Макар Троичанин - Да пошли вы все!.. Повесть

Шла лишь первая половина послеобеденного часа, а сосредоточенные от новости и обеда сотрудники начали собираться загодя, и никто не ушёл в библиотеку. Первым вернулся Азарян, по-приятельски подсел к столу будущего зава.

- И зачем тебе это надо? – спросил как о свершившемся, жалея в Иване Ильиче толкового учёного, близкого по духу. – Заклюют тебя до смерти, защиплют петушка. Там, - показал глазами вверх, - люди с железными нервами, а у тебя они… верёвочные, да и то надорванные.

- Может, пронесёт? – с надеждой высказал угасающую мысль тревожный кандидат на железную должность.

- Не пронесёт! – убеждённо успокоил Тимур. – Башковитее тебя здесь никого нет.

Вбежал Шматко, подозрительно оглядел сговаривающуюся пару и – к пока ещё маленькому руководителю:

- Иван Ильич, давай я тебе модель лазерного поисковика соберу.

- Я ещё эскиза толком не сделал, - огорчённо отказался конструктор.

Но это не остановило энергичного мастера.

- Вместе додумаем: ты – эскиз, я – модель, - лип будущий коммерсант к будущей научной шишке.

Вошёл, вспотев от спешки, будущий политик.

- Думал, буду на приёме первым, - посмотрел на часы с убежавшей за двойку маленькой стрелкой. Уселся на своё место, помахал кипой листков, охлаждаясь, поправил причёску.

- Ты, Иван Ильич, не тушуйся, - подбодрил увядшего претендента. – Партия тебе поможет. - Вот как раз этого Ивану Ильичу и не хотелось бы. Он вообще не терпел, когда в его дела кто-нибудь вмешивался, особенно дилетанты. Азарян скептически посмотрел на добровольного помощника и ушёл за перегородку. – Не боги горшки обжигают. - Не бог тяжко вздохнул, подумав, что ему-то под силу только ночные горшки с ручкой вовнутрь.

Вплыла, чуть приседая и раскачивая задом, Жанна Александровна. Она цвела ясной улыбкой и совсем не была похожа на ту, что отправилась обедать. Прошествовала под взглядами мужчин до проёма в перегородке, остановилась, повернула голову и, озарив Ивана Ильича голубым сияньем блестящих глаз, сказала:

- Я решила последовать твоему совету. – Чуток помолчала, чтобы он осознал жертву, и попросила: - Ты мне поможешь? – А советчик никак не мог догадаться, в чём требуется помощь и о каких советах она толкует.

Появился на людях, что очень редко делал, предпочитая вызывать в сортир, и нынешний начальник. Он медленным скользящим шагом продвинулся до Ивана Ильича, заставив того сжаться, повернулся, дошёл до Шматко и, обойдя таким образом ускользающие владения, вернулся к двери.

- У нас сложился дружный и, что самое главное, работоспособный творческий коллектив, - сообщил всем, медленно растягивая фразы. – Все молчаливо согласились, ожидая продолжения. – Жалко будет, если он развалится, - и вздохнул с сожалением, представив, вероятно, что и ему придётся отвалиться.

- Более чем вероятно, - высказал тревожащую всех мысль нарисовавшийся в проёме оптимист Азарян. – Такие кардинальные организационные пертурбации никогда не проходят без перетряски и сокращения штатов.

- Ну, это нам не грозит, - поспешил успокоить товарищей будущий находчивый правитель, чувствующий вину и за перетряску, и за сокращение, - Павел Андреевич вот сам уходит…

- Ничего подобного! – быстро возразил Шматко, решив дождаться увеличенных окладов.

- Ты же заявление написал! – возмутился обидевшийся Иван Ильич.

- Никакого заявления нет! – твёрдо стоял на своём Павел Андреевич, отказавшийся от дальних заманчивых стран. – Спроси Михаила Владимировича.

