Семен Данилюк - Милицейская сага

- Мы с Паниной тесно работали.

- То есть, нет?

- Сам посуди! Большая бы мне цена была, если б вот так резво умел от тех, кто рядом, отступаться?

- Да или нет?!

- Ты сам, я знаю, человек слова. Должен понять.

- Жаль, не узнаю прежней реакции. И впрямь постарел, что ли? Андрей Иванович! У тебя деньги есть?

- Так... Сколько нужно? - Андрей сунулся в бумажник, но по хохотку Меденников а сообразил, что в очередной раз "сморозил" глупость. - Да есть кое-что.

- В Панинском банке?

- Он у нас самый надежный.

- И - сколько?

- Я не пом... Тысяч шестьдесят.

- В долларах? Неплохо. Это как же надо было экономить, во всем отказывать, чтоб с зарплаты начальника УВД накопить. Жена-то, помнится, не работает.

Пунцовый Андрей обреченно мотнул головой.

- А еще?

- Что?!

- Еще, спрашиваю, где есть накопления?

- Нет. На меня больше ничего нет.

- А не на тебя, но для тебя?

Андрей вскинулся было возмущенно. Но Меденников сидел на столе, с любопытством разглядывая какого-то сувенирного чертика. Что-то в этой "расслабухе" было неестественное. Какое-то особое ожидание.

- Да! - решился Андрей. - В офшоре.

- И - сколько?

- Где-то семьсот тысяч, - выдохнул он и с содроганием заметил удивленные глаза. "Значит, все-таки не знал. Просто взял на понт. И я - как пацан "раскололся"!".

- Не густо. А еще?

- Все.

- И на чем она тебя повязала? На криминале?

- Нет! Что..вы? - Тальвинский и впрямь возмутился. - Этого я себе не позволял. Я офицер!..Так, отдельные преференции. Но - все в рамках!

Поняв неуместность своего возмущения и ту безудержную власть, в которую сам только что отдал себя этому человеку, Андрей замолчал угрюмо и, не спрашивая разрешения, потянулся к коньяку.

Меденников , по-прежнему сидя на столе, меж тем разглядывал его с холодным интересом, не переставая болтать ножками.

- М-да, жизнь нас забрасывает. Это хорошо, - неожиданно произнес он.

- Что хорошо?

- Все. Что разговор у нас честный получился. Не во всем, конечно. Слышал, что еще порядка четырехсот тысяч у тебя на Багамах "зарыто".

- Но!..

- Но - в целом признался. Стало быть, основа для доверия налицо. Так я понимаю?

- Да вообще-то...

- А главное, хорошо, что деньги эти у тебя есть.

- Я, пожалуй, сяду. Что-то меня от всего этого повело.

- Нет, это и впрямь замечательно. Ну, сам подумай, как ненадежно иметь в союзниках безупречного человека. За которым ничего нет. Это ведь как голый на борцовском ковре - ухватиться не за что. Как такому довериться? А когда компромат на соратника имеешь, и - работается легче. И - что важно - по человечески понятней. Понял? Нет?

- Как скажешь.

- Вот так и скажу. Так что - берем панинский комбинат? Только живо...

- Да.

- Хорошо. Ты пока н е высовывайся . Основная нагрузка на первом этапе лежет на налоговиков.

- Но Панина! Она-то всей информацией владеет. И не только на меня.

- Это само собой. Не дура! А потому - очень бы кстати получилось, если б и у тебя на нее серьезная встречная компра нашлась. И для тебя важно. И для меня. Мне ведь с ней так и так насчет комбината торговаться придется. А с "увесистой" компрой всегда легче договариваться - глядишь, дешевле сольет. Но если нет...

- Есть! - вскричал Андрей. - И еще как есть!

- Да? Вот и хорошо. Вот и удачно.

- Конечно же! Виталий!

- Ви?.. Мороз? Так он, слышал, в заключении.

- Освободился. Ты историю с убийством Котовцева помнишь?!

- Еще бы.

- Так вот Мороз нашел и сберег документы, подтверждающие, во-первых, факты преступной деятельности и Паниной, и Кравца, и, во-вторых, что именно Панина организовала убийство Котовцева! Как тебе?

- Да это!.. Выше крыши. Только не блеф ли? - А сам оцени, - Тальвинский извлек из кейса полученные перед тем материалы, со всей возможной небрежностью протянул Меденников у. Тот с недоверчивым видом поднес к глазам. Но очень скоро, оставив наигранное недоверие, принялся нетерпеливо перебирать, то и дело присвистывая.

- Да. Спасибо за гостинчик. На такой компре я у нее не только комбинат задаром, но - еще и банк впридачу подгребу, - азартно объявил он. И тут же забеспокоился. - А Мороз - отдаст подлинники?

- Мне-то?!.. Разреши воспользоваться? - Тальвинский выудил из кармана оставленную Морозом записку, набрал телефон. - Пожалуйста, информация для абонента шестнадцать восемьсот пядьдесят два - "Ты прав, Виташа! Дружба превыше всего. Но пассаран! Немедленно жду твоего звонка на телефоне.." - он обнаружил надписанный на аппарате номер, продиктовал диспетчеру пейджинговой связи.

Повесил трубку:

- Ждем-с!

Патетическое послание заставило Меденников а поморщиться. - Сколько он запросит?

- Запросит? - вопрос оказался для Тальвинского неожиданен. - Понятия не имею. Думаю, ничего.

- За ничего и результат - ничего. Ста тысяч ему хватит?

- Долларов?!

- Не тугриков же. - Он, насколько знаю, планировал передать это в прессу или - в один из предвыборных штабов.

- А вот этого категорически нельзя, - быстро отреагировал Меденников . - Категорически! Компромат имеет переговорную силу, пока он в наших руках. Если "выстрелит" где-то, то - убрать Панину, может, и уберем. А "уронить" ее в цене уже не получится. Так что, если Мороз твой заартачится, предложишь вдвое.

- Да не заартачится он. У него идея фикс - Панину и Кравца свалить. А как мы это сделаем, его не волнует. И потом - мне он верит.

Раздался зуммер связи с приемной.

- Слушаю, - склонился Меденников .

- Там какой-то Мороз. Говорит, что...

- Соедините. Держи!

Андрей схватил трубку, предвкушающе улыбнулся:

- Виташка! Все образовалось. Я рассказал о...нашей проблеме. Короче, ты сейчас звонишь не куда нибудь, - он сделал вопросительное движение бровями, и Меденников подтверждающе кивнул, - а в администрацию Президента. И - чтоб долго по телефону не распыляться - здесь к твоей информации проявлен большой интерес. Ты меня слышишь?

- Да. А как ее планируется...реализовать?

- Будет предъявлена...фигурантам. После чего под угрозой огласки им придется лишиться и постов, и бизнеса. Ты понял? Это то, Виташа, чего ты так уперто добивался. И - вопреки всему, добился. Больше того, намекну, что страдания твои окупятся. Сто, - разглядел поспешный жест раздвинувшего пятерню Меденников а, - сто пятьдесят тысяч долларов - как тебе это? Что молчишь? Язык разом отсох от счастья?