Алексей Слаповский - Качество жизни

— То есть надо адаптировать?

— Именно! Но в самом лучшем смысле слова.

— Можете, извините, не объяснять. Возможно, это нескромно, но я считаюсь одним из лучших адаптаторов.

— И мы это знаем! Давайте обсудим конкретно по книгам…

Меня увлекает разговор. Мы сидим с Чубиковым допоздна. Расстаемся, довольные друг другом. Меня даже на время почти оставили дурацкие мои симптомы, я вышел относительно ясным и приблизительно бодрым.

Мне надо было попасть на другую сторону узкой центральной улицы. До угла, до светофорного перекрестка, идти далеко, но тут есть «зебра», то есть переход предусмотрен, надо только момент улучить. А поди улучи его: вечерний трафик, машины идут сплошным потоком. Но пробки при этом не намечается, а то бы я их, стоящих, обошел. Несколько раз я порывался пройти, увидев прогал между двумя машинами, но вторая тут же резко увеличивала скорость, не давая наглеть пешеходу и, как мне казалось, злорадствуя при этом. Я начал злиться. Хоть сам Пушкин тут прогуливайся, им все равно! В цивилизованных странах стоит только шаг ступить на проезжую часть — и все движение останавливается! Или, сам видел, когда ездил по издательским делам: человек еще с тротуара поднимает руку и спокойно себе идет, даже не глянув в сторону машин. Причем не на перекрестке, не там, где переход. Взвинтив себя этими мыслями, заметив, что наметилась очередная брешь в потоке, я поднял руку и сделал несколько осторожных шагов. И тут же отскочил: сверкающий серебром автомобиль чуть не проехал мне по ногам. Ладно! Я поступлю иначе. Моя нерешительность была наверняка замечена, надо действовать прямо.

Черный «джип» тупо и важно двигался, не предвидя помехи, вот перед ним я и встал. Вышел на дорогу и встал, повернувшись к нему лицом, героически улыбаясь. Рассчитав, правда, что или он успеет затормозить, или я успею отскочить. Он затормозил. Водитель сквозь стекло (лицо в сумерках я видел смутно) что-то орал. Я не спешил. Я указал на полосы под моими ногами: дескать, имею полное право. Он продолжал орать, машина двигалась на меня. Я стоял. Вот бампер уже почти уперся мне в колени. Дверь открылась, высунулась дама неожиданно интеллигентной наружности.

— Ты чё, пьяный…, или дурак…? — закричала дама, каждое слово перемежая матом. — Чё встал, вали давай…, пока не переехала!

— Попробуйте! — предложил я.

Постоял еще немного. Дама не стала пробовать.

Я гордо пошел на ту сторону, и тут меня сшибло машиной, выскочившей из-за «джипа».

Я попал в больницу с сотрясением мозга. На самом деле сотрясение было легкое, но оно спровоцировало непорядки в голове, которые и до этого мне досаждали. Я решил, раз уж попал, обследоваться и подлечиться.

Ирина навещала меня. Сопереживала, была заботлива. То есть хорошо вошла в свою роль и честно работала на свою будущую программу. Похвальная целеустремленность. Я представлял, как неуютно ей здесь, любящей все здоровое и красивое. Стены, выкрашенные фисташковой краской, дешевые шторки (тоже фисташковые, в тон, значит: верх больничного дизайна), тумбочки желто-древесного цвета, дверки которых вечно сами собой распахиваются и заткнуты поэтому бумажками, кровати с такими же, как тумбочки, спинками поддельного древесного цвета, хотя, как ни странно, они были именно деревянными; ножки же, естественно, металлические, круглые (воспоминание о протезе безымянного и ничейного старика, вечно торчавшего у магазина на улице моего детства: такой же блестящей и круглой была оконечность протеза, такая же резиновая нашлепка была внизу…). И обязательный зеленый линолеум на полу с уже натоптанными светлыми тропинками меж кроватей и возле холодильника… И запахи, густые больничные запахи…

Я проживал сочиненный кем-то сюжет, в соответствии с которым уже попадал под машину. Ирина настойчиво предполагала, что наезд организован. Я не соглашался. Слишком невероятно: на оживленной улице подгадать точно к тому моменту, когда мне вздумалось перейти улицу.

Был занятный эпизод: позвонил Валера, узнал, что у меня Ирина, спросил, долго ли будет, очень просил задержать под любым предлогом на полчаса. Я пересказал этот разговор Ирине и посоветовал ей подождать: надо же когда-то все кончить. Но Валера явился не один, а с девушкой, высокой, стройной и красивой; она льнула к нему, не сводила с него глаз и, казалось, всему миру стремилась продемонстрировать, как она его любит. Валера, бросив Ирине короткое «Привет!», углубился в разговор со мной, выспрашивая с сыновней озабоченностью, как я себя чувствую и не надо ли чего.

— Кстати, — сказал он, — мы с Наташей пожениться собираемся.

— Да! — тут же подтвердила девушка. — У вас такой сын! Я его обожаю!

— Будешь на свадьбе? — спросил Валера Ирину.

— Если пригласишь.

— Приглашу. Я, кстати, с тобой посоветоваться хотел.

— О чем? У меня опыта нет.

— Да нет, другие дела. Я позвоню на днях?

— Позвони.

И Валера, пообщавшись со мной еще несколько минут, удалился; Наташа шла с ним, держа его под руку.

Провожая их, идущих по коридору, взглядом, Ирина заметила:

— Походка топ-модели. Ноги ставит одну перед другой, а плечи не шевелятся. VIP-эскорт это называется. Заказывают девушек, когда где-то с кем-то надо появиться. Или для таких вот случаев.

— Ты думаешь?

— Уверена.

В больнице я не бездельничал, переработал одну из своих книг. И, как только выписался, отнес ее на суд… Вот она, зараза стиля Шебуева и Ко: «отнес на суд», видите ли! Ни слова в простоте!

Подготовив первую книгу, я отнес ее Чубикову. Тот удивился.

— Я же говорил: не обязательно вам тратить время! Есть квалифицированные люди! Вот, — хлопнул он по папке. — Уже два текста готово!

— Минуточку, — сказал я. — Я сам издатель, знаю дело! У нас ни договора нет, ничего!

— Да не беспокойтесь, составим!

— В таком случае заранее предупреждаю, что я буду свои тексты адаптировать сам! Никто, извините, лучше меня этого не сделает!

— Да? Ну, посмотрим.

Я вложил в его снисходительно протянутую руку дискету, тьфу! Я дал ему дискету, он вставил ее в компьютер, открыл текст. И шустро стал постукивать пальцем по колесику мышки, гоня строки с невероятной скоростью.

— Неужели успеваете прочесть?

— Конечно!

В считаные минуты (без преувеличения!) он просмотрел все.

— Что ж, неплохо!

— И на том спасибо.

— Но проблема есть.

— И в чем она?

— Как вам сказать… Я понимаю, вы мастер адаптации. Но вы еще и автор, вот беда! А авторы, как правило, не самые лучшие адаптаторы. Они слишком дорожат своим текстом, они не видят его недостатков, но не видят и достоинств. Поэтому часто недостатки оставляют, а достоинства, наоборот, убирают. И не находят возможностей что-то добавить. Ну, и так далее.