Лев Сокольников - Саркофаг

Знаю все наши подлые методы школяров, коими мы "срывали" нелюбимый предмет: географию. Её преподавала женщина, бедное существо со странными интонациями в голосе. Зимние сумерки наступали рано, и со второй смены возвращался домой затемно. Ко времени обучения в седьмом классе отцу дали квартиру в одну комнату на втором этаже "пролетарского" дома неизвестно из чего построенного. Без водоснабжения, Отапливалась квартирка печью. К каждой квартире давался сарай для угля. Своих работников на "законном основании" углём для спасения от холода снабжала "железка".

Когда урок географии последний, за окном класса — полный мрак, сидеть в классе — невмоготу — тогда самый ловкий в метании предметов в цель и близко сидящий к выключателю, в момент, когда учительница отвлекалась вниманием на карту, бросал шапку в провода, разрывая электрическую цепь лампочки. Наступал мрак и дальнейшее преподавание "науки о Земле" становилось невозможным: моря и континенты на "карте мира" становились неразличимы. Бедная учительница не могла во мраке соединить провода, она всё же была женщина, а и электричество и женщины — несовместимые предметы. И здесь я становился предателем и подлецом, во мне говорила кровь отца-коллаборациониста: я вставал из-за парты, на ощупь пробирался к стене с проводами, и того света, что струился из окон дома напротив школы, вполне хватало для соединения проводов вместе. Удивительное дело: соединённые вместе, но всё же оголённые провода, не били меня током! Я давал свет! Сегодня не могу сказать, какая часть класса была готова меня "поставить к стенке за подхалимаж" перед "географичкой"

Таким манером наши теоретические знания в физике, раздел: "Электричество", осуществлялись на практике. Был и другой способ испортить атмосферу в классе перед последним уроком: между проводами на месте выключателя вставлялся сердечник от обычного карандаша, создавалась "электрическая цепь"… "Необходимы условия движения тока — замкнутая цепь"! Мы её составляли: "очень далёкая электростанция, что посылала шустрые электроны по проводам в школу, лампочка в потолке, графитовый стержень…

— "Графит, углерод, то есть, электропроводен, но в электрической цепи он ведёт себя иначе, чем металлы…" — да, Николай Иванович, совершенно верно! Нагревается, как спираль в электроплитке и выделяет вонь! Всё верно, всё правильно! Закон подтверждался: "электрический ток, проходя по потребителю, выделяет энергию: тепловую, механическую, электромагнитную". Отвратно воняли сердечники от "химических" карандашей: сгорая, они выделяли в атмосферу класса чистый газообразный анилин!

Почему сегодня рвут трубки таксофонов — понять не могу. Если это делают из непреодолимого желания знать, как по проводам можно что-то сказать другому человеку — это одно, это понимаю и прощу, но если их вырывают по другим причинам — тогда нам просто необходимо чьё-то пришествие для очистки от собственной мрази.

Шестой класс мало, чем отличался от седьмого, но он класс сказал мне:

— Всё, прекращай обучение! Такого предмета, как математика, тебе не освоить никогда! Отсутствуют у меня способности понимать математику, конструкция мыслительного аппарата твоего не позволяет сносно знать великую и строгую науку с названием "математика"!

Если в родной речи одну мысль можно выразить дюжиной предложений, то в математике, извините, такие вольности недопустимы! Они просто там невозможны! В седьмом классе я не учился, а "тянул": все предметы у меня шли на "хорошо" и "отлично", но когда доходило до "А" в квадрате плюс "Б" в том же квадрате" — в такие моменты встречи с основной наукой, в моей черепной коробке что-то щёлкало и она переставала соображать… я отупело смотрел на классную доску…И так случалось не единожды. После осознания собственной тупости в математике наступала апатия к учёбе вообще: "парень, у тебя громадная брешь в учёбе! Куда ты сможешь пойти после школы с таким знанием математики? Ты посмотри, какие барьеры ставят все техникумы при поступлении к ним: "русский, математика, физика…" Русский язык ты преодолеешь легко, физику-теорию — не менее легко, чем русский, химию с её непонятной "валентностью по кислороду" сдашь на тройку, а математика обязательно подставит тебе ножку"! Даже геометрию ты сдашь, физика — "сестра родная", люблю её! но стоило начаться алгебраическим вычислениям — немедленно впадал в такую депрессию, которой потом за всю жизнь не испытывал!

Причины необыкновенной моей "математической" тупости к настоящему времени твёрдо установили: в человеческой породе существует всего два типа: "гуманитарии" и все остальные… Можно и наоборот: "математики" и все прочие.

Сестра делала большие глаза и никак не могла понять, почему не понимаю столь простого, как "два "А" в квадрате, плюс "Б" в квадрате…"

Люблю математику, и нет моей вины в том, что Природа, создавая меня, забыла вставить в черепную коробку какую-то деталь, коя отвечает за понимание математики. И сейчас математику не понимаю, но сегодня могу взять учебник по математике за любой класс и читать его, ничего не понимая, просто так, для удовольствия. Читать, как сложный, запутанный детектив и никто меня не спросит, чему будет равен результат от перемножения "А" и "Б" в квадрате". Никто не спросит после чтения, что я понял из учебника, и никто не скажет, как прежде:

— Да-а-а, на математику тебе нужно приналечь!

Нужно ли говорить, как я встретил сентябрь следующего года? Когда мог бы учиться далее? Была лёгкая грусть, а вот в каком месте моего тела она находилась — определить не мог: "кто-то из моих товарищей уходит "в дальнее плавание", до десяти классов, кто-то — в техникум, а я, как совсем неполноценный, думаю о ФЗО…Вот она, слабость моя в математике!

Глава 19. Перерыв.

Выпускные экзамены за седьмой класс были "средними" Единственное, что давало повод немного гордиться, так это мои "русский и литература": я их сдал на "отлично" Физика и химия, эти два точных предмета, был прияты от меня экзаменационной комиссией как "хорошо с минусом" Сегодня бы обо мне сказали так: "явный гуманитарий"

Сестра окончила десятилетку и собиралась поступать в столичный вуз. В какой — не знаю потому, что слово "вуз" для меня было не более, чем непонятное сочетание звуков. Столица от Урала была далеко, но "историческая" наша родина отстояла от Москвы в четырёхстах километрах. В городе, из которого нас выслали на Урал, оставалась тётушка и вот к ней-то и отправилась сестра.

На "семейном совете" между тётушкой и сестрой встал вопрос: "в институт не принимают тех, кто побывал на оккупированной территории. А у тебя больше: ты была в лагере. Поэтому двери всех советских институтов для тебя надёжно закрыты!" Но в каждом безвыходном положении всегда есть выход: