Александр Анянов - Рожденные ползать

Терпение эстонца окончательно лопнуло, когда Помидоров плохо ворочая языком, заявил, что они лили кровь, освобождая Эстонию, а он, курва фашистская, теперь жалеет глотка спиртного для своих защитников. Старик сделал вид, что соглашается и идет в погреб за самогонкой, а сам накинул пальтишко и побежал прямо на проходную гарнизона. Минут через двадцать на хуторе появился патруль, который застал нарушителей дисциплины в полной отключке. Теплое помещение после мороза подействовало на выпивших друзей не хуже пулеметной очереди в упор.

Гусько начал уже потихоньку собираться, чтобы попасть в казарму к отбою, как в гостиницу ворвался начштаба-2. Когда сквозь матюги, обыкновенно сдержанного Чернова, до Юры, наконец, дошел смысл происшедшего, он даже слегка удивился. Ну, большое дело, выпили ребята. А он то здесь причем? Да, ему было приказано довести бойцов прямо до казармы. Но это же явная глупость! Они же не дети, чтобы их и на горшок со старшим водить. И потом, те солдаты, если захотели, то могли бы и позже из казармы улизнуть и напиться. Свинья, она везде грязь найдет!

Шагая вслед за майором, Юра собирался с мыслями, как лучше построить линию своей защиты. Шли они в штаб полка, куда их вызвал комэск. Дверь в класс второй эскадрильи была открыта. За столом сидел Паханов, что-то громко выговаривая стоящему перед ним навытяжку командиру нашего с Юрой звена — капитану Климову. В руках подполковник нервно мял какую-то газету.

Когда Гусько и Чернов вошли в класс, комэск поднялся во весь свой огромный рост. Едва взглянув на него, Юра тут же забыл не только свои оправдания, но и вообще любые русские слова. Стало ясно, что летчик находится в крайней степени бешенства.

Примерно с минуту они смотрели друг на друга. Паханов сопел, как паровоз. Юра часто мигал глазами, нервно дергал шеей и не знал, куда девать свои руки. Чернов и Климов, не дыша, затаились в разных концах класса.

— Ко мне! Бегом! — раздался, наконец, львиный рык комэска. Начиналось большое сафари.

Юра сделал два робких шага вперед и остановился.

— Ближе!

Гусько сделал еще один шаг. Теперь между ними был только хлипкий канцелярский стол. Паханов бросил газету, которую он к тому моменту успел свернуть в трубочку, и уперся в стол руками, нависая огромной глыбой над лейтенантом.

— Ты что?! Ты приказ получил?

— Я…, я…

— Молчать! Я тебя спрашиваю! Получил?

— Так точно.

— Почему приказ не был выполнен?

Юра переминался с ноги на ногу.

— Повторяю вопрос дважды: почему?

Тут какой-то маленький бесенок дернул Гусько за язык, и он не удержался:

— Мне кажется, этот приказ был немножко глупым…

Договорить техник не успел.

— Чего?!!! — взревел комэск, и его огромный кулак-кувалда взметнулся в воздух.

Юра инстинктивно сорвал с лица очки и закрыл глаза. Однако, в последнюю секунду, Паханов сообразил, что может запросто с одного удара убить своего подчиненного. Тогда, увидев, свернутую в трубочку газету, валяющуюся на столе, он схватил ее и изо всех сил принялся хлестать ею Юру по щекам, приговаривая после каждого удара:

— Трое суток ареста! Трое суток ареста! А теперь, пошел на х**!

Гусько постучал и толкнул тяжелую дверь с надписью «Комендант». Его взору предстало помещение средних размеров. Убранство включало в себя стол, несколько стульев, старый канцелярский шкаф и примитивный сейф. На окне была решетка из сваренных арматурных прутьев, выкрашенных зеленой краской.

Юра несмело дошел до середины комнаты и остановился. За столом, качаясь на стуле, сидел майор с петлицами красного цвета и эмблемами мотострелка. По всей видимости, он и был комендантом. Возле окна стоял, скрестив руки на груди, капитан, того же рода войск. Увидев вошедшего, они прервали разговор и вопросительно уставились на Юру. Тот немного помялся, потом вежливо поздоровался и положил «направление на отсидку» на стол.

Едва взглянув на бумажку, комендант выпрямился и рявкнул:

— Вы что из колхоза? Доложитесь, как положено по форме, лейтенант!

От неожиданности Гусько сильно мотнул головой и с него слетели очки. Он нагнулся за ними, потом передумал и приложил ладонь к фуражке. Потом опять нагнулся и снова, передумав, оставил их лежать на полу и выпалил:

— Лейтенант Гусько, явился для дальнейшего прохождения службы на гауптвахте!

Майор с капитаном едва сдерживали улыбки.

— Являются только духи. Да и то наше заведение они предпочитают обходить стороной. Ты, двухгодичник, что ли? — поинтересовался майор.

— Да. То есть, так точно!

Комендант забарабанил пальцами по столу, как будто что-то обдумывая и, переглянулся с капитаном.

— Сидеть хочешь? — спросил он у Гусько.

Юра неопределенно пожал плечами. Майор после некоторой паузы продолжал:

— Ты вот что. Очечки то подними, а то ненароком наступишь. У нас тут нет собаки-поводыря, чтобы тебя в камеру отвести.

Капитан прыснул в кулак. Подождав пока лейтенант водрузит окуляры на место, комендант неторопливо протянул:

— Отпустить, конечно, возможно, но есть одна закавыка. Кто-то же должен сесть вместо тебя. Сам понимаешь, если завтра вдруг проверка, какая, то все арестанты должны быть в наличии.

— А, правда, можно? — Юра с надеждой вытянул шею.

— А у тебя есть подходящие кандидатуры? — в тон ему ответил майор.

Гусько печально развел руками.

— Ну, раз нет, так попроси кого-нибудь. Вон, хотя бы товарища капитана. Ему один хрен, целыми днями заняться нечем.

Юра окинул взглядом мощную, словно отлитую из чугуна фигуру, стоящую возле окна и решил на всякий случай промолчать. Не дай бог, тот поймет его неправильно и обидится. После явно затянувшейся паузы, капитан сам разлепил узкие губы:

— А что, я не против. Если человек хороший, то, что же и не пострадать за него. Святое дело! Вот только сидеть насухую — никакого интереса.

— Так говорите, что надо? — Юра, наконец, сообразил, к чему клонят его собеседники.

— Бутылку коньяка.

— Каждому! — голосом Моргунова из «Операции «Ы»" перебил своего подчиненного майор.

— Хорошо, я сейчас! — Гусько бросился к двери.

— Куда? — едва успел перехватить его капитан. — Ты знаешь, где магазин?

— Нет.

— Ты вот что, дружок, сначала положи свой военный билет на стол. Это, чтобы ты случайно не потерялся. А во-вторых, магазин здесь, сразу налево, через два квартала. Только грузинский не бери, бутылку об голову разобью!

— Ты это, — снова подал голос комендант, — налево лучше не ходи. Там проходит маршрут патруля. Сразу, как выйдешь, за комендатурой узкая улочка. Прямо и приведет тебя куда надо. И чтобы мигом, одна нога здесь, другая там. А то, оформим тебе побег из-под ареста!

Юра со всех ног летел за коньяком, боясь поверить в свое счастье. Он то думал, что нет хороших людей в СССР. А вот ведь, пожалуйста… Совершенно незнакомый человек готов на гауптвахту ради него сесть! Может, ну его к черту, этот Запад.