Ядвига Войцеховская - Крестики-Нолики

— Только не один, — Ник озвучил то, о чём подумали мы оба.

— Тоже не факт, — мне очень хотелось надеяться на лучшее.

— Как не факт и обратное, — сказал Ник каким-то бесцветным голосом.

Эл мог с одинаковой вероятностью вполне себе сознательно прийти не один — в качестве оплаты своего залога, — или тупо привести за собой хвост, причём второй вариант был более вероятен, так как даже в полиции знали, что Эл просто-напросто мудак. Его не имело смысла сутками мариновать в пресс-хатах или бить смертным боем: требовалось всего лишь выпустить и по-тихому проследить, куда он двинет свои усталые стопы, заплетающиеся на героиновом кумаре.

Лично я на месте копов вообще изобразила бы водилу-частника, который из чистого человеколюбия и сострадания к ближнему подвозит бедолагу до места: можно было быть уверенным, что даже тогда Эл не заметил бы и доли подвоха.

Это был расклад номер два. А расклад номер раз существовал в виде пары-тройки часов в компании костоломов, причём из этой пары-тройки часов собственно на расколку Эла понадобилась бы пара минут. Всё остальное время требовалось для писанины.

Расклад за номером раз или за номером два — для нас не играло особой роли. Хрен был не слаще редьки. А расклад номер три был из серии "невероятное — рядом".

Но, даже будь у него доля вероятности, приближающаяся к ста процентам, рисковать чем-то вроде собственного пожизненного срока мы не могли.

— Ник, есть тема, что у нас и впрямь нарисовались проблемы, — сказала я, внутренне похолодев.

— Хороший клиент — мёртвый клиент, — он подвёл неутешительный итог.

Похоже, Большой Стрём вступал в свою наиболее захватывающую фазу — полного сноса крыши. Лично я чувствовала себя, словно дикий зверь во время лесного пожара, с той лишь разницей, что я оставалась сидеть на табуретке, а не мчалась прочь, снося всё на своём пути.

Внизу, под окнами, раздался шорох. Какая-то козлина стояла прямо под никовым балконом, вовсе не намереваясь гулять дальше по своим делам.

Мы переглянулись. Ник бесшумно встал — я и не думала, что эдакий громоздкий крендель может передвигаться без единого звука, — и мягко скользнул в сторону входной двери, к которой прилип с такой нежностью, точно это была его возлюбленная.

Я замерла посреди комнаты, как телеграфный столб. Ник приложил палец к губам, а потом ласково исследовал дверь наощупь, словно заделался экстрасенсом и собирался на расстоянии определить, есть ли за ней что-либо угрожающее.

У меня зачесался нос — как всегда, в самый ответственный момент жизнь приготовилась подсунуть мне какой-нибудь прикол. Конечно, тут же зверски захотелось курить — так, как хочется курить только тогда, когда нельзя, или когда в пределах досягаемости нет даже табачных крошек.

Я не знала, кто мог быть там, за дверью. Точнее, знала, и готовилась к худшему — и потому покурить было просто необходимо.

Зажигалка чиркнула так громко, словно туда по ошибке вместо кремня вставили брусок для заточки ножей. Вдруг фанерная перегородка содрогнулась, и из кухни раздался вздох измученного механизма. Зажигалка полетела на пол, я дёрнулась и чуть не намочила штаны, а Ник шарахнулся в сторону и со всей дури приложился лбом об дверь.

— Мать твою, — выругался он. — Грёбаный холодильник.

Перегородка ритмично вибрировала, разнося по никовой хате натужное пыхтение доисторического компрессора.

Под окном зафырчал автомобиль, около подъезда взвизгнули шины.

— Стой тут, — рявкнул Ник, рывком распахивая дверь, и ломанулся вверх по лестнице.

Как будто я могла слинять в вентиляцию, или в щель под раковиной, где было тараканье гнездо, и он требовал, чтоб я не вздумала бросать его одного!

С лестницы дуло и воняло котами. В этом чёртовом городе, похоже, не было подъезда, в котором бы не успел нассать хотя бы один кот.

— Это незнакомая тачка, Ева, — Ник скатился вниз и принялся лихорадочно закрывать дверь на все замки. — Зелёная малолитражка. Я первый раз вижу здесь чёртову зелёную тачку.

— И… — я только-только приноровилась выдать фирменное "И?", как он взорвался:

— И если ты сейчас скажешь это своё "И?", клянусь, я выброшу тебя в окно. Или завою.

— Тебе уже разок хотелось повыть, — напомнила я. — Когда закрыли Тони. И потом, ты не можешь знать все тачки в городе.

— Чёрт тебя возьми, я могу — и знаю — все тачки в моём доме, — отрезал он. — И этого…

Закончить он не успел. Под окнами снова заурчал мотор.

Ник прикрылся занавеской и начал изучать панораму, которую разнообразила помойка, расползшаяся до размеров громадной мусорной кляксы. Думаю, если бы на дереве напротив появилась птица, которая не жила в его дворе, но именно сегодня решила тусануться с приятелями, Ник бы тут же опознал её, как полицейского агента с прослушкой, видеонаблюдением и полным набором спецтехники.

— Уехали, — наконец, тихо сказал он.

У меня затекла шея, я не курила чёртову тучу времени — с таким перерывом в приёме никотина самое оно было подумать о том, чтоб бросить курить; для полного комплекта мой мочевой пузырь опасно переполнился и прямо-таки вопил об этом во всё горло.

Ник прокрался к большому шкафу и со скрипом открыл дверцу. Послышалась возня и приглушённые ругательства.

— Давай сюда, Ева, — потребовал он, пихая мне в живот картонную коробку, от которой воняло пылью и старьём. — Помоги.

— Не знаю, что ты надеешься там найти, но будет совсем круто, если это окажется заложенный чёрный ход, — шёпотом пошутила я.

— Это окажется штука, которая… — начал Ник и чихнул. Шкаф качнулся и вывалил на пол остатки содержимого.

— Ага, — удовлетворённо сказал Ник, поднимая с пола чёрный футляр.

Это был внушительных размеров бинокль. Я даже не удивилась. Я не удивилась бы, даже если там обнаружился бы телескоп или машина времени: способность удивляться испарилась у меня сразу после наступления Большого Стрёма.

— Ева, — шёпотом сказал Ник и поманил меня пальцем.

Я пригнулась, будто через окно меня мог снять снайпер, и чуть ли не ползком двинулась в сторону балкона.

— Держи, — Ник извернулся и, не открывая дверь нараспашку, через узкую щель выволок снаружи жестяную коробку.

В коробке хранился пакет с товаром. Господи Боже, это дерьмо воняло так, словно его там был не килограмм, а, как минимум, тонна.

Большой Стрём семимильными шагами двигался к развязке.

— Воду держать включённой, — одними губами приказал Ник.

— Это значит вывалить в канализацию все наши деньги, — с отчаянием сказала я.

— Лучше вывалить туда все наши деньги, чем сделать то же самое с собственной жизнью, — резонно возразил он и повернул кран.

Внезапно труба дёрнулась, и струйка воды стала толщиной в мизинец.