Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

– Боже мой, какой еще ответственности? – спросил молчавший до этого Питер.

– Ответственности за свои дальнейшие действия, за дальнейшие мысли, – терпеливо пояснил Жорж. – Это ведь проще всего – похоронить проблему. Но это уже, пардон, эскапизм. Представь, что он себе говорил, когда приказал захоронить сундук. Что-то вроде, лучше мне не знать, если моя жена мне изменила, и не оказаться рогоносцем. Или, наоборот – не окажется ли так, что я стану в ее глазах ревнивым дураком? В конечном итоге он оставил этот вопрос на волю Божью, хотя должен был решить его сам, как подобает мужчине. Но он не был готов к тому, что ему придется жить со своим поступком и с тем, что он мог бы обнаружить или не обнаружить в сундуке. Он не был готов к такой ответственности и потому похоронил ее вместе с сундуком.

– Иными словами, он поступил как страус, – проронила Вера.

– Точно, как страус, – усмехнулся Жорж.

С этого момента беседа потекла более гладко. Теперь Жорж оставил попытки разговорить остальных и обратил все свое внимание на нас с Верой. Правда, отвечал больше я, а Вера в основном отмалчивалась, что было совсем на нее не похоже. В связи с этим я окончательно уверился в том, что все происходящее является спектаклем, где основная роль принадлежит не ей, а мне и Жоржу.

Помещение постепенно заполнялось, приходили люди постарше – как мужчины, так и женщины. Примерно через час в клубе не осталось ни одного свободного места, и все вновь прибывшие проходили в большие двери в конце помещения. Поинтересовавшись, я узнал, что там находится танцпол. Шум многочисленных голосов и музыка, лившаяся из динамиков, подвешенных под потолком, не давали услышать то, что творилось за этими дверьми.

Густой синий цвет и выпитое пиво давили на меня, однако мой язык жил собственной жизнью – я говорил не умолкая. Мне действительно было интересно здесь, хотя единственным толковым собеседником все же оставался Жорж, его друзья по-прежнему вяло участвовали в разговоре. На какое-то время я даже забыл о его сексуальной ориентации.

Когда терпеть уже не было сил, я встал из-за стола и, извинившись, нетвердой походкой направился в туалет. Вера подмигнула мне вслед. Толкнув дверь в уборную, я чуть не ослеп от яркого белого света и зажмурил глаза. Открыв их через несколько мгновений, я прошел к писсуарам, встроенным в дальнюю стену.

Пока я облегчался, мне вспомнился детский анекдот, в котором американцу, французу и русскому нужно было подарить сказочному царю величайшее в мире удовольствие. И победил, разумеется, русский, напоивший царя пивом и долгое время не дававший ему помочиться. Простые физиологические радости, блин!

Я так погрузился в это удовольствие, что даже не услышал, как скрипнула входная дверь. Я лишь почувствовал, как тонкая нежная ладонь легла мне на ягодицы и легонько провела по ним. Теперь понятно, зачем Вера подмигнула мне вслед! Будучи достаточно пьяным, сейчас я был готов на все. Секс в туалете гей-клуба? Почему бы и нет.

Оглянувшись, я увидел ее улыбку. Вера кивнула мне и продолжала легонько гладить мои ягодицы. Ее вторая рука поглаживала мне спину, массировала плечи, сбрасывая накопившееся в них напряжение, и ласково ерошила мои волосы. Вскоре я ощутил, как у меня наступает эрекция. Повернув голову обратно к стене, выложенной белым кафелем, я закрыл глаза. Из меня продолжало литься, как из бездонного бочонка.

Вскоре ее нежные руки нашли новую цель, перебравшись к расстегнутой ширинке. Она разомкнула мне пальцы, что по-прежнему держали мой детородный орган. И начала легко касаться его пальцами. К тому времени он уже стал, так сказать, работоспособным.

Легкие касания постепенно перешли в более настойчивые поглаживания. Наслаждение нарастало почти болезненными скачками с каждым новым движением ее пальцев, которыми она сжимала меня.

Хмель, адреналин и возбуждение смешались в моей голове. Я уже ни о чем не мог думать, я забыл, где нахожусь, и мог лишь резко дышать, слыша стук собственного сердца в ушах. Сейчас все мое существо сосредоточилось в том напрягшемся куске плоти, что ласкали ее пальцы.

Прикоснувшись к моей щеке, ее губы соскользнули к шее, которую она принялась обжигать чувственными поцелуями, и мое возбуждение превысило все допустимые пределы. Моя рука скользнула вверх по ее спине, к волосам, которые я так любил гладить. Однако вместо пышной прически я нащупал короткую стрижку. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять это.

Открыв глаза, я увидел Жоржа, чьи глаза, казавшиеся более крупными из-за очков, аж помутнели от возбуждения. Он улыбнулся и снова поцеловал меня в шею. Еще не до конца осознавая происходящее, я бросил взгляд вниз и увидел то, что должен был увидеть – это его руки так умело возбуждали меня последнюю минуту.

Теперь к возбуждению и опьянению прибавился еще и ужас. Мне стало страшно. Отчего, я и сам не мог понять, просто страшно. Руки Жоржа по-прежнему ласкали меня, и в голове вдруг возникла крамольная мысль. А что если дать ему закончить начатое? Тем более, что оргазм совсем близко.

И вот тогда я отшатнулся от него. Борясь с непослушным замком, я все же спрятал свой член, к тому времени достигший приличных размеров и потому не желавший сгибаться, и застегнул ширинку. Повернувшись вбок, я увидел Веру у стены напротив. Она стояла, скрестив руки на груди, и дьявольски улыбалась.

– Прости, Паша, – оправдывался Жорж, – я хотел сделать все мягко, нежно.

Сейчас мне хотелось убить его, убить Веру, а потом, возможно, и себя. Мои глаза хотели видеть их кровь, разбрызганную по идеально чистому белому кафелю, а мои щеки пылали от стыда, который только усиливался еще не спавшим возбуждением. Вера все стояла и улыбалась, по-прежнему не проронив ни слова. Интересно, в какой момент ее руки сменили руки Жоржа? Впрочем, какая на хрен разница – он и так уже сделал более чем достаточно.

– Я думал, что тебя нужно очень мягко инициировать, – продолжал он. – Я думал, что тебе понравится.

– А ему и понравилось, – подала голос Вера. – Разве ты этого не почувствовал? У него до сих пор стоит.

Так вот, значит, в чем заключался ее тест. Она ждет от меня, что я сейчас устрою здесь сцену? Начну оправдываться, накинусь на Жоржа с кулаками или накричу на нее.

Хрен на, Вера! Как бы мне этого ни хотелось, как бы ты этого ни хотела, я не доставлю тебе такого удовольствия. Даже не надейся!

Отдышавшись, я повернулся к Жоржу:

– Ничего, ничего. Возможно, ты был прав, и я на самом деле не готов к этому. Прости, я переоценил свои… Короче, давай попросту забудем обо всем.

– Если хочешь, мы можем потом снова попробовать. Ты еще не знаешь, какой у меня язык.

– Нет. Спасибо, конечно, но нет.