Евгений Попов - Самолёт на Кёльн. Рассказы

Но все стало на свои места, когда баба, несколько успокоившись и всплакнув, объяснила, что Аполлон – это и не бог вовсе, а ее муж, который исчез. Аполлон Леопольдович Иванов, начальник производственного отдела треста «Нефтегазоразведка». «И уж он бы не допустил. Он бы защитил…» Суровой мужскою рукою, потому что он от своей супруги без ума, старше ее на 11 лет, хотя и настоящий мужчина.

– А больше я не вижу в салоне настоящих мужчин! – вскричала Аполлониха. – Где вы, настоящие мужчины? Как вашей слабой сестре плохо, так вы сразу и потерялись по кустам…

А троллейбус сначала шел вдоль берега, затем же поднялся высоко в гору. Природа вся находилась в состоянии полной гармонии. Осеннее солнце грело стекло. Слепила излучина реки. И белый теплоход незаметно плыл, и на островах росли деревья цвета киновари и охры. Природа находилась в гармонии. Кольца и броши опечаленной дамы сильно сияли.

– Мужчины вы, мужчины! – горько повторяла она.

Тут-то многие и покраснели для решительных действий. После чего стали хватать Андрюшу за телогрейку, желая и в троллейбусе восстановить покой, справедливость, эстетику.

– Убери руки, а то протянешь ноги! – огрызался Андрюша.

Но его все-таки выкинули. На остановке народ глядел с любопытством. Андрюша почесался спиной о бетонный столб, подумал и сообразил, что он ехал вроде не туда, куда надо, мечтая подбить деньжат. А если отправится сейчас в какую-нибудь другую сторону, то непременно там деньжат и получит. Хотя бы немного.

Он и пошел вниз под гору пешком. И вскоре обратился с мелкой просьбой о деньгах к славному человеку приятной наружности. Прося ссудить ему до лучших времен небольшую монету денег.

Однако человек ему в просимой сумме отказал. И даже грубо отказал, и даже обругал его всякими словами, после чего бич уныло поплелся дальше.

Но как превратны случаи судьбы! Ведь человек этот и был пропавший столь внезапно Аполлон Леопольдович! Да, это был Аполлон Леопольдович, начальник производственного отдела треста «Нефтегазоразведка»! И совершенно напрасно думать, что он не дал денег потому, что не верил в лучшие времена. Просто он как пропал, то сразу весело огляделся и нырнул в ближайшую пивную. Но там, в пивной «Белый лебедь», было ужасно много народу среди захарканных полов и неоткрытых пивных бочек. И при полном отсутствии знакомых начальник производственного отдела, прекрасный муж, вышел из пивного зала во зле и печали. Почему и был строг.

Что же? Встретились, поговорили, разошлись. И ничего тут нету удивительного. Что тут удивительного? «Это – жизнь. И это нужно понять и принять» – как сказал бы один из моих знакомых, с которым я недавно окончательно разругался.

МОЯ АКТИВНОСТЬ

Я ехал однажды вечером к себе домой в автобусе и услышал такой разговор, который вели два дедушки, сидевшие на переднем сиденье под трафаретом «Для инвалидов и детей».

– Главное – к ним не вмешиваться, – говорил один дедушка.

– Да-да. Вот у меня молодожены, – вторил второй дедушка, – молодожены. Странно. Вернее – не странно. Молодожены. У них своя жизнь, свой разговор, свои склянки, бутылочки, пузырьки, бумажки, веревки и тряпочки.

– Они сейчас очень пьют, – продолжал первый дедушка, – я про них читал в газете «Комсомольская правда», что у нас в городе вечером нельзя достать водки, потому что они всю ее выпивают днем.

– А что же они вечером пьют?

– А вечером они пьют вино, – объяснил дедушка дедушке, – они пьют и дерутся около «Гастронома».

– Главное – к ним не вмешиваться…

Тут-то дедушки размякли, погрузились было в уныние, было заскучали, но автобус остановился на автобусной остановке для входа и выхода пассажиров, и дедушки вышли в свою переднюю дверь, и я их, кстати, больше никогда в жизни не видел.

Но в подтверждение правильности слов их беседы в заднюю дверь ворвалась некая в доску пьяная компания молодых пьяниц – три молодых человека и с ними девушка.

– Всем здравствуйте и привет! – сказал первый ворвавшийся, который, впрочем, тут же упал на кожаное автобусное сиденье, склонил, запрокинув, кудрявую голову, громко захрапел и, в делах больше не участвуя, был в конце маршрута с посторонней помощью вытащен из автобуса.

Я не понимаю, что со мною И-ех со мною Да Со мною А может, кто-то связанный с тобою Возможно Но нет

Так запел сначала второй ворвавшийся, но потом оборвал пение, пристроился к окну и заплакал, залился горючими слезами.

Публика, спотыкающаяся о вытянутые ноги третьего ворвавшегося, который первого, заснувшего, удерживал, а второго ворвавшегося ободрял, стала ворчать и ругаться, что он вытянул свои длинные ноги в черных и непонятно каких – не то остроносых, не то тупоносых башмаках, с набегающими на башмаки расклешенными штанами.

– Цыц! Не вопи! – озверев на секунду, крикнул виновник ругани и ворчания ропщущим и, добившись тишины и порядка в автобусном салоне, стал ласково беседовать с пьяной же, прекрасной молодой девушкой.

Эта девушка по своему пьяному состоянию и красоте явно могла украсить компанию, если бы, на что-то обидевшись, не выказывала ко всем, а в особенности к ухажеру, явное презрение.

А когда он обнял ее, имея перед собой целью потрогать ее за грудь, она вообще обиделась, встала и пошла куда-то вперед, спотыкаясь.

Ну, молодой ухажер, конечно, последовал за ней. Куда же ему деваться?

А дальше случилось вот что. Рядом со мной сидел один тоже довольно молодой товарищ, в хорошей одежде, с каким-то значком и, по-видимому, трезвый. Глядел в окно. А потом повернулся и стал глядеть на меня так, будто я что-то взял из его кармана. А потом и говорит:

– Здорово, подлец!

Я тут, я засуетился: Как, дескать, вы смеете и прочее.

– А вот и смею, – отвечает товарищ, – как же это я не смею. Вы же видите, какое творится безобразие. Пьяные. Пристают к девушке.

– Я… я, мне… я… вот…

– Вот-вот, – сказал молодой товарищ, – все ясно. Вы видите безобразия, некультуру и недостатки, а сами сидите, будто вам до этого и дела нет.

– Я, да, я, я, я бы, вот, я хотел…

– Что вы хотели?

– Я хотел, я хотел.

– Не нужно тут никакого хотения, нужно просто дать распоясавшимся молодчикам хорошенько по рукам, и, поверьте моему слову, они сразу утихомирятся.

А между тем компания и сама по себе уже немножко утихомирилась, так как первый заснул сразу, второй заснул, поплакав, а третий все-таки девушку взял за грудь, она на него вяло посмотрела и куда-то опять пересела, а он опять за ней.

– Это уже даже не нерыцарство. Это – подлость. Это уже подлость. Предательство. Предательство начинается с малого. Вот ты не заступился за девчонку, вот ты уже и предатель.

Я потупился, я подавленно молчал и думал: «Какой умный человек и как же он правильно говорит! А я действительно подлец. Меня надо из инженеров в дворники перевести и заставить мести асфальт около родного завода».