Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

– Ну, – прохрипел он. Я вздрогнул. – Давай знакомиться. Марк.

С этими словами он отпустил сумку, отчего та грузно бухнулась на пол, и протянул мне руку.

– Павел, – представился я. А сам подумал, как бы избавиться от него поскорее, чтобы не оказаться следующей жертвой «пострадавшего».

В этот день я не отходил от Марка ни на шаг. Справедливости ради, должен заметить, что вел он себя прилично: ничего без спросу не трогал, еды не требовал, спать согласился на кухне. Словом, пока что жилец был безупречный, но все-таки непонятный и, возможно даже, опасный для меня.

Я листал тетрадки с конспектами, хотя это было, скорее, видимостью, чем необходимостью. А что мне оставалось делать? Если он прочно застолбил место возле телевизора и пялился в экран, по которому несколько часов подряд рассказывали о каких-то жуках (гитарист, значит?). Потом он ушел к себе, на кухню, я переключил канал на MTV, сделал погромче звук и, расслабившись, лег на кровать. Через полчаса он позвал меня кушать. Ну, дела! Кажется, Марк решил завоевать мое расположение.

Весь этот день мы провели вместе. Ни о чем не разговаривали и почти нигде не пересекались. Он – там, я – здесь. Вечером, скрепя сердце, я решил, что он все-таки заработал мое доверие и может оставаться без присмотра в моей квартире. Поэтому утром я отправился на занятия, но тревога за судьбу своей собственности все еще не давала мне покоя.

К концу занятий, как обычно, жутко захотелось курить. Я где-то посеял свою зажигалку (всегда в заднем кармане джинсов лежала), а, у кого ни спрошу огонька, все не курят. Даже на крыльце, обычном месте сбора наших курильщиков, никто не стоял. А еще будущие медики, блин!

Утром, на занятиях, было не до сигарет, сейчас же ломало как наркомана. Но я уже почти добрался до дома, поэтому решил потерпеть еще немного. Войдя в подъезд, я услышал странные гитарные пассажи, доносившиеся откуда-то сверху. С каждым этажом музыка становилась все громче. Кажется, мой «друг» починил гитару.

– Марк! Что ты тут вытворяешь? – крикнул я поверх ревущей музыки, открыв дверь квартиры и шагнув внутрь. Какофония прекратилась.

Из комнаты вышел довольный Марик. Он был одет в темно-синие шорты по колено, сделанные из старых джинсов. Из очень старых, судя по их потертости. В зубах – дымящаяся сигарета, в руках – гитара, с перекинутым через впалую волосатую грудь ремнем. Дитя сексуальной революции, одним словом.

– О, Пашка, пришел. Как там гранит науки поживает? – просипел он и, не дожидаясь ответа, выдал умопомрачительный запил в мою честь. – Зубы целы?

– Ага, типа того.

Глядя на него, я невольно улыбнулся и бросил сумку на холодильник.

– Привет с Вудстока, – крикнул он на фоне еще одного музыкального проигрыша.

– От кого? – переспросил я, но он ушел в очередной гитарный запил, который, думаю, звучал бы совсем неплохо, если сменить гитариста, гитару и убавить звук.

Вслед за Марком, от которого несло перегаром, тянулся длиннющий провод. Я прошел вдоль провода в комнату и наткнулся на небольшой черный чемоданчик.

– Что это?

Вместо ответа Марик нежно погладил агрегат.

– Звучит? – спросил он, изобразив еще один музыкальный пассаж, и с любовью добавил. – Вещь!

– Откуда ты его взял?

– Да нашел тут у вас на мусорке. Вполне рабочий усилок, всего-то полчаса с ним повозился! – сказал он и затянулся.

Проследив за моим жалобным взглядом, Марк протянул сигарету:

– Курить хочешь, да?

Марк сбегал за пивом, убедив меня, что нужно отметить знакомство, пусть даже и с опозданием на день. Похоже, что он его сегодня с утра отмечает.

– А ты мне вначале и не понравился, – произнес он своим вечно хриплым голосом, разливая холодное пиво в стаканы. – Впустил нехотя. Негостеприимный, это сразу видно. Верка предупреждала, что с тобой поосторожней надо. Обидчивый, так и сказала.

– Да, злобный я… перец, – задумчиво сказал я. Ну, Вера, ну погоди! Кстати, совсем забыл: – Слушай, а чего у тебя там приключилось, зачем отсиживаться то надо?

– А потом смотрю, блин, нормальный пацан! Музон слушает, эмтиви смотрит, правда, на кухню выгнал… – словно не услышав моих слов, продолжал Марк.

Я смутился от такой прямоты и неприкрытого укора, произнесенного как что-то незначительное. Почему он ушел от моего вопроса? Неужели что-то серьезное?

– … но это ничего! Не обижаюсь, я же понимаю, – сказал он, хлопнув меня по плечу. В общем, дело ясное, что дело темное.

Размышляя над сложившейся ситуацией, я стал жевать колбасу, любезно нарезанную Мариком. Проголодавшись на учебе, я больше ел, чем пил, и не заметил, как смёл все кусочки, что были на столе. Дожевывая последний, я потянулся за ножом в ящик стола, но не обнаружил его на своем привычном месте.

– Фотки твои посмотрел, – сказал Марик, резко задвинув ящик стола и чуть не защемив мне пальцы. – Молоток! Чувство юмора у тебя есть. Смешно получаешься.

Вот ведь освоился гад, а вначале скромным прикидывался.

– Правда, Верку ни на одной не нашел. Недавно вместе, да?

– С середины лета, – сказал я и подумал, раз уж он начал разговор о Вере, может подойти к его истории с этой стороны? – А ты давно ее знаешь?

– У-у-у… года два, наверное. Мы на сейшене познакомились.

Это уже интересно. Неужели я заодно узнаю правду о Верочке?

– Ну а потом пошло-поехало. Цветочки, прогулочки, винишко, шуры-муры, ну ты сам понимаешь. Тело молодое, зеленое.

– Нн… не совсем, – промычал я. Ну ее подальше, такую правду!

– Короче, через несколько дней она, значит, заявляется и говорит, что сбежала из дома. С родаками, типа, проблемы, ну и решила от них свалить.

Да, это на Веру похоже.

– Что делать? Сбежала – значит, живи. Нам разве жалко? На тусняки да репетиции ее таскал за собой. Я уже тогда неплохо на гитаре лабал. У нас даже группа была своя…

– А потом?

– А потом, распалась.

– Да нет, Вера.

– Что, Верка-то? Эта фиг распадется. Значится, пожила, пожила и уплыла. У нас тогда еще басист сменился. Только в упор не помню, на фиг он от нас тогда ушел? – Марк задумчиво почесал затылок.

– И все? – я вернул его на землю.

– Чего? А да, все. Тебе, я слышал, больше повезло, – он отломил кусок от батона и отправил его в рот. – Верка – девка что надо. Другую такую не найдешь, дяде Марку можешь верить.

Сидели мы так до половины четвертого – я, Марк и пиво. Музыканты вообще любят поквасить, медики тоже не прочь. Я старался вытянуть из Марка как можно больше, и поэтому пил умеренно. Марк наоборот глушил пиво стакан за стаканом, но мне это не сильно помогало. Беседа протекала довольно осторожно, каждый сидел в своем окопе и не желал сдаваться. Не решаясь спрашивать напрямую, я бродил вокруг да около, а он с легкостью уходил от ответов, пичкая меня своим музыкальным прошлым. В каком-то смысле это информационное плацебо меня даже успокаивало. Я не был уверен в том, что хочу получить откровенные ответы на все мои вопросы.