, но просторный, с гаражом, в котором стоял польский «Фиат». В доме Людмилу ждал накрытый стол и мама Збышека, пани Людмила. Наверное, для Збышека то, что его маму и приглянувшуюся ему русскую зовут одинаково, имело важное значение.

Выпили «Выборовой», Збышек знал, что счастье ему привалило, потому что он сидел между двумя Людмилами. Они сразу нашли общий язык, стоило только русской Людмиле спросить у польской Людмилы, как это она так вкусно квасит капусту, и что в нее добавляет.

А когда настал час расставания, Збышек коснулся своими усами зардевшейся щеки Людмиоы и ей стало будоражаще щекотно.

Относительно крупная сумма, заработанная Людмилой на приборах ночного видения, и послужила решающим доводом в разговоре с Сергеем и Катей при создании малого предприятия «Челнок», поэтому в следующий раз Людмила приехала не одна.

Они шли по улице польского города, Сереже и Кате с непривычки все казалось интересным, они остановились около витрины магазина и в этот момент Людмила увидела на другой стороне Збышека.

Он замахал Людмиле руками, счастливо улыбаясь, а Людмила замахала руками ему в ответ и смысл ее пантомимы был ясен – уходи, я не одна, вот он, мой мужчина, показала она на спину Сергея, и провела рукой по горлу. Словно сделала себе горловое харакири.

На самом деле, она отрезала Збышека еще в Москве, потому что, подумав, решила, что по сути дела ей придется жить в чужой стране, но в таком же по масштабу городе, как и ее Кунцево, что будет ее Збышек ходить на охоту с прибором ночного видения, а она квасить капусту с пани Людмилой, что придется Гришеньке, если он захочет с мамой уехать, забыть русский язык, бросить учебу в институте и отказаться от научной карьеры, что она взяла обязательства перед своими партнерами по малому предприятию «Челнок» и что она… уже не столь нуждающаяся женщина, как прежде.

Бизнес у нее шел.

И шел успешно.

И хотя усы будоражат, что немаловажно, хотя имя Збышек напоминает имя Гриша, что зовут его маму также – Людмила, что есть у него свой дом, все-таки земля эта чужая.

Чужбина.

Возвращаясь домой, в свой дом, Людмила буквально часами отлеживалась в ванне, стояла под душем, смывая с себя чужие запахи, запахи женщин, мужчин, чужого тела, чужой страны, рынка, чужой постели.

И шла на российский рынок.

Так успешно начавшийся роман Людмилы с рынком продолжался.

И с Сергеем тоже.

Выбирай друзей осторожно.

Окружай себя победителями.

«Рецепты выживания и процветания»

Постоянные поездки и постоянный торговый оборот приносили Людмиле постоянный доход. Такой, что она уже могла себе позволить и койку снять пусть подороже, но не такую, как продавленный диван в «Приюте «Варвара», в этом ночлежном доме. Даже не койку, а отдельную комнату.

Так и перебралась Людмила к пани Гражине. У пани Гражины двухэтажный дом с садом – недвижимость, и с мужем она тоже разошлась, и любовник у нее тоже молодой. Прониклась она симпатией к Людмиле и задружили они. Правда, на стоимости аренды комнаты это не сказывалось. Дружба дружбой, а пеньонзы есть пеньонзы.

Пани Гражина и сама прошла школу рынка от сельской девушки, торгующей молоком соседской коровы до оптового покупателя сельхозпродукции. Она одной из первых поняла, что сможет задешево скупать у крестьян молоко, сметану, творог, масло, яйца, квашеную капусту, избавив тружеников полей от необходимости запрягать свою телегу и тащиться в город.

Это пани Гражина учила Людмилу – идешь на рынок торговать, оденься, как на праздник, чтобы при макияже, чтобы волосы были уложены, чтобы маникюрчик свежепокрашеный, а не как отвалившаяся штукатурка, чтобы всегда в хорошем настроении. Придешь на рынок ранним утром, все серо вокруг, все сонно, а у тебя улыбка, ты красивее всех и торговля у тебя пойдет лучше всех.

В правоте пани Гражины Людмила убеждалась неоднократно. Как-то сослуживица из бывшего НИИ увидела Марию на рынке в Москве и восхитилась «торгашкой» – как же ты, Люся , похорошела, как изменилась!

Да, Людмила изменилась. У нее появился достаток, а главное, она ощутила свободу самостоятельности, она сама принимала решения.

Но и в полной мере несла за них ответственность. Потому что ставка другая, гораздо больше, в десятки раз больше, чем зарплата служащего НИИ.

И риск возрос соответственно.

В печально памятный черный вторник девяносто третьего года, когда произошел обвал валюты, Людмила оказалась на Варшавском стадионе. Схема ее бизнеса была такова: привезенные в Польшу доллары она меняла на злотые, покупала товар, продавала его на рубли в Москве и опять покупала доллары.

И вдруг паника на рынке, заволновались трибуны, как после забитого гола в ворота гостей. В России что-то несусветное с долларом творится! Получалось, чтобы только окупить поездку, товар, приобретенный Марией в Варшаве, надо продавать в Москве в 16 раз дороже! Или ждать, когда ситуация устаканится.

Людмила после отчаянных раздумий приняла решение – она обменяла все свои злотые на доллары, потеряв на курсовой разнице, потеряв на билетах.

Что уж говорить о моральных потерях – Людмила чувствовала себя, как простая пешка в чьей-то высокой игре.

надо всегда иметь резерв

Кстати, две ее соратницы по челноковому бизнесу не испугались черного вторника, не поддались панике, купили товар и все-таки оправдали свою поездку. Они рискнули и выиграли.

А выигрывать и оправдывать зарубежные вояжи становилось все труднее – движение челноков ширилось, все новые борцы за выживание пополняли ряды российских шатлов.

Как-то, возвращаясь из Варшавы, Людмила хотела войти в свое купе с двумя огромными баулами и осталась в коридоре. Одна ее соседка везла польскую кухню в разобранном виде. Другой пассажир забил полностью багажную полку палатками, сложенными в мешки. Третья соседка помимо обычного челночного товара прихватила журнальный столик – для дома, для семьи.