Лев Сокольников - Polska

Кажется, нашёл объяснение необыкновенной прочности тех, кто побывал во вражески и своих, "дружественных", лагерях: они живут дольше потому, что ожидают лучшей жизни. Надеются на неё. Только надежда на лучшее держит нас в этой жизни. Иных объяснений прочности и несгибаемости "старой гвардии" не знаю.

Первый зуб потерял в шестьдесят два года, и в этом обвиняю тех, кто слабо обрабатывал меня гексахлораном в своё время. Скармливали бы продукт в нужных объёмах, так, глядишь, сегодня не показывал протезы, а улыбался бы естественными зубами! И череп мой был бы не "голый, как коленка"! Не получение дуста тогда — вот настоящая причина моего преждевременного старения!

Старшая сестра в шестьдесят лет гордилась прекрасно сделанной вставной челюстью с металлокерамическими зубами: она получала меньшую порцию дуста. Всё верно, порции ДДТ у меня, как у младшего, были больше, чем у неё: клопы меня любили сильнее, чем сестру. Это объяснимо: моя кровь была слаще.

Установлено, что самка комара не может отложить яйца без стопки человеческой крови. Желательно — мужской. "Клопиха" — так же. Да, пожалуй, что ДДТ вовсе никакой и не яд, а химикат, способствовавший длительному пребыванию зубов на своём месте, но только у мужчин. Только сейчас дошло, почему я ещё жив: в нашем отечестве нормы на потребление ядов отличаются от европейских норм на порядок… а возможно и на два.

Лагерь перемещённых лиц в польском городе Люблине имел запах дуста, стойкий, всюду преследующий, неуничтожимый. К запаху дуста примешался и другой запах, но немного позже. Для "красоты слога" можно было бы написать "запах ада", но поскольку бывать в аду не приходилось, то не следует врать. Да и к тому же мои любимые спириты, коим верю больше, чем христианской церкви, отвергают существование ада.

Не хвалясь, заявляю: "перспектива попасть в ад не пугает: дело-то привычное"! Думаю, нового в аду ничего не увижу.

Неправда, врут писатели, когда запах сгоревшего пороха, называют "кислым". Запах сгоревшего пороха приятен, он особенный, ни с чем несравнимый. Возможно, тем писателям доводилось вдыхать запах сгоревшего чёрного, охотничьего пороха? Что такое "кислый" запах, с каким его можно сравнить? Если запах за секунду наполняет рот слюной — да, тогда такой запах заслуживает названия "кислый", но если у сгоревшего пороха запах особый, приятный, уксус не напоминает, то как его можно называть "кислым"? Запах сгоревшего артиллерийского пороза прекрасен, поэтому все "кислые" сравнения напоминают старые времена в отечестве, когда коньяк стоил дешевле водки. Были "ристакраты" и "знатоки напитков" из среды "омрачённой пьяни", кои заявляли:

— Н-е-е, коньяк пить не буду! Он клопами воняет!

— Что, приходилось пить настойку на клопах? Сравнивал?

Первые послевоенные пять лет имеют другую окраску и аромат. Эти годы местами просто прекрасные, и красота их простиралась до момента, пока не познакомился с радиотехникой. Эх! Почему советская власть дозволила иметь гражданам "страны советов" радиоприёмники? Чтобы "люди к культуре приобщались"? Если бы! Почему законы военного времени о "использовании для личных нужд приёмо-передающей аппаратуре" были отменены в мирное время? Как оно могло быть "мирным", если вокруг только и было разговоров "о холодной" войне? Почему гражданам дозволили слушать "вражеские голоса"!?

Но это было позже, в "русской Швейцарии", на Урале. До настоящей Швейцарии дело не дошло. Если те из граждан "страны советов", кто не бывал в лагерях Польши, не могли мечтать о Швейцарии, то что оставалось мне, побывавшему в лагере?

В "русскую Швейцарию" — милости просим, но в настоящую — не смешите публику! Я и довольствовался отечественной "Швейцарией", и смею заверить, что она прекрасна! Не могу сравнивать настоящую Швейцарию с "русской", но любить свою — в моих силах. Урал более красив, чем Швейцария. Весь Урал, как Средний, так и Южный. Северный Урал не видел, минул его.

Познакомиться с указанной географической местностью возможностей у меня было как 100 к ста.

Глава 13. Лагеря.

А пока что я пребываю "ин шталаг нумеро шесть" в городе Люблине одноименного воеводства.

Лагерь расположен близко от станции. Нам везло на железнодорожные узлы всех размеров и местоположений. И этот "шталаг" был рядом с "железкой". У кого родилась фантазия построить лагерь в городе? Да ещё рядом со станцией? Сегодня понятно: строительство лагеря было задумано для длительного пользования лагерем и станцией рядом с ним. Высокие авторы лагерей в Польше не могли и подумать, что другие точно такие строители, но уже других лагерей, придут наводить порядок:

— Лагерь лагерю — рознь! Социалистические лагеря "исправляли" своих обитателей, фашистские — убивали! Попробуй с этим не согласиться! К стенке захотел!?

Какие могут быть фантазии у строителей лагерей и "шталагов"? Для массового возведения лагерных строений нужно отклонение в психике у главных распорядителей стройками и страстное, до умопомрачения, согласие остальной массы граждан признать такие психические отклонения "вождей" "гениальными"! И только.

Далее — дело техники, рвения исполнителей и мечты получить награду за усердие. Сами граждане, по собственной инициативе лагеря и строят. Им только нужно указать места, где нужно строить, и определить сроки исполнения. Фантазии при строительстве лагерей исключаются, это лишнее. Скромность украшает… товарищи!

* * *

Потом было тихое католическое Рождество. Было что-то вкусное, отличающееся от повседневного пропитания, но что — память не хочет выдавать:

— Давай хотя бы это ставим неразглашенным!?

Ах, Рождество! Почему бы ни устраивать его каждый день? Или хотя бы раз в неделю? Могу уступить и согласиться на ежемесячное празднование рождества…

На рождественские праздники в лагере появились самодеятельные артисты и дали один концерт. Из всего представления запомнил частушку, кою на русским языком исполняла молодая тётенька:

"Я приехала в Москву — там трамваи ходят!

Руки-ноги отрезают — а потом трезвонят!"

Тётя обманывала: сколько не катался с отцом в кабине вагона, в этом чудесном и нужном изобретении, при мне отец ни кому не отрезал, ни руки, ни ноги! Может, мешал отцу выполнять дополнительную работу?

Ничего особенного в единственную польскую зиму не произошло. Мать отдавала себя меньшему братику, так и положено, а он родился слабеньким и более хилым, чем я когда-то. Меня, как об этом говорил выше, когда-то родители для встречи с вечностью, клали под образа дважды, а его — ни разу… по причине отсутствия образов. Это наше, русское: когда мы уже ничего не можем сделать для того, чтобы задержать жизнь в детском теле, то кладём его под образа с тайной надеждой на то, что и Бог от нашего такого "изобретения" откажется. Только что появившийся в мир брат понимал: время особое, военное, да ещё и лагерное, и уж коли положат тебя под образа, то уберут из-под них только с одной целью: где-нибудь закопать. И забыть. Без посещений места "вечного упокоения" в будущем. Поэтому братишка и держался, имея за плечами, всего пять месяцев лагерной жизни.