Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния

— А Бутылки уменьшался на глазах, дубел и покрывался соленой коркой, как саваном, — сказал реставратор.

— Он молсился и усыхал, — сказал ван дер Югин.

— Пока не превратился в маленькую сушеную рыбку, — досказал Семенов.

Сусанин взял воблу в руки, рассмотрел со всех сторон и спросил ван дер Югина, разучившегося врать:

— Неужели это Бутылки?

— Слесаль-сантехник, — подтвердил И.

— Как же его угораздило? — спросил Сусанин.

— Мы тут думали, пока вы спали, почему он усох в воблу, а не в пустую бутылку, и решили, что он тайно исповедовал восточную религию, обожествляющую пиво как влагу, — сказал реставратор. — Мы видели на его усыхающем теле непонятные магические знаки.

— Нет-нет, — сказал ван дер Югин, словно возрождая спор, который проспал Сусанин, — это все от алкоголисма.

— Я ведь любил слесаря как родную дочь, — сказал Адам.

— Он звал тебя перед смертью в бреду, — сказал оракул.

— Бутылки, ты меня слышишь? — спросил Сусанин воблу.

— Он умел, — сказал ван дер Югин, — он не слысит.

— Ужасная смерть, — сказал Сусанин. — И жизнь его была сплошным кошмаром. Когда-то он имел светлую цель, но был остановлен на полпути безжалостной директивой и свернул в беспробудное пьянство.

— Какую цель? — спросил реставратор.

И Сусанин рассказал как надгробное слово:

— Решил однажды юный Бутылки отметить пятидесятилетие комсомола велопробегом «Калининград — Владивосток». Поддержали его инициативу в спортивных и правящих организациях. Тогда подготовился Бутылки к мероприятию, смазал задники своих штиблет фосфорной краской, чтобы его ненароком не сшибли в темноте; оседлал велосипед и поехал от города к городу, накручивая педали и не зная горюшка. Ждала его на каждом промежуточном финише делегация общественности и вручала энтузиасту значки, вымпелы и статуэтки. Кормили его бесплатным ужином, отводили в гостиничный номер и убаюкивали сказками о том, как идет подготовка к юбилею, а с утра уже махали вслед ладошками и желали всего наилучшего.

Но явился кошмар спортсмену на перегоне «Калинин — Москва» в образе постового ГАИ. Никто не предупредил милиционера, что едет энтузиаст, поэтому он показал Бутылки дорожный знак, на котором был нарисован велосипед в красном круге, и потребовал очистить от велосипеда трассу. Напрасно рассказывал Бутылки, какой он герой и подвижник, напрасно совал под нос милиционеру значки, вымпелы и даже статуэтки. Постовой, как бык, не видел вокруг ничего, кроме красного дорожного знака… И делегация, собравшаяся на кольцевой дороге встречать хлебом-солью велосипедного героя, ближе к ночи съела хлеб, выбросила соль и разбрелась по домам…

— Что же было дальше? — спросил реставратор, собираясь оторвать рыбе голову и съесть.

Сусанин отнял воблу:

— Бутылки свернул на проселочную дорогу и, доехав до ближайшей деревни, горько разрыдался на ступеньках сельмага. Кто-то поднес ему стаканчик самогона, кто-то огурчик, кто-то утешил и предложил на троих. Падший герой весь вечер ходил по деревне и менял сувениры на стаканчики. Велосипед и обмазанные фосфором штиблеты он тоже пропил и стал путешествовать по вытрезвителям из одного района — в другой. Так он добрался до Сворска и до самой смерти дергал пробки из бутылок телефонным шнуром…

— Сусанин из любого алкаша сделает жертву культа и из любой шлюхи — Жанну д'Арк, — сказал оракул.

— Если бы еще и не на словах, — сказал реставратор…

К утру Семенов и Адам выползли на улицу и встретили там Марину и Ивана. Те шли обнявшись и ничего не видели вокруг. Марина даже стукнулась лбом о столб.

— Что же ты не взял с собой сухой паек? — спросил Сусанин.

— Забыл, — сказал Иван.

Адам забежал в дежурную аптеку и купил Ивану зубную щетку, пасту и мыло.

— Все-таки, что ты будешь есть три дня? — спросил Сусанин.

— Ничего не буду, — ответил Иван.

— Может, отдадим ему Бутылки? — предложил Семенов.

Но Сусанин наотрез отказался. Тогда Семенов отдал Ивану деньги, какие получил под расчет, и Адам отдал, а Иван сунул их в карман Марины.

— Прощайте, — сказал Иван, и они разошлись в разные стороны: Иван с Мариной — к военкомату, а Сусанин с Семеновым — на кладбище.

…Кладбище находилось за городом на холмах, поросших лесом. Там Сусанин разрыл палкой яму, положил на дно воблу, завернутую в газету, а газету полил спиртом. Потом забросал яму землей и обставил со всех сторон прутиками.

— Спи спокойно, друг Бутылки. Мы отомстим за твой алкоголизм и за твою засушенную жизнь, — и Адам, вспомнив детство, сказал три раза, салютуя: «Бджжж!».

Сворск лежал у их ног, как верная собака.

— «Любимый город может спать спокойно», — сказал Сусанин. — Я ухожу.

Но город уже просыпался. Каплями из домов высачивались люди и проливались на улицу.

— Что мы скажем им на прощанье, Семенов? — спросил Сусанин.

— А зачем? — спросил оракул.

— Люди!!! — закричал Адам, сложив ладони рупором.

Город не вернул даже эхо.

— Глухие, — сказал Семенов.

— Немые, — сказал Сусанин.

Они встали с лавочки на чьей-то могиле и не спеша пошла прочь, к лесу.

— Сейчас все рухнет, — предупредил Адам. — Не оборачивайся, а то превратишься в соляной столб.

Но Семенов и не думал оборачиваться: город всегда был ему противен.

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ СУСАНИН! — донеслось снизу.

Адам поднес руку к лицу и сказал:

— Мои часы опять ушли вперед. Выкинуть их, что ли, как самую ненужную вещь в Сворске?..

«Лица, награжденные значком комплекса „Готов к труду и обороне СССР“, совершившие проступок, не совместимый со званием советского физкультурника, могут быть лишены значка».

Игра проводится в походе. Пионервожатый указывает ребятам восемь понравившихся ориентиров. Хорошо запомнив ориентиры, ребята не собьются с дороги в другой раз.

Сусанин вернулся к людям в начале октября, когда спать на охапке травы и листьев стало зябко. Созданная в его отсутствие комиссия по проверке деятельности руководителей и директоров района как раз собрала урожай, и Сусанин прямо из леса, грязный и нечесаный, попал на заседание райкома.

Репрессированных судили скопом и каждого в отдельности. Весь ход заседания попал в стенографический отчет, а отчет попал в сейф первого секретаря, правда, без страниц, посвященных Сусанину, которые, видимо, выдрал кто-то из его поклонников или завистников, а может, он сам изловчился. Но благодаря этому стал известен диалог Сусанина и первого секретаря:

Сусанин. Здравствуйте. Ой, какой резкий свет!

Председатель. А это, чтобы лучше вас видеть.

Сусанин. А зачем микрофоны в каждом углу?