Глен Голд - Картер побеждает дьявола

– Так это добровольное признание или что?

– На следующее утро я отвез мистера Гардинга в мою квартиру. Здесь он должен был подождать, пока я закончу некоторые приготовления. Я знал место, куда он мог отправиться. Не поверите, но он искренне любил жену. От всей души. И уж совсем невероятно, как она любит его. Она согласилась отправиться в Мэрион и в Вашингтон и сжечь все дискредитирующие его бумаги. В памяти людей Герцогиня навсегда останется отравительницей, но она пошла на риск, чтобы присоединиться к нему позже.

Гриффин решил, что ослышался.

– Позже?

– Вскоре Герцогиня умрет. Она выберет день, когда газеты будут увлечены какой-нибудь сенсацией. Потом тихо присоединится к мужу, чтобы вместе прожить остаток дней. Это наименьшее, что я могу сделать для человека, подарившему мне интереснейшую иллюзию. Две иллюзии, если считать его смерть. – Картер вытащил конверт и похлопал им по губам. – Слыхали про запечатанные конверты, которые человек оставляет на случай своей смерти? Ну, разумеется. Когда я согласился сделать так, чтобы президент исчез, я составил такое письмо – просто для подстраховки. Некий человек, якобы торговец цветами, оказывает мне мелкие услуги, и конверт хранился у него. Если бы со мной что-нибудь случилось, письмо отправилось бы к Херсту. Или к кому-нибудь другому, если Херст не заинтересуется. Хотите взглянуть?

Гриффин мотнул головой. Нет, он не хотел смотреть. Картер встал и похлопал конвертом по столу.

– Так вот, я отдаю его вам. Старлинг сказал мне однажды, что вы изо всех сил старались защитить президента, мистера Маккинли, и не преуспели. Представляю, как это больно.

– Не представляете.

– Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы мог кое-что вам рассказать. Но сегодня день моей свадьбы. Оставляю конверт вам. Может быть, вы воспользуетесь им, чтобы защитить президента. Выбор за вами.

Картер положил конверт рядом с композицией из белых роз со свечою посередине. Гриффин провожал его взглядом, пока Картер не подошел к жене.

Конверт был заклеен. Играла музыка, пары танцевали под фонарями. Гриффин разорвал конверт и вынул кусок пленки и снимок. Здесь, перед домом, который он узнал, на фоне озера Мерритт стоял Уоррен Гамалиэль Гардинг в одежде рабочего. Он держал газету, «Экзаминер» за пятницу третьего августа, с огромным заголовком о своей смерти. Выражение у него было такое, будто он только что спасся и не уверен, что заслужил спасение.

Гриффин поднял глаза. Картер танцевал с Фебой, оркестр играл, гости стояли в очереди за шампанским. Он не знал, что делать.

Олив поманила его рукой – не в первый раз за сегодняшний вечер. Она не сомневалась, что Гриффин отлично танцует, к тому же он обещал ей, что будет вести себя хорошо. Гриффин взглянул на фотографию. Кивнул Олив. Та закричала через толпу: «Отлично!»

Прежде чем встать из-за стола, Гриффин вложил фотографию и негативы в конверт и поднес его к свече. Эмульсия пленки вспыхнула занятными зеленовато-лиловыми искрами. Когда конверт полностью догорел, Джек Гриффин повесил пиджак на спинку стула, потому что праздничная ночь только-только началась.

Ровно в восемь Говард Тёрстон шепнул Картеру и Фебе, что им пора уезжать. Картеру затея не нравилась, и он проворчал:

– Я надеялся вести тихую, приличную жизнь.

Феба отвечала:

– Это то, что ты получил взамен – привыкай.

Под звуки фанфар молодоженов отвели на платформу, воздвигнутую на краю луга. Тёрстон и младшие члены сан-францисской ассамблеи фокусников сковали их вместе.

– Брак! – вскричал Тёрстон. – Единственные оковы, которые нельзя сбросить!

Молодых обмотали цепями, превратив их в подобие скобяной лавки, потом усадили в черно-красный лаковый кабинет, украшенный драконами и китайскими мудрецами, следом вкатили чугунное ядро и еще раз окрутили их цепью.

– Маэстро! – крикнул Тёрстон. Забил барабан. Тёрстон закрыл кабинет и запер на щеколду. Поднялся клуб дыма. Тёрстон открыл дверцу. Громко лязгнули падающие оковы. Феба и Картер исчезли!

Тёрстон закатал рукава и указал волшебной палочкой на дорогу рядом с лужайкой. Послышались звуки мотора, и на дорогу выехал новенький «уиллиц-оверленд» с открытым верхом, обклеенный пожеланиями счастья и шутливыми надписями. За рулем сидел шофер, на заднем сиденье – три пассажира: Лили Марлен, держащая нос по ветру, и, за ней, Чарльз и Феба Картер. Прощально размахивая руками, они мчались прочь, чтобы исполнить величайший фокус в истории – жить долго и счастливо.

Здесь история Чарльза Картера заканчивается, за исключением одной подробности.

22 ноября, когда газеты взахлеб обсуждали переизбрание Кулиджа, скончалась Флоренс Гардинг по прозвищу Герцогиня.

Мало кто обратил на это внимание. Она была женщина по всем параметрам незаметная, и сочинители некрологов не нашли, что сказать. Ее уход ознаменовал еще одно прощание с недоброй памяти президентством Гардин га – чем скорее расстаться с этой эпохой, тем лучше. Не было погребального поезда, незнакомые люди не пели гимнов. Служба прошла в скромной обстановке и длилась недолго.

Как и покойного мужа, ее кремировали; как и в его случае, вскрытие не производилось. В свидетельстве о смерти стояло, что она скончалась от сердечной недостаточности и хронического нефрита. Урну поместили в склеп в городе Мэрион, штат Огайо, рядом с урной, на которой было выгравировано «Гардинг, Уоррен Гамалиэль» и которую по-прежнему, согласно протоколу, охранял десятый пехотный отряд.

Вскоре рабочие выбили на мраморной плите дату ее смерти – так тихо завершилась публичная история семьи Гардингов.

Согласно источникам, в 1925 году архипелаг Мергуи в восточной части Андаманского моря служил прибежищем пирата Туланга. Это был не тот человек, который в свое время нагнал страху на Чарльза Картера. От сифилиса кожа его съежилась, словно за каждый год старела на десять лет. Редкие проблески чередовались у него с периодами помрачения. Команда устала. В конце января 1925 года грузовое океанское судно собиралось бросить якорь с подветренной стороны крошечного островка неподалеку от Таиланда, и тут его захватили пираты. Туланг приставил палаш к горлу капитана и на мгновение почувствовал себя молодым, но вдруг в голове снова помутилось, и он вынужден был дважды прочесть грузовую декларацию, прежде чем вспомнил, зачем поднялся на борт.

– Ваш груз! – закричал Туланг. – Мы заберем всё, что вы привезли продавать.

Поскольку корабль был издалека – из самой Америки, – пираты волновались: кто знает, какие сокровища окажутся на борту? Они согнали на палубу всю команду, включая старуху, которая направлялась из Америки к каким-то дальним родственникам.