Тот недоумённо пожал плечами:

- У меня – нет.

Покраснев от невольной лжи, Иван Ильич решил выпутаться новым ходом:

- Викентий Алексеевич уходит в политику…

- Это ещё когда будет! – с несвойственной ему стремительной реакцией отказался и Брызглов от неведомых берегов. – Да и будет ли? – засомневался сам, ещё недавно утверждавший без сомнения, что политика – его стезя. – Лучше повременим с моим сокращением.

Красный как рак бедный Иван Ильич сидел и ёжился под расстрельными взглядами ожесточившихся сотрудников, ушедших в глухую личную оборону – они уже начали ненавидеть будущего руководителя.

- Кстати, берусь один полностью обеспечить математическим обоснованием любые конструктивные разработки, - тактично намекнул Брызглов на возможность избавиться от Божией жены.

Но не так-то просто! С шумом и грохотом выскочила из-за перегородки Жанна Александровна, ожгла хитреца синим пламенем и отчеканила, глядя на него в упор:

- Тогда тебе придётся вкалывать не только за меня, но и за Михаила.

Урабатываться за троих Викентию Алексеевичу не хотелось, и он попятился назад:

- Так я не про тебя… я так… вообще…

- Ну, а если вообще, - распалилась обиженная женщина, - то почему бы тебе не присмотреться к некоторым, в частности, не обременённым семьёй? – прозрачно намекнула в свою очередь на недруга Азаряна.

Но за него вступился сам претендент:

- Азаряна не отдам, и не надейтесь.

Все затаились, не глядя друг на друга.

- М-да! – высказался, наконец, и Божий. – Ситуация патовая – сокращать некого.

Тогда нашёл выход Шматко:

- А Колю? Он тоже не женат.

Брызглов недовольно сморщился, покачавшись взад-вперёд.

- Мало ли, что не женат! – Мыши не было ни слышно, ни видно. – Зато он – сын академика.

- Ну и что? – возмутился демократ Иван Ильич. – У нас все равны.

Прожженный политик скептически посмотрел на него.

- Естественно, - подтвердил мнение народа. – Все академики равны, все генералы равны, все трудяги равны и все директора равны. Но работяги и директора уже не равны. Так было испокон веку и так будет всегда. Вспомни, как было до революции.

Иван Ильич, сколько ни напрягался, вспомнить не смог.

- Нашёл, что вспоминать, - нервно засмеялся Шматко. – Это когда ещё было!

- Так мы всей страной туда идём, - объяснил знаток истории не помнящим её. – Оттого всё чаще встречаются пронафталиненные дворяне. Как дойдём, так повернём обратно и – вприпрыжку за всем миром. - Божий хмыкнул и заинтересованно посмотрел на политика-демагога, представив, наверное, как они все, упираясь, бегут задом наперёд. – Тогда и представить нельзя было, чтобы все были равны, и директором вдруг стал чернорабочий, а академиком – какой-нибудь мелкопоместный инженеришка.

- А Ломоносов? – неотразимо выстрелила Жанна Александровна.

Брызглов медленно повернулся в её сторону, снисходительно улыбнулся и отпарировал:

- Ломоносов – уникум, после него Ломоносовых больше не было. И его тогдашние академики за своего не признавали. У каждого была своя родовая ниша и свой трудовой удел. Это сейчас у нас государством могут управлять кухарки, не говоря уж про лейтенантов и подполковников. А тогда, если у тебя свиное рыло – не смей! Вот и имеем, что имеем. Нет, - Брызглов поправил аристократическую причёску, - история не зря учит: яблочко от яблони недалеко падает, и хорошие академики выходят из семей академиков, успешные директора – из семей директоров, талантливые учителя – из семей педагогов, а работяги – из работяг. Возьмём, к примеру, артистов. Вы знаете хоть одного народного, у которого сын, или дочь, или внуки не были бы тоже комедиантами или певцами?