Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3

- Да уронил я его нечаянно, когда выгружал. Он треснул, и из него потёк, судя по запаху, коньяк, а Шендерович утверждал, что там дефицитные детали. Рассвирепел и сам унёс разбитый ящик к себе.

- Запиши, - охрипшим от волнения голосом приказал Емеля, указывая пальцем на заявление.

- Этого не буду, - отказался вредитель. – Я прошу, чтобы меня уволили, и – всё. Причём тут какой-то ящик?

- Ладно, - после паузы согласился Филонов, многозначительно переглянувшись с послушным комсомольским свидетелем. – На, ещё бумагу, - щедро протянул два чистых дефицитных листа, - и пиши в заявлении всё, что сказал. Действуй, - и повернулся к Тарабаню. – Завтра с утра собери бюро и рассмотрите два вопроса: 1) об основных положениях доклада на конференции; 2) о буржуазно-белогвардейских… - Тарабань пошевелился в замешательстве, - …да-да, о буржуазно-белогвардейских замашках главного механика автобазы. После обеда по второму вопросу поговорим отдельно. Решение бюро откорректируем вместе и – на стол директору.

- А если Шендерович пошлёт нас с этим решением к …

Филонов снисходительно улыбнулся.

- Тогда мы рассмотрим этот вопрос на партбюро.

Потом они тихо заговорили о докладе, а Владимир углубился в ядовитое изложение обид на белогвардейца. Ему было не важно, в какие игры собираются играть секретари, просто смертельно хотелось отомстить напоследок еврею, разрушившему с трудом завоёванную легальную и безопасную позицию для расконсервации агентов.

Закончив своим школьным почерком, не приобрётшим летучей беглости вследствие отсутствия опыта и времени, заявление-жалобу - хорошо, что интуитивно отказался от упоминания о ящике, тогда была бы не жалоба, а донос – Владимир облегчённо пододвинул всё равно жалящий совесть документ начальнику отдела кадров.

- Всё?

Тот внимательно прочитал вожделенную бумагу, морща короткий нос и поводя из стороны в сторону широкими ноздрями, и, приветливо улыбнувшись, ответил:

- Нет, не всё. Ты куда собрался уходить?

- Вам-то не всё равно? – вспылил Владимир, чувствующий себя мухой, тщетно старающейся выпутаться из паутины.

Филонов укоризненно посмотрел на простака, не понимающего ясных вещей.

- Конечно, нет. В кадровой политике, как ни в какой другой, должен быть строжайший учёт. Если каждый начнёт прыгать с одного места на другое когда вздумается, то как за ним уследить? – «А зачем?» - хотел спросить Владимир, но безнадёжно промолчал. – Поэтому есть порядок, обеспеченный соответствующими инструкциями: увольняющийся обязан указать предприятие, на которое переходит. С этого предприятия должен поступить запрос на работника. Если руководители обеих предприятий договорятся, то увольнение состоится, если нет – увольнения не будет. В социалистическом государстве никто не должен ни дня болтаться без дела. Я тебе и трудовую книжку не отдам, а перешлю нарочным на новое место работы и только тогда поставлю отметку в паспорте об убытии. Тебе же, не мешкая, надо будет приступить к работе, потому что без отметки в паспорте о зачислении на работу ты автоматически будешь причислен к тунеядцам, и первый патруль доставит тебя в ближайший распределитель, а оттуда без лишних разбирательств отправят на восток, в поселения для принудительных работ на новых стройках социализма. Учёт и ещё раз учёт, как учил великий Ленин и учит его верный последователь, наш вождь и учитель товарищ Сталин. Учёт всех природных, материальных и, особенно, людских ресурсов – основа успешного продвижения к коммунистическому обществу изобилия, - «в котором будет каста избранных, как у Гитлера, и бединенфольк – народ-прислуга», - подумал Владимир, а Филонов замолчал, давая осознать мелкому винтику будущего общества своё место сейчас. – И вообще: у нас режимное предприятие, и кадровые вопросы полностью в ведении директора. Только он вправе принять и уволить работника в соответствии с потребностями, - многозначительно посмотрел на Владимира и добавил: - и с учётом мнения правоохранительных органов и органов безопасности. – «Он всё ещё считает, что я – человек НКВД», - понял дополнение Владимир.

- Выходит, я вас просто развлекал? – с досадой воскликнул он.

- Здесь не балаган, - сердито одёрнул его начальник ОК. – Я разъяснил тебе существующие правила, и не моя вина, что ты, не зная их, возмущаешься, а обязан, как сознательный работник социалистического предприятия, внимательно выслушать и выполнить. Поэтому, давай по-хорошему: заявление я оставляю у себя, ты находишь новое место работы, мы его вписываем, согласно инструкции, в заявление, и я отдаю его директору, а там – его воля: как сочтёт нужным, так и поступит, - помолчал и добавил на всякий случай: - Для надёжности хорошо бы иметь предписание от органов безопасности. Не последнее слово будет иметь и твой непосредственный начальник – Поперечный…

А тот опять оказался лёгок на помине. С шумом приоткрыл дверь и с порога сердито выговорил нерадивому шофёру, вторично доставшемуся бригаде помимо её желания:

- Чего расселся? Тебя давно ждут в стройуправлении. Звонили Шендеровичу, он – в бешенстве…

- Ничего, скоро остынет, - зловеще пообещал Филонов. – Я его задержал, - объяснил Поперечке присутствие шофёра. – Он принёс заявление на увольнение.

Услышав приятную новость, Поперечный зашёл в кабинет, нервно пригладил спадающие на лоб непокорные завитки волос, успокаиваясь, разгладил вертикальные морщины, примирительно произнёс:

- Я что? Я – ничего… удерживать не стану… Шендерович только… - живые тёмно-карие глаза его неуверенно забегали с одного лица на другое и остановились на главном. – Конечно, ему надо бы дать отдохнуть после долгого рейса и позднего возвращения, но Шендерович…

- Ты когда вернулся? – перебил Филонов, сразу ухватившись за новую ниточку, за которую можно болезненно подёргать главного механика.

- Точно не знаю, но где-то около полуночи, - вяло ответил Владимир, смирившийся с похеренной надеждой на быстрое увольнение.

- Налицо грубое нарушение техники безопасности руководителем, отвечающим за неё, - твёрдо и чётко констатировал защитник прав рабочих, значительно поглядев на Тарабаня. – Усёк?

Тот мотнул головой и что-то записал в блокнот.

- Ладно, иди, - разрешил начальник ОК шофёру, - нельзя тормозить восстановительные работы.

Владимир вышел. Он уже почти смирился с судьбой русского рабочего раба, не имеющего возможности без разрешения начальствующих и партийных диспетчеров сделать ни шагу в сторону от ограждённой со всех сторон дороги к коммунизму. «Так, одурманенный, и дойду, сам не желая», - невесело усмехнулся про себя. – «Надо искать тайные ответвления от уготованной магистрали». По железной дороге за воскресенье до агента и обратно при нынешнем медлительном и редком движении поездов, переполненных мешочниками, не обернёшься. Нужны два-три дня. Как их получить? На автобазе из-за большой загруженности на стройках отгулов не получить. Что делать? Уходить в нелегалы?