Семен Данилюк - Милицейская сага

- Положим, от трехсот.

- То есть приценивался?

- Ориентировался.

- И правильно. Так вот тогда я тебя, счетовод, спрашиваю: если столько платят, чтоб должность занять, то сколько с нее имеют?

Она покачала удрученно головой, нетерпеливо глянула на старинные часы:

- Ну, все. Довольно рефлексий, генерал. Поднимайся живо. И без того с полчаса заставляем губернатора ждать. А ему еще в Москву сегодня лететь. Да хватит же, говорю! Мужик ты или нет? Сейчас не девяносто первый, Андрюша. А девяносто шестой! Можно, конечно, до конца жизни целочкой прикидываться. А можно - и нужно - жить так, как живут все нормальные люди вокруг тебя. Иначе, извини, - не поймут!

ГОД 2001, февраль(окончание). Зачеркнутому - верить.

- И все-таки ты везунчик: такую жену отхватил, - Тальвинский приподнял стаканчик, салютуя Виталию, и с удовольствием сделал крупный глоток.

Неожиданный маневр подействовал безотказно: жесткие черты Мороза сами собой разгладились.

- Это и впрямь нечто, - охотно подтвердил он. - Представляешь, она ведь, оказывается, последние шмотки продала, чтоб адвоката нанять. А после приговора прорвалась - буду, мол, ждать. Ну, насчет ждать, тут я, как понимаешь, иллюзий не испытывал, - чего не ляпнешь в запале. И вдруг в конце девяносто шестого заявляется на зону и требует срочно нас расписать, поскольку-де от меня беременна. По-моему, все так опешили, что никто не удосужился элементарно подсчитать. Маленькая авантюристка. В лице Мороза проступило растроганное выражение.

- Все знаю. Девочке поначалу действительно здорово досталось. И из квартиры твоей выгнать хотели. Да и на саму крепко насели. Думали, знает что-то. Хорошо - я вовремя вернулся. Хоть здесь вовремя.

- Хоть здесь, - эхом повторил Мороз. - Ты не думай: за Марюську, что под опеку взял, я тебе благодарен. Может, потому и пришел.

- Да и ты, Виташа, можешь верить или нет. Но ждал я тебя. Потому что сохранить хочу. И для начала - помочь адаптироваться. Хочешь по старой линии вернуться?

- В ментовку?! Упаси Господь.

- Ну, это после пяти лет заключения и мне не пробить. А частное сыскное бюро - это бы твое. Дел поначалу подброшу. Кражи, угоны - обычная уголовка, без всякой политики. А там - развернешься. Клиентура пойдет. Заодно и моих поучишь. Совсем никакие стали, - он заново огорчился. - Так как?

Вопрос был вымученным, можно сказать, лишним. Просто все это время генерал ждал реакции собеседника. Но - не дождался.

- М-да. Отвык я что-то на зоне от многословия, - мотнул головой Мороз. - За предложение, как говорится... И прочая. Я и сам о том подумывал. Другого не умею. Только сначала от занозы избавлюсь.

- Тогда начинай, - генерал отер рот салфеткой, твердо посмотрел на собеседника. - Ведь не о прежних проказах повспоминать ты в это купе заскочил.

Мороз словно колебался.

- Не мнись, гусар. Выкладывай, что накипело. А то что-то не узнаю брата Колю. - Брат Коля, увы, в земле сырой. А вот у меня до тебя вопросы имеются, - Мороз всмотрелся в хмурое лицо. Определил в нем достаточную степень понимания. - Сам знаешь, какие.

- Как не знать? И сразу отвечаю: как начальник управления внутренних дел я тесно работаю с областной администрацией, в том числе непосредственно с моим тестем - губернатором Кравцом, выполняя все те указания, которые получаю, - в пределах его полномочий. А иногда - и за пределами.

- А также...

- А также оказываю содействие в работе всем областным и городским учреждениям. Включая губернский банк.

- И его президенту...

- Паниной Маргарите Ильиничне. Моей бывшей любовнице, а ныне человеку, в руках у которого весь городской бюджет, а значит, и финансовая стабильность области. И, как бы ты к ней ни относился, буду делать это и дальше, поскольку...

- Котька как?

- Что?!

- Котька, сын твой. До сих пор в Англии?

- Да, закончил колледж. Сейчас там же трудится в банковском представительстве.

Тальвинский только теперь понял подоплеку вопроса и раздраженно сощурился.

- Во-во, - подтвердил его догадку Мороз. - А на зарплату, даже генеральскую, дальше Улан-Уде сына не отправишь. Крепко повязали, Андрюш? Ладно, проехали. Не о том я сейчас. На носу новые выборы. Так вот хочу знать, теперь ты за кого.

Тальвинский, прикрыв глаза, покачал головой, поводил вопросительно пальцем меж двуми стаканчиками и, после отрицательного кивка, долил себе коньяку.

- Сколько раз представлял этот наш с тобой разговор, Виташа. И - ни разу не угадал. Получается, летим рядом, но - на разных эшелонах. Того не учел, что эти пять лет ты будто замороженный пробыл. И чтоб понял меня, тебе для начала оттаять бы хорошо. Определиться, где нынче страна. Не только в оправдание говорю. За это время не просто пять лет оттикало, - эпоха сменилась. Утвердилась своя вертикаль власти, свои правила игры.

- То есть жируют те, кого ты сам еще в восемьдесят девятом сажал?

- Да, именно. Это теперь и есть власть. Единая и неделимая. Плоха ли, хороша. Плоха, конечно! Но то, что у тебя в голове, это, поверь, бессмыслица.

- Ну, отчего же? Если я выну бумаги, подтверждающие, что и Кравец, и Панина твоя разлюбезная - не только ворье с многолетним стажем и взяточники, но и убийцы...

- Стало быть, Панина права, и документы сохранились. От Добрыни получил?

- В настоящее время это не имеет никакого полового значения.

- Пожалуй. Только - чего добиваешься? От меня, в частности?

- Чтоб определился.

- То есть намекаешь, что я с ними завязан?

- Ваши формулировки по-прежнему безупречны, - Виталий слегка поклонился.

- В принципе - правильно намекаешь. Да, завязан. Так же, впрочем, как все нынешние со всеми нынешними. И не потому даже, что жаден. А потому, что иначе в кресле бы своем давно не сидел. Поскольку переплетение интересов, о которых сказал, это и есть признак становления новой власти.

- Бандюки в законе?

- Именно. Но - обрати внимание на вторую часть насмешливой своей фразы - в законе. Страна поделена. И те, кто ее поделил, в том числе вчерашние бандиты, теперь хотят жить по правилам.

- По своим правилам.

- Они для всех установлены. Для правых и для виноватых. Собственник хочет быть уверен, что то, что он нахапал, у него не отнимут. Так было в Штатах в период первоначального накопления. Так теперь и у нас.

- Плевать мне на Штаты. По мне наисущественнейшая разница в том, что не там, а здесь живут и жируют госпожа Панина и твой тестюшка - господин Кравец.